Глазами милосердия и заботы
Демократические устремления Шамиля видны в его взглядах на роль военачальника и гражданского правителя. Сама обстановка в горах не дала ему возможности осуществить свои идеалы в этом направлении, но современники свидетельствуют, что он не уставал вызывать к себе всех вновь назначаемых им начальников и наставлял их следующими словами:
«Прежде всего ты бойся ответа перед Всевышним за дела твоих людей, которых я поручил тебе, поставив главой над ними Ты не склоняйся ни в сторону насилия, ни в сторону насильников. Гляди на своих людей глазами милосердия и заботы. Смотри за ними, как жалостливый к своим детям отец, управляй ими на основе справедливости и совести, не приближай к себе никого из-за дружбы и приятельства и не отдаляй никого из-за вражды. Будь для старшего сыном, для равного — братом, для младшего — отцом. Тогда ты не найдешь в своем округе врага. Если ты будешь вести себя противно тому, что я говорю, если будешь вести себя несправедливо к народу, то вызовешь на себя прежде всего гнев Всевышнего, а затем гнев мой и народа. Твое дело тогда обернется плохо».
К числу демократических сторон деятельности Шамиля следует отнести и его отношение к русским солдатам. У Шамиля в те годы было немало беглецов из царской армии. Его секретарь Абдурахман в своих воспоминаниях сообщает: «При нас было много солдат. Они были рассеяны по всем аулам. Некоторые из них приняли искренно мусульманство и женились на мусульманках. Другие оставались в своей вере».
Близ Дарго имелся специальный поселок, где жили «около трехсот солдат. Одни бежали сюда из разных мест, другие были взяты в плен. Среди них были часовщики, кузнецы, плотники. Шамиль приказал их «кормить и одевать из имамской казны, взяв что нужно у казнохранителя, и устроить их в спокойствии, как им желательно».
Только гуманностью Шамиля можно объяснить и его указания о том, как должны вести себя войска на занятой территории. Шамиль поучал своих военачальников: «Когда войска остановятся в городе, селении или провинции, они не должны грабить или другим изменническим образом овладеть какою бы то ни было вещью». В одном послании хунзахскому наибу Ахверди Магоме он подчеркивал: «Когда победите неверных, не убивайте ни стариков, ни женщин, ни детей, не жгите ниву, не рубите деревьев, не режьте животных (кроме тех случаев, когда они необходимы для пищи), не обманывайте, когда вы находитесь во взаимном перемирии, и не нарушайте мир, когда вы заключили его».
Другое дело, что чаяния эти не оправдались. Как это признают сами современники Шамиля Гаджи-Али и Магомед-Тагир, большинство управителей, назначенных Шамилем, разбогатевши, перестали выражать интересы восставших горцев. Они сами превратились по существу в феодалов, против которых с первых же дней было направлено движение Шамиля. Они изнутри подтачивали основы борьбы горцев.
К самой личности Шамиля все, это однако, никакого отношения не имеет.
С полной уверенностью мы можем утверждать, что в борьбе, поднятой Шамилем, его никогда не интересовали ни богатства, ни личная власть. Всем известен факт, что все богатства плененного Шамиля, которого везли из Гуниба в Темир-Хан-Шуру, уместились в пять сумок. При специальной проверке оказалось, что все эти пять сумок — с книгами.