Мой Дагестан

Каждая поездка по селам – показательный урок, как надо жить и чем в этой жизни дорожить. Люди любят всем рассказывать свои истории и даже делиться секретами. Я их собираю и делюсь с вами. Быть может, эти простые житейские истории нисколько не примечательны для сельской летописи, но очень дороги для самого человека. Эти рассказы надо собирать и передавать из поколения в поколение. И только здесь можно познать поговорку, что в доме должно быть три счастья: дети, скот, хлеб. В этих простых словах глубокий жизненный смысл и труд многих поколений.

Атланаул (Буйнакский район)

Я сижу на полу в Доме сельской культуры селения. Почему на полу? Потому что сейчас это сакля, и в ней разыгрывается небольшое представление. Сегодня здесь представлен старинный кумыкский обряд укладывания ребенка в люльку. Мужчин нет, как и во все времена, когда речь или дело заходили о матери и ребенке.

Женщины говорят, что ни в коем случае нельзя качать пустую люльку, иначе ребенок может заболеть. И надо обязательно накрывать ее, чтобы в нее не улегся шайтан. Люлька передавалась по наследству. Перетяжки, наколенные подушки, одеяльце шили они сами. Матрасы набивали сеном, зимой – шерстью. Женщины говорят, что люлька – это лучшее изобретение взрослых для детей и их мам. В ней ребенок в безопасности (не кувыркнется, не выпадет), в тепле, в правильном положении; в ней, считается, он выковывает свой уникальный кавказский характер…

Игрушки предков

А теперь присаживайтесь поудобнее и готовьтесь переместиться на сотни лет назад, чтобы поиграть в игрушки наших прабабушек и прадедушек. Первой игрушкой была погремушка. Делали ее из… мочевого пузыря козы или барана. Вначале его тщательно промывали, надували, закидывали горсть зерен и сушили. Пузырь с зернами издавал радостные для дитя звуки, а взрослые еще и верили: шум отгоняет от ребенка злых духов, демонов.

Нижнее Казанище (Буйнакский район)

В селах каждая хозяйка обязательно возьмется учить тебя готовить. И вот что я вам скажу: испечь домашний хлеб – это не просто замесить тесто и отправить в духовку. Теперь-то я это точно знаю. Сама пекла. В селе. Одно дело — печь хлеб в газовой духовке, и совсем другое, если печь в хьар, кари, кор, курки, чельта, чарахалу, кёрюк – это разные названия печи на дровах. В Нижнем Казанище, как будто назло цивилизации, все больше прибегают к дедовским и бабкиным методам. Вот рассказывают, пока я обмазываю желтком чуду с мясом и требухой, что раньше кёрюк был один на всю длинную улицу. По дыму и запаху женщины узнавали, что он растоплен, и спешили с уже готовым тестом, у кого из кукурузной, у кого из пшеничной муки, занимать очередь. Сейчас такая печь есть в каждом четвертом доме Нижнего Казанища.

Кидеро (Цунтинский район)

Наевшись хлеба, отправляюсь на поиски мастерицы, которая бы умела вязать настоящие гедо. Это такие шерстяные то ли чулки, то ли сапожки. Сама я их не видела, но местные жители долго расхваливали мне эти гедо, уверяя, что только цунтинские женщины умеют вязать такую красоту. Потом уже, по приезде в город, когда материал вышел в печать, мне позвонили и торжественно объявили: «Мастерицу нашли!».

Муги (Акушинский район)

А вот я уже в селении Муги. Примеряют на меня старинное даргинское платье, в таких только в Муги ходили. И по сей день богатое приданое невесте собирают с колыбели. То же и с «висюльками» на платье. Каждая его обладательница обязана оставить на нем что-то от себя потомкам – на счастье, на здоровье. Пришивая изделие, читают молитвы. Для своей Хису, младшей дочери, Айшат Багомаевна украсила платье парой серебряных приколок, монетами, закрепив их десятком молитв. Я почему-то уверена, что у наряда есть какая-то тайна…

Русский костюм

И еще о костюмах. Можно сказать, русский костюм в Дагестане своего рода эклектика, но это еще раз подчеркивает, что мы едины и живем в одной стране – России. Какие они, русские костюмы, показал известный собиратель костюмов Сергей Глебушкин.

— Традиционная культура Дагестана – бриллиант в короне народного творчества России. Это, конечно же, уникальный национальный костюм народов вашей республики, песни и сказания, танцы и древние обычаи, разножанровые фольклорные ансамбли, представляющие многоязычную, многонациональную культуру, – говорил он в очередной приезд в республику.

Кубачи (Дахадаевский район)

Еду дальше. На сей раз в Кубачи. Кубачинка может быть в платье от Dior, носить сумку от Марка Джейкобса (или не иметь ничего этого, потому что это неважно), но голову покрывать обязательно должен каз – белоснежный платок, украшенный собственноручной вышивкой золотыми нитями. На казе незамужней узоры мелкие, а бахрома узкая. Если женщина в трауре, она носит просто белую ткань. Каждая кубачинская девочка должна сама сделать себе каз, а невеста изготовить в качестве подарков родственницам будущего мужа несколько казов, украшенных золотой вышивкой.

Балхар (Акушинский район)

Как же прекрасно остановиться на дороге в знойный день, напиться ледяной воды, прямо из сердца выпустить: «Алхамдулилла» и продолжить путь. Уже в Балхар. В знаменитом Балхаре надеются и верят, что за гончарный круг сядут молодые и будет ремесло предков вертеться без остановок. Веками. А молодые не сильно-то спешат перенимать традиции… Правда, в местной школе наконец-то открыли кружок по обучению керамике. Точнее, он когда-то был, потом его закрыли, а теперь вновь открыли.

Коммуна (Дербентский район)

В верхней части села Коммуна после сбора урожая капусты сажают зелень. Раньше здесь сажали табак, а местность, где его выращивали, называли Табаклук. И сейчас так называют, хотя после табака и кукуруза была, и томаты. Первое, на что сегодня обращаешь внимание, – высокие, здоровые сосны и «сухонькие» избы с заколоченными накрест окнами. Сегодня эта местность славится археологическими находками. Уже третий год археологическая экспедиция Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН под руководством доктора исторических наук Людмилы Гмыри проводит раскопки монументального оборонительного сооружения на реке Рубас в Дербентском районе. О древней Рубасской стене говорилось еще в заметках путешественников XVII-XVIII веков. Долгие годы ученые пытались разыскать памятник культурного наследия Сасанидской фортификации, но безуспешно. Стена обнаружилась случайно, когда житель села взялся пахать землю, сломал не один плуг, вот тогда и обнажились массивные каменные блоки.

Кванхидатли (Ботлихский район)

Когда у меня спрашивают о самых ярких героях, рассказываю:

– В местечке, где Андийское Койсу спешит спрятаться за гору с неизвестным названием, редкие, до безумия преданные своему делу женщины добывают… Ни за что не догадаетесь! Соль! Самой молодой добытчице около 80 лет. Весь день я узнавала: ради чего от рассвета до заката бабушки проводят на соляных копях? Из раза в раз, день за днем, год за годом одно и то же. Рутинный труд.

Здесь вкусно пахнет надеждой. Верят женщины, что вековое дело предков продолжит кто-то неравнодушный да помоложе. А пока свинцом нависает угроза, что останутся здесь лишь предания и случайные следы «промышленной» утвари. И счастье будет, если в учебниках о культуре и традициях Дагестана об этом появится хотя бы пара абзацев…

Карата (Ахвахский район)

На всю жизнь запомнится мне и бабуля Паризат. Запомнится умением «выпрямлять» людей своими благими делами. Сижу лицом к закату и слушаю, как бабушка Паризат читает Коран на балконе мутно-синего скромного дома, крышу которого они дважды стелили с мужем. Она не просто читает Священное Писание, она живет по нему. Все свои сбережения, накопленные тяжелым трудом крестьянки, бабуля отдала на строительство дорог в родном селении. И каждый месяц большую часть пенсии она тратит на благотворительность. Многие годы сельчане даже не знали, за чей счет ведется ремонт. А когда узнали, тоже стали скидываться. С тех пор и появился железный ящик на стене недалеко от годекана с надписью: «Деньги на строительство дороги».

«Забытый аул»

Объездив множество районов, поняла, что ничто так не тревожит жителей, как оставленные сельчанами аулы. Так в «ДП» появился новый проект – «Забытый аул» – о малочисленных и навсегда покинутых людьми населенных пунктах. Мы надеемся серией материалов о безжизненных старых аулах привлечь к ним внимание дагестанской общественности.

А пока… эти полуразвалившиеся горские сакли на груди величественных вершин Кавказа смотрятся жалкими осколками прошлого наших народов. Когда-то в них кипела жизнь, в которой за столетия их истории было всё: и радость, и сложности выживания, и подвиги в сражениях против завоевателей, и горечь потерь. А еще оставалась живой память поколений каждого аула. А теперь об исчезнувшей истории жалобно завывает осенний ветер в расщелинах холодных скал. Заросли травой протоптанные предками тропы, давно покосились, а где и вовсе повалились заросшие пожелтевшим мхом надмогильные камни старых кладбищ. Теперь за всем этим некому приглядывать. Прошлое здесь предоставлено само себе…