Таланты есть, заботы мало

Вот и Даиб, которого дома почему-то звали Атай, придя в Дом пионеров, решил приобщиться к судомодельному творчеству, потом «крутил» всамделишное кино, воображая себя заправским киномехаником. Постиг какие-то основы этого «мужского» дела и подался в другой кружок – танцевальный. И как бы все получалось, но двое парнишек из Дома пионеров из «духового» кружка переманили Атая, позволяя ему дудеть в настоящую, с блестяще начищенным корпусом трубу. Атай, как теперь говорят, кайфовал от извлеченных звуков. А потом наяривал: «Жил да был Черный Кот за углом / И Кота ненавидел весь дом…». Песня была у идеологов страны в опале, а запретный плод, как известно, сладок, и Атай упивался этой мелодией – простенькой и задиристой.

Надо знать атмосферу тех лет, чтобы понять потребность мальчишки-подростка к творчеству. На каждом заводе, каждой фабрике был свой духовой оркестр, город тоже имел коллектив духовиков. Ни одно мало-мальски значащее мероприятие не обходилось без оркестра. Статус музыкантов был другим, нежели сейчас, они были уважаемыми людьми, и в глазах мальчишек человек, шагающий впереди праздничной колонны с огромной переливающейся от блеска трубой, был сродни небожителю. Не потому ли Атай после пробных уроков самодеятельной игры на трубе забросил свои прежние увлечения в кружках Дома пионеров и определился твердо: «буду музыкантом».

Решено — сделано. Атай поступил в Махачкалинское музыкальное училище им.Г.Гасанова. Как определиться со специальностью, помогла практическая жилка, выработанная самой жизнью. Дело в том, что в семье Даибовых было восемь детей. Даиб – старший, следовательно, на нем и ответственность особая. И за неделю до вступительных экзаменов в училище взрослые разговоры в детской среде по поводу будущего предопределили выбор Атая. «Трубачей в городе полно, — говорили тогда в Доме пионеров, — а вот тромбонистов нет». Смекалистый Атай сразу сообразил, что, выбрав класс тромбона, он не будет иметь проблем с трудоустройством. Проблема в другом – отец категорически был против и считал выбранную старшим сыном специальность – блажью.

И хотя его дальнейшая музыкальная жизнь предоставляла замечательную возможность быть знакомым с выдающимися музыкантами и педагогами, он до сих пор считает своими учителями в профессии и по жизни В.Селевко и особенно Г.Омарова – первых наставников в Махачкалинском музыкальном училище.

Насыщенный уроками ритм продолжался и в Московском институте им.Гнесиных (ныне Российская академия музыки), где учился Атай после окончания Махачкалинского училища у профессора, тромбониста оркестра Большого театра СССР Б.Григорьева, позже у другого замечательного музыканта Л.Ладилова – первого тромбона Госоркестра СССР. «И там мы, студенты, урывали любой момент для занятий», — говорит Даиб Солтанович. «Не сачковали? – спрашиваю. – «Наоборот. Работал как проклятый. И в уме не было, чтоб сачковать. Цель стать хорошим тромбонистом была неотступной». Похоже на то, потому что за что бы ни брался Атай, выкладывался по полной.

После обучения в Гнесинке, вернувшись домой, стал работать в оркестре музыкантов-дирижеров таких разноплановых, но одинаково замечательных – Магомеда Абакарова, затем Шамиля Ханмурзаева. А когда в Дагестане открыли Театр оперы и балета, Д. Даибов был приглашен не только первым в группе тромбонистов, но стал инспектором оркестра – коллектива в 40 человек, имея опыт этой организаторской работы в двух других оркестрах республики. После нынешних летних каникул он вместе с оперным театром вступит в двенадцатый театральный сезон.

Он продолжает работать в симфо-джазовом оркестре

М. Абакарова, где играет популярные эстрадные, джазовые произведения советских, русских, европейских, американских композиторов, в оперном – сплошь фундаментальная оперная классика, сочинения дагестанских авторов. Такая разножанровость в музыке лишь подогревает его профессиональный интерес, позволяет дух, настроение держать в тонусе, поддерживает интерес к творчеству. «А потому, — говорит Даиб, — буду работать, пока есть силы».

— Сколько, Даиб Солтанович, тромбонистов в Махачкале?

— С профессиональным образованием – трое.

— А смена вам, маститым, есть?

— Артур Магомедов поступает в Ростовскую консерваторию, мой сын Осман закончил Махачкалинское училище, класс тромбона, другой сын Арслан по зову крови (смеется) поступил в это же училище, тоже хочет быть тромбонистом, хотя закончил Дагсельхозакадемию. Если уж заговорили о моих детях, то слова «зов крови» — не пустой звук, потому что две дочери тоже музыканты – одна вокалистка и одновременно скрипачка, другая с дипломом музфакультета университета преподает в музыкальной школе.

— Приятно познакомиться с главой такой музыкальной семьи. Но если вернуться к разговору о людях вашей профессии, то приходится констатировать, что смены тромбонистов у нас нет. Как вы думаете, в чем проблема?

— Ну, что касается меня, то я даю Дагестану двух тромбонистов (заливисто смеется). Если говорить серьезно, то проблемы по большому счету нет. Люди, а профессионалы тем более, обосновываются там, где хорошо платят. Потому даже те, кого Дагестан посылает учиться в институты, консерватории, выучившись, не возвращаются в республику.

— Но ведь и наши музыканты зарабатывают по сравнению, скажем, с драматическими артистами неплохо. Они совмещают работу в нескольких оркестрах Махачкалы.

— Верно. Но зачем мотаться по городу в спешке с инструментом с одной репетиции на другую, чтобы как-то прокормить семью. Не лучше ли работать с полной отдачей на одном месте и жить обеспеченно, как это практикуется в других регионах страны?

К разговору подключился маэстро Абакар Магомедович Абакаров, народный артист РД, организатор и дирижер симфонического и джазового оркестров, подошедший поприветствовать своего коллегу.

— Вот организовали в Махачкале-I военный оркестр с хорошей зарплатой музыкантам, рядом льгот и надбавок, и многие ушли туда, — говорит маэстро. – Не хотят они бегать взмыленные по городу в разные оркестры на работу. Набегались. Теперь у них все иначе, и чувствуют себя по-особому, уважаемыми людьми, приобрели определенный статус.

— Когда меня приглашали в только что открывшийся оперный театр, – продолжает Даиб Солтанович, — тоже обещали и неплохую зарплату, и квартиру в новом тогда доме рядом с театром. Зарплату лишь со временем увеличили, хотя она и ниже, чем у музыкантов других регионов, но с квартирой обманули. Отец выделил мне часть своего участка, я кое-как спустя годы построился, а узаконить домовладение так и не могу. Но, спасибо, хоть такой дом есть, у других и того нет.

Проблемы стары, как мир. С кем из артистической среды ни поговоришь, болячки общие: нет жилья, небольшая зарплата. И никто ни разу не сказал, что неинтересно работать в творческом плане, что нет рядом талантов… Я всегда досадливо мечтаю: вот собрать бы всех талантливых дагестанцев, разбросанных волей судьбы по стране и даже за рубежом живущих, в республике, вернуть бы их домой, таких неуемных, жадных к работе, преданных выбранному делу, одаренных и неудержимых, как бы расцвел Дагестан! Но нет, рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше.