Великий обманщик

С недавних пор «Тартюф» поселился и на дагестанской сцене, а если быть точнее – на сцене Русского драматического театра им. М. Горького. Режиссер-постановщик Дмит­рий Павлов (на снимке), успевший не раз поразить и удивить дагестанских театралов своими неординарными, талантливыми постановками («Ричард III», «Арт» и другие), в этот раз снова всех сразил (в хорошем смысле). Премьера постановки состоялась летом этого года. А недавно «Тартюфом» Русский театр открывал свой очередной театральный сезон. Зрители, наслышанные о блистательной работе, следят за афишами и ждут новой встречи с известным французским обманщиком. Те, кто знаком с классическим произведением, отмечают, что режиссер не просто сохранил авторское звучание, передал красоту мольеровского текста, но сумел, приблизив эту комедию к современности, погрузить при этом зрителя в век, который описал в своем произведении автор. Декорации, музыка, замечательные костюмы, необычные режиссерские фишки – все это создает действо, которое обволакивает зрителя полностью и еще долго не отпускает по окончании спектакля.

– «Тартюф» Дмитрия Павлова – это спектакль, концепция которого вынашивалась очень долго и тщательно. Это совершенно очевидно. Да, какие-то идеи, наверное, приходили по ходу работы над постановкой, но то, что замысел зрел и осмысливался долго – это чувствуется, – делится своими впечатлениями кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы филологического факультета ДГУ Муса Гаджиев. – Спектакль совершенно уникальный. Безусловно, как все писатели читают других писателей, режиссеры смотрят работы своих коллег. Дмитрий Юрьевич тоже наверняка видел «Тартюфов», поставленных Эфросом, Любимовым и другими известными режиссерами-классиками, видел работы тех, кто и по сей день ставит эту классическую вещь. Однако как по-настоящему талантливый режиссер он не подражает, а, напитавшись этой культурой, создает уже своё. Это единственно правильный путь, на мой взгляд, и в этом ценность «Тартюфа» Павлова.

Ещё одна, как мне видится, очень важная особенность спектакля: чувствуется, что режиссер филологически точно проанализировал текст Мольера. Это видно по тому, как выстроены монологи и диалоги, и это же видно по тому, как работают прекрасные декорации постановки, которые, очевидно, неразрывно связаны с текстом. К примеру, тот же стол, который трансформируется то в кровать, то в ринг, люстра, опускающаяся и замыкающая пространство вокруг себя – все это работает просто замечательно.

Невозможно не отметить то, как режиссёр бережно, без лишнего эпатажа подаёт известный всем сюжет. На теме адюльтера можно сыграть, но режиссёр этого не делает. У него есть чувство вкуса, и это, безусловно, радует. Ну и, конечно же, в этом спектакле в очередной раз мы видим, как органично режиссёр работает и как постановщик, и как художник по декорациям, и как музыкальный режиссёр. И как здорово в это включаются костюмы Веры Агошкиной.

Говоря о «Тартюфе», нельзя не сказать и о работе актёров. Блистательно показала себя Марина Карпачева, Руслан Мусаев в роли Тартюфа тоже прекрасен. Вообще, на мой взгляд, талант Дмит­рия Юрьевича в том, что даже известные у нас в республике актёры-мэтры, как тот же Имам Акаутдинов, раскрываются в его постановках по-новому, – резюмировал Муса Асельдерович.

Как видим, первые зрители дают высокую оценку новой постановке театра. А что же сам режиссёр?

– Скажите, пожалуйста, почему «Тартюф»? Много ведь классических произведений.

– Во-первых, в следующем году исполняется 400 лет со дня рождения Жан-Батиста Мольера. Во-вторых, это замечательный материал для любого те­атра – настоящая классическая пьеса, трудная, и самое главное – очень глубокая, если не сказать всеохватная. В-третьих, это хороший материал для того, чтобы помогать расти артистам, а они в Русском театре Дагестана очень хорошие. Но ответить на ваш вопрос можно проще: я почувствовал живую связь между классической пьесой и сего­дняшним временем.

– Как обозначить жанр постановки, которую вы создали? Это комедия в чистом виде?

– Я не думаю, что сейчас можно сформулировать жанр в чистом виде. Потому что ХХ век, может, даже и конец ХIХ и раньше, столько проявили жанров в драматургии, что говорить о высокой комедии, может быть, сложно. Хотя, конечно же, хотелось сделать высокую комедию. Только так, чтобы она находила отклик в сегодняшнем зале. Можно ли сделать высокую комедию по каким-то непонятным канонам когда-то написанным и созданным? Это будет мертворожденное детище, зал будет скучать. Мне очень дорого, что сегодняшний махачкалинский зритель живо реагирует на спектакль. Значит, наши усилия были не напрасны. Значит, нам удалось угадать вопросы, на которые зритель хотел бы поискать ответы. Не уверен, что мы нашли эти ответы. Но то, что мы искали их честно, это точно.

– За «Тартюфа» брались и берутся многие театры. В нашей стране многие знакомы с известными постановками Юрия Любимова, Анатолия Эфроса. Недавно «Таганка» создала новый спектакль в современном прочтении (режиссёр Муравицкий). Какая-либо из этих постановок для вас была образцовой?

– Я видел спектакль Анатолия Васильевича Эфроса с замечательными работами Любшина, Вертинской, Калягина. Я видел работы менее известных мастеров театра. Пожалуй, ни одна не была взята за образец. То ли изменились выразительные средства, то ли изменилось время. Я всегда беру материал, который совпадает с каким-то моим мироощущением, моими ощущениями зрителя и времени, в котором мы все существуем. Я не отделяю себя от зрителя, потому что я ведь тоже смотрю спектакли и тоже иногда не нахожу ни нужных вопросов, ни ответов. Мне самому трудно говорить, на что это похоже. Преж­де всего на мое ощущение этой пьесы и времени, в которое эта пьеса играется, и, наверное, на ощущение места, в котором она играется, – это невозможно отделить. Проблематика пьесы вечна. Всегда есть целеустремленные коварные ханжи, которые пытаются обвести вокруг пальца простодушных и доверчивых, а иногда не очень умных людей. Мне кажется, это конфликт, идущий с древних времен. И Мольеру тоже было это не чуждо. И если вы сейчас спросите, чем отличается Франция XVII века от России XXI века, я вам скажу – ничем.

– В вашем спектакле много разных элементов (к примеру, та же игрушка Ждуна), которые явно не из эпохи Мольера, однако диссонанса это не вызывает. Какую цель вы преследовали, когда вводили эти элементы? Можно ли считать, что предметный мир нынешнего века, введённый в действо, говорит о том, что история «Тартюфа» это не история только XVII века?

– В театре никогда не бывает истории какого-то другого века. Это не музей, это всегда история не просто века, а сегодняшнего дня, какой бы классический материал мы не брали. Те элементы, о которых вы говорите, не отторгаются зрителями, а воспринимаются как часть материала.

– Откуда, по-вашему, берутся Тартюфы? Они просто были и есть или же люди сами создают условия для «размножения» таких личностей?

– А вы себя к кому причисляете – к Тартюфу или к Оргону? Вы ведь тоже были в одной ситуации в роли Тартюфа, в другом случае – в роли Оргона. Возможно, были Эльмирой, Валером, Марианной и даже Дамисом. Мне кажется, это все и делает хорошую пьесу великой. Если бы я мог ответить на ваш вопрос, что первично – курица или яйцо, наверное, я был бы не режиссёром, а философом. Вы называете Тартюфа личностью, но почему он кажется вам личностью после просмотра спектакля? Вероятно, потому что у него есть какие-то основания так себя вести. Если эти основания дают такие люди, как Оргон, Эльмира и все остальные, может быть, Тартюф не так плох?

– Вы взяли художественное и музыкальное оформление постановки на себя. Не сложно быть и режиссёром, и художником, и подбирать музыку? Или вам так удобнее работать?

– Я считаю, что театр – это авторское искусство. Если я вижу декорацию спектакля, художественный образ и сферу, в которой живут герои, если я понимаю, в каком музыкальном ключе вся эта история может существовать, почему я должен передоверять ее кому-то другому? Должен вам сказать, что я не первый, кто так поступает. Вспомним Товстоногова: если он видел среду, в которой существуют герои, никому не передоверял это дело, вплоть до костюмов и музыкального оформления спектакля. И таких примеров у нас много. У меня бывают разные случаи, но чаще такие, и я очень люблю, когда это возникает. Но должен сказать, что часто свои работы в Дагестане я делаю с замечательным художником по костюмам Верой Агошкиной. И в «Тартюфе», к слову, вы также видели костюмы, которые создала она.