Живые вещи

Как ему живется в музее, я не стала спрашивать. Он оригинал, не придерживается наших скучных правил. Хайбулла — противник всяческих рамок, штампов и стереотипов. Взять его отношение к возрасту.

— Старости нет, — говорит он. – Просто нет. Есть старые люди. И можно стать стариком уже в 40 лет.

Для нас музей в квартире – нечто  из ряда вон. Для него – душевная потребность.

У него с малых лет она проявилась – страсть коллекционера. Начал не с марок или открыток, а сразу с  исторических реликвий. Как-то копаясь в огороде, нашел монету. Другой бы мальчик и значения не придал находке. В лучшем случае бы друзьям показал. А для Арбулиева  эта монетка стала пропуском в волшебный мир, в котором вещи разговаривают.

Вот фляга чабанская. Он берет ее в руки и будто прислушивается. Что  слышит? Блеяние овец,  шелест высокой травы, журчание воды в роднике?

Вот простой такой, черный, фонарик без изысков. Ему очень много лет, но  он работает, в руках Хайбуллы  льет тихий ровный свет, который моментально переносит туда, в прошлое. Горы, село, ночь темна и тревожна, но у тебя есть этот маленький фонарик, и тебе не страшно.

По-моему, я поняла, почему владелец коллекции не может с ней расстаться. Его вещи — не экспонаты. Они – одушевленные.  

Я дотрагиваюсь до тяжелой  чугунной ступки. Металл теплый, словно вобрал в себя жар очага, у которого хлопотала горянка.

А потом взгляд падает на две дощечки, сложенные как  переплетенные пальцы. Хайбулла поясняет, что это специальная такая подставка под Коран. Никакую другую книгу сюда класть нельзя. Коранов у  него несколько. Есть среди них один старинный, представляющий немалую ценность.

Понятие «ценность» у Арбулиева тоже свое. Он расстается даже с самой дорогой вещью из своей коллекции только в одном случае, если хочет подарить ее другу. Если видит, что она попадет в руки такому же ценителю, как он. Умеющему ее слышать.

И ему дарят. Он принимает с благодарностью, даже если родословная вещи не так уж богата. Это как эстафета. Любой может активировать эту  цепочку — уважения к корням нашим, интереса к быту предков. Причем интереса  не праздного, а деятельного.

Я знаю, что найдутся такие,  кто скажет, кому это надо – хлам собирать. Это те люди, у которых поднимается рука, чтобы выкинуть  книги, архивы своих родителей. Выкинули – и живут  довольные  собой.

Посуда у них сверкает под стеклом, все протерто до блеска. Ни одной книги у них не найдешь, ни одного журнала. Разве что каталоги модной одежды.

Я не  знаю, чем они заполняют пустоту, которая в сердце у всех спустившихся с гор.  

А Хайбулле уже звонят. Его экспертное мнение нужно кому-то. Нашли монеты. Кто знает, может, там оказался маленький мальчик  рядом. И одна покрытая патиной монетка запустит  сложный механизм рождения  необычного человека. Штучного, как раритет.