Черная неблагодарность

Человеческие взаимоотношения не измеряются в вольтах и амперах, хотя оно было бы неплохо. Представьте себе диалог:

— Ты знаешь, дорогая, моя последняя ссора с мужем зашкалила за пятьсот вольт!

— Не говори! Разговор с младшим оболтусом утром мне обошелся в триста миллиампер!

Нет, всю эту электротехническую цифирь люди решили оставить узким специалистам, а сами вооружились эпитетами, метафорами, параболами и даже жестами, которые иной раз красноречивее самой изысканной метафоры.

Имаму Шамилю сказали, что такой-то и такой-то человек отозвался о нем в нелестных выражениях.

— Да не может быть! – воскликнул имам.

— Но почему же не может быть? – удивились мюриды.

— Да потому, что этому человеку я ничего хорошего не делал…

Вот он! Вот он алгоритм черной неблагодарности, когда на добро отвечают злом. Во время мирной жизни и особенно в батальный период, надо полагать, имам Шамиль не раз встречался с пакостниками, перепутавшими ориентиры на компасе нравственности. В горах по этому поводу раньше говорили:

Тебя уважил кто-нибудь –
Не забудь никогда,
Уважил ты кого-нибудь —
Позабудь навсегда.

Великодушный и благородный человек так и устроен: навсегда запомнит того, кто сделал ему добро, и постарается тут же позабыть другого, кто напакостил. Так он сохраняет свою ауру чистой, значит, и плодотворной для окружающих.

Что делать, в нашей жизни сегодня очень много места занимает черная неблагодарность и она, может быть, следствие меркантильного века, обрушившегося на нашу страну и республику.

И, пожалуй, самая позорная черная неблагодарность — та, которая рождается между близкими родственниками. Особенно между детьми и родителями. Собственно, этот разговор я затеял из-за одного случая, свидетелем которому был сам.

Отец тот сполна выполнил свой долг перед сыном. Вырастил со своей старушкой, дал образование, научил отличать добро от зла. И старик умер, надо полагать, со спокойной совестью. Особого богатства сыну он не оставил, но на надгробный памятник хватило бы с лихвой. Но прошли недели, месяцы. А потом и года. Но памятник на холмике, под которым упокоился намусный отец, так и не появлялся. Тогда его оставшиеся в живых друзья сами изготовили памятник и ночью незаметно подбросили во двор сыну, одержимому черной неблагодарностью. Соседи рассказывали, что тот долго не мог понять, в чем дело. Но когда понял, опустился перед памятником на колени и зарыдал.

В закоулках его неблагодарной души где-то еще оставались осколки намуса. Иначе откуда взяться слезам?

Черная неблагодарность сродни темной материи, недавно теоретически открытой астрофизиками: она везде и в то же время не всегда ощущается. Но только не в политике. Помните: в лихие 90-е годы она прямо-таки выпирала из каждого телеканала: видели вчера, в какой партии я был? Да? А сегодня смотрите, в какой! Что? СССР, говорите? Да это же была тюрьма народов!

А ведь кричащий это в этой самой «тюрьме» получил то, что перво-наперво полагается человеку: здоровье (от патронажной сестры, которая оберегала его еще в утробе, до бесплатного образования и лечения), кров над головой и социальные гарантии. Несомненно, времена меняются, приоритеты тоже, но почему должно меняться отношение к добру?

Ведь у добра один и тот же «атомный заряд». Он неизменяем по своей природе.

Представьте себе этакого розанчика с пухлыми и румяными щечками, да еще с замечательным аппетитом. Вот он удобно пристроился к материнской груди и, причмокивая, принялся за блюдо, название которого не найдешь ни в одном меню ни одного ресторана мира. И…

И насосавшись вдоволь, вдруг… плюнул на материнскую грудь. Не бывает такого, говорите? Да уж, в таком возрасте не бывает. Но мы же взрослеем. Слава Богу, что взрослеем по-разному.

Одни – с черной неблагодарностью за пазухой. Другие – с намусом в душе. Я горжусь тем, что в Дагестане вторых больше.