Дожди Дагестана стучат в моё сердце

«Мне, к примеру, казалось раньше, что от правителя зависит чуть ли не всё. Теперь убеждаюсь, что от меня зависит ещё очень мало, ибо застал утвердившиеся отношения, ценности и связи в обществе, в государстве. Попытка их разрушить может привести к разрушению и неуправляемости всей системы. Кроме того, тысячу дел, до которых я не могу дойти сам, приходится поручать другим людям. А они подчас думают одно, докладывают другое, решают третье. Кроме того, именно они нередко формируют и моё мнение о событиях, делах и людях, подсказывают решения, как потом оказывается часто, угодные себе» («Философ и правитель. Диалоги о правлении», 2004 г.).
 
Глядят разочарованно народы
Сквозь бедности нахлынувшей года,
Что алчности полны их верховоды,
Не ведая ни страха, ни стыда.
                              ***
Смогли себе вы замки возвести,
Чьи серебром украсили пороги,
Но все равно не будете в чести,
Разбойники с большой дороги.
                              ***
У каждого свое предназначенье
И на челе своей судьбы печать.
Один рожден разбрасывать каменья,
Другой рожден каменья собирать.
                             ***
Из тысячи порой не выбрать мудреца,
Чтоб честен был и привлекал сердца.
Зато глупца избрать немудрено:
Куда ни глянешь — их полным-полно.

…Самый страшный невежда — это невежда с двумя дипломами, научными степенями и при должностях. У него больше возможностей принести вред, чем у рядового человека.

Конечно, можно сколько угодно обвинять политиков. Да, у политиков  своя задача. Им важно получить результат, каким путем — дело, видимо, десятое. Политика не всегда сочетается с нравственностью. А вот когда интеллигенция ведет себя так же, это уже беда. Между тем, к сожалению, почти невозможно найти армянского, азербайджанского интеллигента или интеллигента любой другой национальности (из тех, что живут на родине, а не в Москве), который был бы способен подняться над конфликтом и сказать: мы соседи, мы люди, и мы должны научиться жить вместе. Более того, именно интеллигенция будоражит народ и озвучивает “национальную идею”, прилагая для этого свои немалые знания, и таким образом фактически сталкивает народы друг с другом вместо того, чтобы мирить их.

В нашей ситуации не заниматься такими сообществами, как нации, этносы, — преступление. Потому что других устойчивых структур в государстве не сохранилось – ни партийных, ни классовых, ни социальных. У нас сейчас деструктурированное, взорванное общество. И в нем самыми организованными структурами являются этносы. Но если ими не заниматься, они уведут и экономику, и политику — все, что хотите, в сторону. Национальная проблематика обретает экономическое, политическое и социальное значение. Упустим ее — завтра будут выселять по другим признакам: потому что с усами или потому что лысые… Раньше у нас был ЦК идеологический, политический, а сейчас — финансово-олигархический, и неизвестно еще, от чего больше страдают свобода и независимость, включая творческую. Это просто другая форма несвободы. У нас происходит недооценка духовно-нравственных факторов развития и отдельной личности и целых народов, налаживания межнациональных и межгосударственных отношений.

… Национальная психология — тончайшая материя, это изучить невозможно. Можно лишь прочувствовать и попытаться рассказать об этом другим. Даже самый талантливый человек может выразить словом далеко не все, что чувствует. Запретами здесь ничего не добиться. Совесть, ответственность и доброжелательность. Только при наличии этих качеств можно заниматься национальными проблемами. Тогда, если даже и допустишь ошибку, она не будет оскорбительной и вызывающей.

… Во всем мире люди по горло сыты национальной враждой. А у нас узбеки, русские, чуваши, татары, буряты, грузины в понимании большинства проблем в тысячу раз ближе друг другу, чем, казалось бы, более близкие народы — скажем, турки и курды. С какими-то потерями, но мы все равно вернемся к дружбе народов. Более того, я предвижу, что случится, как это у нас принято, новый взрыв чувств. К тому же это всем на пользу. Вспомните, чем был Тбилиси для творческой интеллигенции всего СССР! Или, наоборот, могут ли прекрасная грузинская литература и прекрасное грузинское кино, которые мы все помним, существовать также вольготно и плодотворно без той широкой аудитории, какую они имели в Советском Союзе?

… Сколько безнравственности мы видим в последние годы в эшелонах власти. Разве можно было прежде услышать, что первый секретарь обкома бросил жену, женился на любовнице, живет с соседкой, и вся страна об этом знает, а ему хоть бы что? Президент республики или губернатор — это человек, который находится на виду, он олицетворяет власть. Как он себя ведет, так ведут себя и остальные.

… Каждый очередной деятель в России, чтобы обозначить свое присутствие в политике, едет на Кавказ — или войну устраивает, или войну “закрывает”, а толку никакого. Почему же не дают довести эту работу до конца людям, которые знают проблему? Кстати, не дают не только в центре, но и “на местах”. Там люди, которые не столько думают о благе своего народа, сколько работают на себя, тоже не жалуют тех, кто разбирается в ситуации. 

… Думаю, что после трагического развала Советского Союза у многих произошел определенный перекос в сознании, в оценках, установках… Одно дело — получить свободу, а другое — ею распорядиться. По-моему, мы, советские люди, знали свою дозу свободы. После того как распался СССР, мы забыли о дозе, потеряли меру. И поэтому одни ходят под наркотическим дурманом от свободы, другие не знают, куда от нее деваться, потому что она не дает им жить. Третьи повели себя словно мародеры, которые попали в дом, где умер хозяин, а на полках лежат золотые вещи, на стенах висят картины… Они мародерствуют до сих пор. Такое происходит на всем вообще постсоветском пространстве. Развал Советского Союза — это глубочайшая деформация не только промышленности и экономики, но прежде всего сознания людей, нравственности. Мы до сих пор еще во многом находимся под развалинами этого сознания. Более того, начали считать, что совесть — категория, изжившая себя. А исторический потенциал дружбы народов сводят к лозунгам.  

Вот такой сейчас в Дагестане руководитель. Отношение к нему в народе разное, но ведущее настроение: сможет ли? справится ли? Дай Бог, чтобы смог и справился.

(Продолжение следует).