Это была яркая и талантливая личность

Его революционное мировоззрение сложилось в годы обучения в Ставропольской гимназии, затем на физико-математическом факультете Петербургского университета и активного участия в общественно-политической борьбе. Он являлся одним из наиболее авторитетных деятелей в период борьбы за установление Советской власти и социалистического строительства в нашей стране, занимал высокие посты в Терской республике и в Дагестане. В связи с созывом съезда народов Востока и необходимостью выезда Дж. Коркмасова Кавбюро ЦК РКП(б) принимает решение заменить Коркмасова на посту председателя Дагревкома Габиевым. К сожалению, в этот период в Дагестане возникло много конфликтов и поэтому ЦК РКП(б) и С. Орджоникидзе поставили вопрос об отзыве Габиева из Дагестана и возвращении Коркмасова. Но Коркмасов отстоял Габиева, поскольку в Дагестане не было тогда подготовленных кадров. Габиев был назначен первым заместителем Председателя Правительства и наркомом просвещения ДАССР, в 1927 году он был направлен в Закавказскую Социалистическую Федеративную Республику, где работал на высоких постах до ухода на пенсию.

Габиев оставил огромное письменное наследие, 4 толстые тетради дневников, начиная с времени учебы в Ставропольской гимназии и кончая почти последними днями своей жизни, а еще статьи в газетах «Заря Дагестана», «Мусульманская газета», «Революционный горец» и тысячи статей в различных органах печати и солидные работы. 

Габиев прошел большой путь развития своих взглядов на мир и его процессы. Многие его работы злободневны и сегодня, но мы, к сожалению, мало пользуемся ими в своей преподавательской и пропагандистской деятельности. Готовясь к научно-аналитическому изучению культурного наследия народов Дагестана, я собрал его наследие и не раз встречался с ним. В последний раз в Тбилиси, в его квартире. Саид Ибрагимович знал историю народов Дагестана, характеризовал ее как героическую. Из деятелей национально-освободительного движения горцев Дагестана он особо выделял Шамиля и кази-Мухаммеда. Они, писал он, «явились яркими представителями могикан дагестанской вольной демократии, истосковавшихся по потерянной свободе и решившихся под знаменем «газавата» на последнее отчаянное усилие на два фронта, внутри – против деспотии и снаружи – против наступавшей с Севера России».

По многим вопросам он поднялся выше многих наших современных историков. Так, Габиев понял и подчеркивал, что ислам и арабские завоевания имели большое прогрессивное значение, они принесли относительно высокую культуру, оказали огромное влияние на социально-политическую жизнь горцев. «Приход их и принятие нами ислама, — пишет он, являются поворотным моментом наших исторических судеб к новым путям». Они ускорили процесс феодализации края и придали новое направление культурно-идеологическому развитию горцев. Нельзя не согласиться с дагестанским мыслителем и в том, что мусульманский Восток стоял на более высоком уровне социально-экономического и культурного развития, чем Дагестан и многие страны того времени. Арабоязычные народы играли, по его словам, огромную роль в истории науки и культуры. «Они, — пишет Саид, — собрали, систематизировали, издали, комментировали, оживили, если можно так выразиться, почти все культурное наследие древности». И еще, «переработанная в лаборатории арабо-мусульманского гения, подвергнутая, так сказать, капитальному ремонту, реставрированная из руин древности наука предстала перед изумленным человечеством во всей чарующей культурной красе». 

Правильно пишет Габиев и о том, что Дагестан служил очагом мусульманской культуры на Кавказе, являлся своего рода школой, выпускающей горскую мусульманскую интеллигенцию – знатоков богословия, схоластических наук, шариата и арабской культуры вообще, служивших наряду с ремеслами «отхожим промыслом». И недаром Дагестан назывался встарь, пишет он, «Бахр ал-Ильми, т.е. море наук».

Историческое чутье, видимо, помогло ему понять, почему в Дагестане сравнительно легко усвоили ислам и исламскую культуру.  Это объясняется тем, пишет он, что общественный быт горцев и арабов близко совпали в VIII веке. Поскольку он выпускал мусульманскую газету среди различных слоев общества, были попытки представить его чуть ли не сторонником панисламизма. В ответ им он писал, что для него нет различия между народами, он является убежденным поклонником братства и единения народов. «Если мы посвящаем свою газету только защите интересов мусульман, то лишь потому, что мусульмане находятся в особых условиях, и у них нет своей печати, отражающей  нужды двадцати их миллионов в России». А в другом ответе им он писал: «Я – истинный горец Дагестана, мусульманин и честный гражданин России, быть верным которой мне нисколько не мешают ни мой племенной, ни «зоологический» национализм, ни моя религия». Он отвергал межрелигиозную вражду и доказывал, что христианская и исламская культуры родственны и являются продуктами одной исторической эпохи. «Разве можно в век торжества истинно человеческой культуры,  в век торжества святых начал мировой демократии даже думать о какой-то религиозной распре и борьбе из-за того, что другой не так верует, как я».

Но главное место в творческом наследии Габиева занимают проблемы отношения к России, ее культуре и науке. Габиев глубоко осознал прогрессивную роль России в исторических судьбах народов Дагестана и русского востока. С присоединением к России, пишет он, начинается новый этап, когда покончено с междоусобными войнами и иноземными нашествиями и начиналась эпоха мирной жизни и спокойного труда. Без помощи России, писал он, горцы не могут существовать как народность, империалисты задавят их. Вместе с тем подчеркивал, что арабо-мусульманская культура, сыгравшая исторически позитивную роль в развитии духовной культуры народов Дагестана и многих других народов, к этому времени сильно отстала и не способна более быть эффективным средством научно-культурного прогресса. Здесь вновь проявилось его умение объективно оценивать этапы прогресса человеческой истории. К сожалению, у нас и в наши дни среди образованных людей встречаются лица, непонимающие особенности закономерностей  исторического развития. У нас долго не находили ничего позитивного в арабо-мусульманской культуре, между тем в средневековье она была вершиной мировой культуры. С падением арабского халифата и началом не прекращающейся междоусобной борьбы ее положение изменилось, от нее отделились богословские науки , которые становились все более схоластическими. Раньше в арабо-мусульманской культуре религиозные и светские компоненты науки выступали в единстве, и религия выступала интегрирующей их силой. В Дагестане в досоветский период мусульманская культура развивалась в своих средневековых традициях. Российские власти в возможной в нынешних условиях мере учли это обстоятельство и создают отдельные исламские вузы с преподаванием необходимых современных светских наук. Саид Ибрагимович подготовил и своего сына Джейрана Саидовича к профессии историка, с которым в период его работы в Дагфилиале АН СССР у меня сложились очень близкие и дружеские отношения. Он подарил три дневника и несколько материалов отца. 

Саид Ибрагимович понимал единство положения и интересов трудовых масс всех национальностей в России. И подчеркивал, что, кроме господ, в русском обществе есть русская интеллигенция и русская демократия и нам идти с ними рука об руку. Он подчеркивает, что «мы, дагестанцы, всегда были верны тому государству, в состав которого входили. Мы никогда не сойдемся с теми, которые считают, что Дагестаном нужно управлять только штыками и надо его обрусить. Только доверие к дагестанцам, к их интеллигенции и общественности вообще заставят их раз и навсегда полюбить Россию. Чтобы сблизить народы Кавказа с Россией, следует установить равноправное отношение к этим народам, приобщить их к русской культуре и представить им право управлять на основе обновленных местных традиций. Нынешняя национальная политика царской администрации вызывает презрение ярого гражданина России, воспитанного в лоне, так сказать, русской культуры и на идеях корифеев русской мысли».

Габиев любил и хорошо знал передовую русскую культуру и, желая написать ее историю, посвятил этому много сил и энергии. Сохранились записи, фрагменты в дневниках и записных книжках, а также рефераты и статьи. Выписки и оценки начинаются с народного творчества поэзии Жуковского, произведений Лермонтова, Гоголя и многих других. Но среди опубликованных статей особой глубиной отличается статья о А. И. Герцене. В ней дана в целом объективная и всесторонняя оценка идейного наследия русского революционного демократа, которая близка ленинской. Статья опубликована 31 марта 1912 года, т.е. за 25 дней до Ленинской статьи «О памяти Герцена». 

Большое место в его творчестве занимают вопросы нравственности. Приведем несколько мыслей из его дневника и статей по этому вопросу. Они, по нашему мнению, интересны для каждого читателя, звучат почти как клятва: «Мой долг по отношению к людям вообще–то дать все собранные во мне силы общечеловеческому делу, достижению общей желанной цели. Мой долг по отношению к семье и близким – содействовать развитию в них добра и любви, направлять свое потомство к наибольшему совершенствованию, мой долг по отношению к себе самому – развивать и доводить до совершенства все полезные силы в себе, беречь как себя, так и полученные даром душевные богатства для того, чтобы отдать их опять другим людям, но в лучшем обработанном виде, людям, от которых получил на свой удел эти сокровища, доставляющие мне радость и счастье». 

Саид Ибрагимович резко критиковал светскую интеллигенцию мусульманских районов России. Она, по  его словам, в своем большинстве безразлична к трудовым массам, стремится к государственным должностям, к «мещанской сытости». Она не думает, что труд простого народа дает ему возможность сладость просвещения и более привилегированное положение. Габиева возмущают те, которые выступали от имени народа, хотя нисколько не болеют за него, и заявляет, что только тот имеет право говорить от имени народа, кто узнал все недуги его и готов отдать всего себя служению ему. Таких глубоко правдивых мыслей много у Габиева.  

Таковы некоторые основные мысли творчества Саида Ибрагимовича. После изучения его письменного наследия и нескольких встреч с ним у меня сложилось мнение, что он был оригинальной личностью со своими ярко проявляющими способностями: волевой и настойчивый в стремлениях, резко полемичный в суждениях, не боящийся сказать свое слово, зная даже, что оно расходится с общим мнением. 

К марксизму перешел Саид Ибрагимович в 1918 году, но и после в его творчестве встречаются, хотя и редко, некоторые просветительские и утопические иллюзии, в которых отдельные исследователи его творчества усматривают противоречивость.