Наследство на века

Полная свобода от эксплуатации, т.е. от рабства, по-видимому, невозможна, но свести ее к минимуму, безу­словно, одна из конечных целей, одна из главных задач человечества. И в нем, в человечестве, всегда были личности, готовые не только посвятить свою жизнь достижению этой цели, но и прямо принести ее на алтарь освобождения человека от всех форм рабства. Одной из таких личностей был наш земляк Уллубий Буйнакский, родившийся 125 лет назад.

В одном из писем к своей возлюбленной Тату Булач (строки из них будут еще не раз приведены в нашем очерке) он говорит о себе: «Я не мистик, не религиозный человек, мне страдание вовсе не нужно, да и не хочу его, но готов безропотно его принять, если окажется это неизбежным…». Нерелигиозный в данном случае вовсе не означает неверующий. Уллубий Буйнакский был идеалист чистой воды, что невозможно для неверующего. Другое дело — религия с ее обрядами, догмами и традициями. В этом он, вероятно, был не силен.

Еще один мотив есть в этом отрывке, также подтверждающий нашу мысль, — это фатализм: неизбежному не противься, предписанного не избегай… Такое миро­ощущение очень характерно для ислама, который в самом своем названии несет необходимость покорности воле Всевышнего…  

Об этом мы говорим в связи с негативным отношением к великому революционеру со стороны дагестанских клерикалов, по сей день оценивающих Уллубия по меркам старых времен как атеиста или даже безбожника. К сожалению, простой оценкой они не ограничиваются: в Уллу-Бойнаке, родном селе революционера, дело дошло до осквернения его бюста, что, конечно, не могло произойти без одобрения со стороны клерикалов.

Однако, если внимательно посмотреть на жизнь, деятельность и особенно смерть Уллубия Буйнакского, то личность эта предстает как физическое воплощение идеи справедливости, человечности и добра, а также мужества и твердости, что особенно ярко проявилось после его ареста в составе всего обкома РКП (б) Дагестана, во время следствия и суда.

Об Уллубии Буйнакском как о человеке, революционере написано немного. В 1928 году вышла первая книга, посвященная Уллубию под авторством Алибека Тахо-Годи, в 1940 и 1957 гг. — еще две, написанные Н.П. Эмировым и С.М. Гаджиевым. Конечно, это совсем немного. Да он и прожил-то неполных 29 лет! Небольшое наследие оставил и он сам: несколько статей, документы, письма…

Уллубий Буйнакский родился 27 августа (10 сентября) 1890 года в селении Уллу-Бойнак, от названия которого и происходит его фамилия. Мать его, дочь параульского узденя Магомед-Гаджи, умерла при трагических обстоятельствах, когда Уллубий был еще грудным ребенком. Ненадолго пережил ее и отец революционера, его Уллубий потерял в семилетнем возрасте.

Дальние родственники забрали мальчика в Ишкарты, где жили сами. И устроили его в Ишкартинскую школу. Школа была одноклассная, но он не задержался в ней даже на этот срок. Вмешался случай, который вкупе с его моторной энергетикой сыграл с ним злую шутку. В то время во всех казенных заведениях обязательно вывешивался портрет царя. Висел такой и в классе Ишкартинской школы — огромный, во весь рост портрет Николая I. Как-то на перемене Уллубий, желая продемонстрировать свою ловкость и прыгучесть, вздумал коснуться рукой верхней полосы позолоченной рамы и… прыгнул во всю прыть. Достал! Но то ли он коснулся ее слишком сильно, то ли портрет был плохо прикреплен — император с грохотом упал на пол. Учитель Ишкартинской школы пошел на крайнюю меру в связи с проступком шаловливого ученика: рекомендовал начальству исключить его из числа учащихся, что и было сделано.  

Сейчас, когда мы знаем, что большевики, одним из лучших образцов которых был Уллубий Буйнакский, «уронили» всю династию Романовых, эпизод этот выглядит как откровенное знамение.  

После этого родственники отправили мальчика в Темир-Хан-Шуру, в реальное училище, на пансион. Через год — новое переселение: Уллубий едет в Ставрополь, в мужскую гимназию, где на тот момент было 1100 учащихся.

Студенчество не давало скучать жандармерии, и политическая жизнь в Ставрополе кипела не меньше, чем в столицах. Учащиеся издавали газету «Эволюция гимназической мысли». В ней отразилась вся гамма мнений и позиций молодых людей той поры по отношению к самодержавию и его столпам: церкви и полиции. Конечно, они были революционно настроены и требовали перемен. В конце ноября 1902 года в городе проходила демонстрация старшеклассников против антидемократических порядков и методов обучения в гимназии.

Из-за этого педсовет гимназии в конце 1905-1906 учебного года обратился к попечителю Кавказского учебного округа Ранненкампфу с ходатайством о закрытии старшего пансиона. Ходатайство было удовлетворено, и учащиеся старшего пансиона были распределены по различным гимназиям страны. Уллубий попал в Первую Тифлисскую мужскую гимназию. Там он также стоял в первых рядах борцов за расширение прав и свобод студенчества и народа в целом.

Осенью 1910 года он поступил в Императорский Московский университет. Там политическая активность студенчества была еще выше, и Уллубий будто попал в свою тарелку. Он сразу же вступил в ряды социал-демократической фракции и вместе с Г.Н. Когановым возглавил студенческую забастовку в январе 1911 года. Он участвовал в так называемых обструкциях — срывах учебных занятий в университете, митингах и шествиях с требованиями прекратить преследования студенчества, не ущемлять их права и свободы.

Понятно, что в списке семерых исключенных из университета в феврале 1912 года была и фамилия Буйнакского.

На родину Уллубий вернулся после Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года убежденным большевиком. Поселился в Темир-Хан-Шуре. Оформленной большевистской организации тогда в Дагестане еще не было. Была так называемая Социалистическая группа, возникшая в мае 1917 года. Хотя по своему составу она была скорее мелкобуржуазной, чем социалистической, ее позиция по отношению к  горской феодально-клерикальной верхушке была непримиримой. Предстояло наладить деятельность большевистских организаций, что в условиях Темир-Хан-Шуры, где практически не было рабочей прослойки, было невозможно. И Уллубий едет в Порт-Петровск.

Приход Октября вдохнул в работу Уллубия Буйнакского новую энергию. В середине ноября 1917 года на митинге трудящихся города и окрестных аулов в Дагестане была провозглашена советская власть. Председателем Военно-революционного комитета, созданного в связи с этими событиями, был избран Уллубий Буйнакский…

Не дремали и контрреволюционные силы: осенью 1918 года советская власть в Дагестане пала. Буйнакский в числе нескольких большевистских лидеров отбыл в Астрахань. Некоторое время работал в Москве.

В начале февраля 1919 года Уллубий с небольшой группой товарищей нелегально вернулся в Дагестан. Здесь в середине февраля 1919 года была созвана первая областная партийная конференция и образован первый подпольный областной комитет партии, который начал подготовку вооруженного восстания против Горского правительства и надвигавшейся с юга Деникинской армии.

В разгар этой подготовки обком был арестован в Темир-Хан-Шуре, и Буйнакский вместе с группой своих товарищей оказался в застенках Темир-Хан-Шуринской тюрьмы. Попытка спасти их вооруженным отрядом крестьян окрестных сел заставила генерала Халилова перевести группу в тюрьму Порт-Петровска. Там, в здании по Соборной улице (ныне улица им. Оскара Лещинского, 29) и состоялся 10 июля 1919 года суд над арестованными большевиками. Самому старшему из подсудимых — Абдул-Вагабу было 30 лет, а самому молодому — Абдурахману Измаилову — 19. Уллубию не исполнилось и 29.

Поведение Буйнакского на суде изумило даже судей. Главный обвинитель на суде полковник Басин вынужден был заявить: «Самая крупная личность на процессе — Уллубий Буйнакский. Это незаурядная личность. Не случайно своей выдержкой и полным сознанием принадлежностью к большевизму, правдивыми ответами на задаваемые вопросы как судом, так и прокурорским надзором, он производит сильное впечатление». Этот Басин удивился бы еще больше, узнав, что Уллубий Буйнакский отказался от побега, который был для него организован. Отказался лишь потому, что ему предлагали бежать одному, оставив своих товарищей.

Это действительно поразительный шаг. Сегодня, когда мы видим, что иные политики готовы предавать и продавать друг друга за цену гораздо меньшую, чем жизнь, готовы, спасая свою шкуру на любые низости, отказ 29-летнего молодого революционера спастись в одиночку выглядит почти неправдоподобно. Тем не менее это правда. И эта правда, возможно, главное наследство, которое оставил нам наш земляк, истинный революционер и человек с большой буквы Уллубий Буйнакский.