По грифом особой секретности

В судьбе этого человека и сегодня многое остается под грифом секретности, не имея срока давности. Мало кто догадывается, что солидный ученый, известный в научных кругах как один из авторитетных в области разработки практического внедрения педагогических технологий изучения иностранного языка, был профессиональным разведчиком, имя которого до недавнего времени оставалось засекреченным.

На момент нашей встречи ему было 90. Но память, острая, глубокая, хранящая множество событий, имен и встреч с людьми, которые входили в высшее руководство страны, четко напоминала о прожитом, о том, с чего все начиналось. Детство – селение Ахты. Отец – военный комиссар, мать – домохозяйка.  

– Как я стал особистом, не знаю, может, биография была подходящей, неиспачканной, — вспоминал Абдулла Магомедович. — Попал на 3-й Украинский фронт. Необстрелянный юнец, что я тогда знал о войне! Никогда не забуду первую атаку, как трудно и страшно убивать людей. Но война есть война. А однажды начальник штаба ­

В. Бирюзов приказал собрать всех, кто имел образование, владел иностранными языками. Молодой новобранец в школе хорошо учился, но языков не знал. Таких набралось всего тысяча человек. И сразу их начали готовить к забросу в тыл врага.  Мы прошли такое, — рассказывал Абдулла Магомедович, — бывалые фронтовики это знают, когда кровь стыла в жилах от того, что рядом с тобой, на расстоянии руки, враг. И тебе так нужна железная выдержка, чтобы нечаянно не хрустнул валежник под ногами, а враг не уловил учащенное дыхание и даже стук сердца, которое билось как метроном.

Как впервые попал к Сталину, не стал признаваться. Но можно предположить, что путь этот был непростой. А сначала были учеба в разведшколе и профессиональное обучение языкам. «Мне повезло, — вспоминает Абдулла Магомедович, — я не знал немецкого языка, но моя соседка по квартире учила меня немецкой разговорной речи, баварскому произношению. И строгая комиссия, несколько удивленная моими способностями, отметила особую «природную склонность к немецкому, английскому языкам». Так и пошло. И к концу учебы молодой кавказец владел и немецким, и английским. Ну а настоящее произношение получил позже, но это уже совсем другая история. Дотошно выспрашивала о «сталинском» периоде жизни Абдуллы Магомедовича. Он неохотно отвечал. И подобрел только тогда, когда я его спросила, каким он запомнил вождя, как относился к нему. — Как к отцу родному, — признался он. И я вдруг увидела, как увлажнились его глаза, наполняясь слезами. — Нет-нет, я не сентиментальный человек, — убеждал он меня тогда. – Но тогда, после смерти отца, мне казалось, что ближе у меня никого нет. Сталин разговаривал с нами, как со своими детьми. Абдулла Магомедович вспоминал, что та личная встреча со Сталиным произошла перед заброской на Балканы. – Общался он с нами не как Главнокомандующий, а как близкий человек. Всего нас было около ста человек. И задание мы получили сверхсекретное. Оно касалось немецкого оружия массового поражения. Необходимо было обнаружить дислокацию военных заводов, маршруты его переброски на засекреченные объекты.

Где только ни пришлось побывать горскому пареньку! Австралия, Италия, Франция, Польша, Чили, Южная Америка, где после войны окопались недобитые фашисты. Многое из того, о чем он рассказывал, мне казалось на грани фантастики. Он признавался, что лично знал работавшего у Гитлера в канцелярии «Штирлица», имевшего доступ к информации, не подлежащей оглашению. Так что Юлиан Семенов, создавший героический образ советского разведчика, был совсем недалек, а может, слишком близок к истине. — В живых тогда из всех моих товарищей осталось всего пять человек, — вспоминал он. – Остальные остались лежать в сырой земле на чужбине.

Скупо, сдержанно вспоминал о создании в Австралии спецчастей этнических немцев, высланных туда из Советского Союза, знавших о намерениях советской разведки и оставшихся преданными своей стране до конца. Гитлер тогда охотно воспользовался советской приманкой, взяв под свое крыло некогда советских граждан, деятельность которых в тылу у немцев носила разведывательный характер. А еще я тогда спросила у него, имел ли он отношение к встрече Тройки в Ялте. Задумавшись, он ответил, что нет. Но, уверена, многое из того, что было сделано этим человеком, послужило на пользу Ялтинским соглашениям. Долгое время А. Мурсалов находился в личной охране Сталина. Но не вдаваясь в подробности, только сказал о невероятной скромности Сталина в быту, неприхотливости в одежде, особом, уважительном отношении к персоналу. — Да, кажется, об этом много писали, — заметил он, закрывая тему для обсуждения.

Более сорока лет А.Мурсалов преподавал в педуниверситете, став профессором кафедры методики преподавания иностранных языков. В его биографии – так уж сложилась судьба – многое оказалось заштрихованным предупредительными линиями без срока давности. Под конец он показал мне документ, полученный из Львовского военкомата, подтверждающий его участие в боевых операциях на территории Украины и напоминающий о том, что он подлежит аресту как ярый враг Украины. Вот такая история…