Слезы – это не слабость…

— Сначала психологи нашего Центра ежедневно ездили к ним. В первые дни людей больше интересовали насущные проблемы, отсутствие элементарных предметов первой необходимости: зубных щеток, панамок для детей, конечно же, финансовый вопрос остро стоял для большинства. Ведь многие из них приехали с одной сумкой. Это при том, что практически все семьи с детьми. И на психологов люди смотрели с удивлением, они не понимали, зачем вообще мы нужны. До этого никто из них никогда не обращался к психологам за помощью. Первыми на контакт пошли дети. Я вообще считаю, что с ними легче работать. Ребенок – это цветок, который надо поливать, чтобы он рос и расцветал.

— Детские психологи проводят сеансы арт-терапии: детки рисуют. В рисунках отражается их внутренний мир, и можно определить динамику работы специалиста в зависимости от того, как меняется сюжет, расширяется цветовая гамма. От детей получаешь положительный заряд, от них веет теплом и добром, они – будущее. Ребенок не понимает, какие события происходят вокруг. Можно очистить детское подсознание и тем самым предупредить появление проблем, например, в переходном возрасте.

— А как обстоят дела со взрослыми?

— Взрослые могут определить степень своей тревожности и признаки депрессии. Но люди не понимают, почему в их стране начались военные действия. Первый вопрос, который волнует любого человека, что бы с ним ни случилось: «Почему это произошло со мной?».

— И что вы отвечаете?

— Мы не занимаемся вопросами, которые не в нашей компетенции. Психологи стараются переориентировать людей. Вначале к нам отнеслись с некоторой настороженностью. Сейчас же люди стали раскрываться. Охотнее идут на контакт. Некоторые решили остаться жить в России, начать все с нуля. При первых беседах все как один твердили о возвращении домой. Люди стали думать, как жить дальше. Первый шок от произошедшего потихоньку уступает место мыслям о будущем. И это хорошо. Я считаю, что это показатель качества работы психолога: люди стали строить планы на будущее, это, несомненно, прогресс. Наши психологи проводят как групповые, так и индивидуальные занятия с беженцами. Кто-то плачет, кто-то молчит. Слезы – это хорошо, пусть лучше все эмоции, страхи, все выйдет наружу. Слезы – это не слабость. Лучше переплакать все сейчас, выговориться, чтобы избежать возникновения посттравматического синдрома. Примерно через полгода у некоторых людей пережитый стресс может дать о себе знать, например, внезапно начавшимся тиком. Работа психологов важна как сразу после эмоционального шока, так и через какое-то время после.

— О чем рассказывают люди на встречах с психологом?   

— Только один человек из всех размещенных в «Дельфине» беженцев попал непосредственно под авиаудар. Остальные слышали и видели взрывы недалеко от мест своего проживания. Самое страшное, по словам переселенцев, — это ощущение неизвестности и безысходности. Когда самолеты летят низко-низко, едва ли не цепляя крылом крыши высоток, гудят, но не бомбят. А люди затаились в подвалах и убежищах с мыслями о том, где же рванет, повезет или нет в этот раз. Морально жители юго-востока Украины раздавлены. Сейчас, когда они немного отдохнули, стали меняться и темы разговоров. С психологами обсуждают уже и семейные проблемы, разбирают ситуации с детьми. Люди как будто очнулись и вспомнили, что у них есть жены, мужья, дети. И это радует.

— Как сами вынужденные переселенцы понимают свой нынешний статус? Считают ли они себя беженцами?

— Часть, безусловно, считает себя беженцами. Но есть те, которые воспринимают случившееся как смену обстановки на время стабилизации ситуации в Украине, как поездку к морю на отдых. Беженцами они себя не называют. С каждой позицией надо считаться. От самоопределения людьми своего статуса зависит и тактика нашей работы. Сейчас мы в первую очередь работаем на стабилизацию психоэмоционального состояния людей.

— Может быть, реабилитация шла бы быстрее, если бы беженцы не «варились в собственном соку»? Имею в виду компактное проживание на ограниченной территории.

— В «Дельфине» очень много отдыхающих, есть гости и из-за рубежа. Жителям Украины есть с кем общаться, чтобы не чувствовать себя в изоляции. Власти Дагестана стараются разнообразить их досуг, недавно в Дербент с экскурсией возили, артисты на базу отдыха с концертами приезжали.

— Как сказывается просмотр теленовостей на эмоциональном состоянии вынужденных переселенцев?

— Конечно, они смотрят новостные выпуски. У многих в Украине остались родные, близкие и друзья, люди переживают за их судьбу. В данной ситуации отсутствие информации – это худший вред, чем сама информация. Вот вы бы согласились на полную изоляцию?  Нет. Их мы не можем ограничивать, и я не вижу в этом смысла.

— Какое время может потребоваться беженцам для возвращения к стабильному психическому состоянию?

— Каждый человек индивидуален. Кто-то быстрее отойдет от стресса, а кто-то еще долго будет переживать его последствия. Здесь нельзя говорить о каких-то датах, ставить сроки. Специалисты нашего Центра продолжат работу до тех пор, пока беженцы будут находиться в Дагестане.

Справка «ДП». Первая группа вынужденных переселенцев из Украины прибыла в Дагестан 20 июня. Сегодня в республике находятся около 300 граждан Украины. С первых же часов нахождения на нашей земле беженцы окружены вниманием и заботой. Предприятия и организации перечисляют деньги, собирают гуманитарную помощь,  рядовые дагестанцы готовы принять обездоленных людей в своих домах, государство предоставляет возможности для труда, учебы, получения пенсий.