Спасательная куртка

Так я, рядовой фотожурналист из Дагестана, тоже оказался в центре спортивных баталий.

Нахожусь в большом спортивном зале, где идут схватки. Для фотожурналистов было отведено специальное место. Когда я оказался там, то увидел сотню своих коллег со всего мира, увешанных фотоаппаратами. Некоторые, у кого были длиннофокусные объективы, работали со штатива, другие ходили туда-сюда, будто демонстрируя, какая у них дорогая фототехника.

Видя, как они экипированы и до чего примитивно я выгляжу на их фоне, пришел в ужас. За неимением другого, у меня в руках был фотоаппарат «Зенит ЗМ», который в ту пору считался приличной вещью. Помню японца с экзотическим, как мне казалось, фотоаппаратом, который «изучал» советскую модель с большим любопытством.

Наконец он на русском языке с японским акцентом спросил:

— Это есть музейный экспонат?

— Это последняя модель советского производства, – гордо ответил я.

— Это еще работает? – не унимался японец.

— Он еще покажет себя, – отвечал я, сделав вид, что аудиенция с иностранцем закончилась.

Японец, слегка ухмыльнувшись, направил объектив в сторону ковров, где шли схватки, а я, как истукан, не зная, что делать, вытирал пот с лица, хотя в этом не было никакой надобности. Вопрос состоял в том, что с этого места мог фотографировать кто угодно, но не я со своим 50-миллиметровым объективом. Борцов на ковре я видел величиной с муравьев. «Здесь меня аккредитовали не для насмешек иностранцев, а для того, чтобы работать, — сказал я сам себе, — подумай, что делать».

Полноценные снимки я мог делать, только находясь рядом с ковром, но стражи порядка журналистов туда и близко не подпускали. Оставалось одно: пойти на хитрость. Подобрав момент, я подошел к Юрию Шахмурадову и открыл ему боль своей души. Он, посочувствовав мне, сказал:

— Володя, чем я могу тебе помочь?

— Одолжи мне свою куртку, иначе я пропал.

Юра молча снял свою куртку и передал её мне. Я так обрадовался, будто у меня на руках был пропуск к генсеку Брежневу. Одевшись, я помчался в зал.

Теперь я крутился вокруг тренеров и борцов, делая вид, что тоже один из них, а милиционеры вовсе привыкли к моей персоне.

На ковре наш Сайпулла Абсаидов. Не помню, с кем он боролся, но схватка была тяжелая и изнурительная. А я снимал эту схватку с азартом заядлого охотника…

Словом, в тот день куртка Шахмурадова дала мне возможность снять на пленку схватки почти всех борцов Советского Союза. К концу дня я с благодарностью вернул куртку хозяину, а пленки отдал на проявку и печать.

На Олимпиаде был такой порядок: на утро следующего дня на специальном стенде экспонировались лучшие снимки схваток, сделанные аккредитованными фотожурналистами, и они награждались денежными премиями.

Проходя мимо стенда, я заметил свою работу – портрет Абсаидова, – среди лучших снимков, претендующих на премию. Значит «Зенит» не подвел. В это время ко мне подошел уже знакомый мне японец и сказал:

— Хорошо работает твой экспонат!

— Дело не в экспонате, а в голове, – и показал ему пальцем на свою голову.

Тогда за этот снимок я получил вторую премию, а японец – ничего.

Прошли годы, «Зенит ЗМ» мне ещё долго служил. Несколько лет тому назад, когда я купил современный японский фотоаппарат, мой старый друг занял место на полке как музейный экспонат. Знай японец, что тот экспонат до сих пор в рабочем состоянии, он от зависти сделал бы себе харакири.