Судьбой доволен

«Помню, привезли нас вечером на узловую станцию Ясиноватая под Донецком (тогда называвшийся Сталино). Поселили в 2-этажном доме, у которого крышу снесло снарядом. Слышу зловещий гул немецкого самолета над головой. Хотел уже выбежать на улицу, думал, бомбить будет. А рядом был солдат-старик из Ростова по фамилии Барафанов. «Сиди, — говорит. – Самолет тебя не ищет. Ты же не знаешь, куда бомба попадет, если бомбить будет». Успокоил, короче, меня. А утром пошли на фронт».

Возможно, Алексей Сантуев и не попал бы на фронт, но случай сыграл свою роль.  На самом деле он 1926 года рождения, но добавил себе год, чтобы со старшими друзьями быть наравне. А в 1943 году весь 25-й год рождения в Дагестане призвали в армию. Это был последний призыв в Дагестане. Вот идут они перед отправкой по селению, и одна женщина-сельчанка подходит к Сантуеву и говорит: «Ой, сыночек, что говорила твоя мама, когда тебя на войну провожала?». Что он мог ответить? Мать проводила его тяжело, ведь он был самым старшим сыном в семье в родном селении Цовкра-1 Кулинского района. Кроме него было еще два брата и старшая сестра, росшие без отца.

Участвовать в серьезных боях ему пришлось в Днепропетровске. На Днепре есть два небольших острова. Острова внизу. Над ними — город Днепропетровск, занятый немцами, так что острова открытые и легко обстреливались: трупы были повсюду. После освобождения Днепропетровска воевал в Польше под Краковым. Советская Армия хотела сберечь Краков как памятник архитектуры и истории – его не бомбили, но брать его приходилось силами пехоты.

Самое сложное на войне — окопать пушку, объясняет ветеран. Орудийный расчет из 7 человек, которым руководил Сантуев, выкапывал яму для пушки за 2-3 часа. 30-миллиметровая зенитная пушка стреляла очередью – снаряды летели на километр. Иногда просто стреляли в сторону противника: попал или не попал, не знали. У самого в руках была винтовка, но в основном стрелять из нее не приходилось.

Горячие бои были на реке Одер между Польшей и Германией. На одном берегу стояли наши войска, на другом — немцы. Снаряды через реку долетали, даже винтовочные, вспоминает ветеран. Мосты разрушены, использовали плоты, лодки, речные пароходы. Больше всего потерь было на переправе, ведь плавсредства для противника были как на ладони.

Фото из семейного архива

В Польше есть город Вроцлав. Немцы, взявшие его задолго до войны, называли его Бреслау. В этом городе они и встретили победу. «Уже предчувствуя сдачу Берлина, мы кричали «ура», радости столько было – война кончается. Еще больше зла на немцев появилось, еще больше хотелось идти в бой. Когда война окончилась, на улицах городе Бреслау гражданских почти не видно было, а если проходили мимо, кланялись, здоровались. Идешь по улице – передняя стенка магазина обрушилась, а в самом магазине много товаров, но ни один немец туда не заходил, а мы брали, что хотели. Помню, я вынес из магазина ящик с печеньем и каждому проходящему давал, немцы благодарили», — рассказывает ветеран.

После взятия Берлина были созданы три союзные контрольные комиссии Германии – по сути три власти над городом: английская, американская и русская. Сантуев попал в русскую контрольную комиссию, будучи первым помощником командира взвода. Комендантом города и начальником Берлинского гарнизона тогда был генерал-полковник Николай Берзарин. Как городской комендант, он занимался восстановлением порядка, создавал городскую полицию, заботился об оживлении культурной жизни в городе.

«Как-то Берзарин отправил взвод, которым командовал Сантуев, на железнодорожную станцию. Там стояли 18-тонные вагоны с подарками Светлане Аллилуевой, дочери Сталина. Светлана тогда была замужем за Григорием Морозовым (брак с которым Сталин не одобрял), готовилась свадьба. Немецкие радиоприемники, мебель, игрушки – три вагона – были отправлены в Москву вместе со взводом. К тому времени Светлане Аллилуевой подарили двухэтажный дом. «Сталин не присутствовал на этих приготовлениях к свадьбе, но остальных руководителей мы в доме видели – Хрущева, Микояна, их сыновей. Они ходили по дому и готовились к свадьбе, которая должна была состояться через день. Видел я и Светлану – симпатичная женщина, но поговорить с ней мы, конечно, не могли. Мы там были как наемные рабочие. Выгрузили вагоны, подняли все на второй этаж и сразу уехали», — вспоминает Сантуев.

После войны были служба на Урале, военное училище в Алуксне в Латвии. Офицерского состава осталось мало, и, чтобы укрепить армию, всех военных со средним образованием обязали учиться в военном училище. Окончив его с отличием, Сантуев сначала служил в Бакинском округе ПВО, потом перевелся в Махачкалу в зенитно-артиллерийскую батарею, которая стояла на улице Магомеда Гаджиева, там, где сейчас телевизионная вышка.

После увольнения по состоянию здоровья он долго работал в Махачкалинской сельхозтехнике, часто посещал школы, проводил патриотическую и воспитательную работу среди школьников, в военных частях. «Сейчас тяжелое поколение, — говорит о молодежи Сантуев. – Могут запросто что-то в городе пойти и сломать и даже не понимают, почему этого нельзя делать, не думают о будущем. Я воспринимал службу как должное, дисциплина в наше время была хорошая. Я и сейчас считаю, что даже простым солдатом быть очень почетно».

Алексей Сантуев награжден орденами Отечественной войны I и II степеней, Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», гвардейскими значками, медалью «За долголетний добросовестный труд».

У Сантуева есть дочь, трое внуков и четверо правнуков. «Своей судьбой я вполне доволен. Главное, жив остался, да и ранений особых не было». Иногда он вспоминает своего лучшего друга, однополчанина Андрея Рычкова, сраженного пулей прямо у него на глазах.  Или немца из германского селения: «Жил он через несколько домов от нас. Как-то заказал я ему деревянную винтовочную пирамиду – винтовку ведь на стену не повесишь, нужна подставка. Я его солдатским пайком кормил, помню, а он мне пирамиду сделал, такой ни у кого не было. Хороший был мастер».