Встречи с Фазу Алиевой

Первая встреча

Никогда не работала под началом женщины. Быть настоящим руководителем – большое искусство. Не каждому это дано. А женщине, занятой детьми, мужем – вдвое труднее.

– Женщина хорошим руководителем бывает редко, не ходи, — авторитетно посоветовала одна знакомая.

Фазу Алиеву знала только по ее литературным произведениям. Стихи ее мне нравились, а вот что представляет из себя сама поэтесса, главный редактор нашего женского журнала и будущий мой начальник – председатель Дагестанского комитета защиты мира, предстояло только узнать.

Ровно в 10 часов, как было назначено, я в редакции. Еще зима не сдала свои позиции, весна делала робкие шаги, деревья не надели зеленые новые одежды, а эта большая светлая комната утопала в цветах. Пунцовые, алые, нежно-розовые, белые и фиолетовые оттенки роз подчеркивали неофициальность этого официального кабинета. А тонкий аромат духов напоминал о том, что здесь хозяйка – женщина.

– Проходите, садитесь! – пригласила Фазу.

Я изучаю, чувствую, что и меня изу-чают. Удивительно, но от этого пристального и в то же время готового все понять взгляда будущего шефа я успокоилась. Потихонечку рассматриваю своего начальника: темные, гладко причесанные, схваченные тяжелым узлом на затылке длинные густые волосы отливают живым блеском. Дугообразные тонкие брови ярко выделяются на светлой коже лица; прямой римский нос; красиво очерченные чувственные губы; спокойный, пытливый взгляд черных, широко распахнутых глаз. Косметики никакой или, может, самая малость.

Среднего роста, спокойная, в черном строгом бархатном костюме, она выглядела моложе своих лет. Длинные ажурные серьги-колокольчики из золота с эмалью, коралловые бусы в два ряда, на руках несколько перстней делали ее истинной женщиной. Украшения не портили Фазу, были как бы частью ее самой.

Кабинет под стать хозяйке: и красив, и деловит. Ничего лишнего, вся обстановка призывала к работе. На столе двухтомник Тютчева в зеленой обложке, коричневый кожаный чернильный прибор, отточенные карандаши, бумага.
Несколько вопросов обо мне, о предыдущей работе, об искусстве, ни одного взгляда в анкету.

– Ну что же, я совершенно вас не знала. Теперь кое-что прояснилось. Поработаем — лучше узнаем друг друга. Надеюсь, сработаемся.

И как старую знакомую, она провожает меня до двери кабинета… Уже много позже Фазу открыла мне одну необычайную черточку своего характера.

– Я, может, и не дала бы своего согласия на твой прием ко мне, уж очень гладкие были у тебя анкетные данные. А без изъяна человек не бывает, что-то у него все же есть свой скелет в шкафу… Но как раз перед нашей первой встречей ко мне подошла знакомая и стала характеризовать тебя с плохой стороны, будто бы ей кто-то что-то сказал и т.д. Тогда-то у меня укрепилось желание взять тебя на работу. Не люблю, когда о людях говорят плохо, не зная их. Не верю никаким наветам, пока сама не убеждаюсь во всем.

Творчество

Фазу так легко и просто всегда рассказывала своим читателям о любимом ею народе, об обычаях, о древности и современности. Даже печальные стороны, плохие привычки она описывает с такой сердечностью и пониманием, что читатель проникается истинной любовью к этому маленькому, но гордому и трудолюбивому народу.

Сочетание таланта и трудолюбия, которыми владеет это женщина, – бесценный дар.

Минуту зря она не тратит. Всегда под рукой карандаш и блокнот, если нет блокнота, она исписывает своим неровным быстрым почерком чистые края газет.

Обычно все собрания проходят в кабинете Фазу. Пока идет совещание, Фазу принимает в нем самое активное участие, но только оно заканчивается, мы еще сидим, разговариваем, а Фазу уже за своим столом работает. Она уже не с нами, она живет в мире своих героев, живет их переживаниями и радостями.

Заветные часы

Утро с 7 до 9 часов – заветные часы, когда Фазу может работать спокойно, сосредоточенно.

Редакционный шум начинается с 9 утра.

– Люблю я эти заветные часы. Если бы их не было, когда бы я писала?

И если утро удачное, Фазу творчески потрудилась, то целый день у нее прекрасное настроение. Она весело приветствует нас, и наше настроение от ее веселого голоса поднимается.

– Фазу здесь? – вместо приветствия спрашиваем друг друга. – У нее сегодня настроение хорошее?

Если «да», то все в порядке. Скоро дверь ее кабинета весело распахнется, она выйдет к нам. Сразу станет светлее в темной приемной от ее лучезарной улыбки. А если «нет»…

…Вот слышится громкий стук каблуков Фазу. Она быстро проходит коридор, сосредоточенно что-то ищет в сумке, нашла. Оказывается, ключи куда-то спрятались. Резко открывает дверь и говорит мне:

– Эмма, смотри, чтобы никто ко мне не заходил, у меня очень плохое настроение, я не хочу его портить другим.

Но в такие часы одна она тоже не может быть. Выходит из кабинета, пройдется по приемной, зайдет к сотрудникам, к заместителю. Впечатление, что она что-то потеряла, потеряла нужное, дорогое, без чего и жить не хочется.

Долго не могла понять, в чем же причина вот такого настроения. Но на одной из встреч ее со строителями я в этом разобралась.

Строители Треста «Особстрой — 2» отработали «вахту мира» – одну из суббот объявили днем ударного труда, весь заработок за этот день перечислили в Фонд мира. Вот и состоялась по этому поводу встреча с Фазу Гамзатовной Алиевой.

Много было задано вопросов, многое услышали, многое узнали и слушающие, и выступавшая. Вдруг из зала донесся вопрос:

– Скажите, а бывает у вас так, что вы не можете работать?

Фазу как-то вся подобралась, на миг задумалась и ответила:

– Это может быть самым страшным для писателя. Из-за этого, мне кажется, могут произойти даже трагедии. Если я не могу работать день, то для меня это большой удар, даже с сотрудниками боюсь разговаривать, чтобы чем-то их не обидеть. Вот чтобы не исчерпать себя, я езжу в аулы, встречаюсь с людьми, обогащаю себя их мудростью, опытом, знаниями.

В ней – мудрость веков

В Дагестан приехали гости из Чехословакии. Поскольку среди гостей была студентка медицинского института, ей хотелось встретиться с дагестанской молодежью.

Вот и решили пригласить ее к Фазу домой. Где еще найдешь так сразу и студентов, и начинающих исследователей? А тут все налицо: младшие сыновья – студенты сельхозинститута и университета, старшие – аспиранты, невестки тоже аспирантки. Готовили все сами. Было решено приготовить национальные блюда: курзе и чуду.

Мы с Айшат готовили фарш, зелень, тыкву, Фазу крутилась между рынком и кухней, успела замесить тесто и на то, и не другое, бесконечно переживая – не мало ли? Вот, наконец, все готово. Фазу, нарядная, вышла из комнаты; на ней красивое платье, гладко причесанные, собранные в пучок волосы. Вся благоухает, радуется встрече с новыми людьми. Она уже не домашняя хозяйка, она изысканная дама.

–Ну, как я? – эта ее неизменная фраза колокольчиком прозвенела.

Махач, ее средний сын, критично оглядев наряд матери, сказал:

– Не могла бы ты надеть поменьше украшений?

– Подумаешь, каких-то несчастных восемь колец и серьги до плеч, а он уже критику наводит. Я специально не надела кораллы, пояс, браслеты. А если я надену совсем мало украшений, то это буду не я.

В кабинете Фазу состоялась встреча с болгарской журналисткой Лиляной Гешаковой. Ее сопровождал консультант-редактор АПН Таймураз Козонов.

Лиляна и Таймураз восхищались Кавказом, много хорошего было сказано в адрес дагестанской литературы. Таймураз, оказывается, благодаря тостам Фазу стал в АПН признанным тамадой. «Я черпаю мудрость из ваших книг, – подняв бокал, произнес он. – Они талантливы, мудры и незаменимы. Еще не зная Вас лично, понял по вашим произведениям, что вы умны, но сейчас добавлю – очень красивы».

– Большое спасибо, –  улыбнулась Фазу, –  второе для меня сейчас важнее, – пошутив, добавила она.

– В Болгарии много поэтесс. Мы любим их, читаем, многие их произведения и вам известны, — обратилась к сидящим Лиляна. – Но в стихах ваших, Фазу Гамзатовна, есть особая мудрость, не только женская, мудрость веков, народов, мудрость – впечатляющая, незабываемая.

Детство Фазу

Часто бывая на выступлениях Фазу, я настолько отчетливо представляю ее девочкой, будто вместе с ней росла, бегала с ней в школу.

Своенравная, будто «не от мира сего», девочка приносила близким много хлопот. Другие сестры росли послушными, общительными, обычными девчонками, не причиняя никаких хлопот взрослым. А эта… то ее тянет куда-то в горы, то она как хвостик ходит за бабушкой, то она вся превращается в слух, прислушиваясь к шуму ручейка, к порыву ветра. О чем они расскажут?

Вот я вижу, как Фазу, первоклас-сница, стоит у школьной стенгазеты, обращая внимание всех на несколько рифмованных строк. Это она сочинила свое первое стихотворение. Уже никакая сила не сможет оторвать девочку от газеты. Она – поэт.

Темно-карие глаза девочки излучают такую светлую радость, что поневоле и ты заражаешься ею, ее губки, цвета спелой вишни, раскрыты в счастливой улыбке. Она все же послала свой привет солдатам-героям. Они должны услышать крик ее детской души, собрать все силы, разбить ненавистного врага и поскорее вернуться домой.

Переполненная гордостью, спешит домой, но дома ее ждут расстроенные бабушка и мама. В ауле секретов нет, там быстро передаются по беспроволочному телефону все новости: дома знают о стихотворении, но не одобряют этого. Бабушка и мама стали ругать девочку: «Какие стихи? Позорит наш род! Когда это женщины стихи писали? Была одна такая – Анхил Марин. Зашили ей рот. И правильно сделали! Пусть не позорит женщин. И с тобой такое же будет!».
Девочка сжалась в комок, но сказать: не буду сочинять! — так и не смогла. Она уже тогда сделала для себя однозначный выбор – будет писать, чего бы ей это ни стоило!

Она изливала свои детские чувства в письмах на фронт, которые ежедневно писали всем классом под диктовку старой Субайбат, потерявшей своих сыновей на этой проклятой войне…

Позже детские впечатления, переживания Фазу использует в своих произведениях. Поистине, детская память оказалась кладовой для поэтессы Фазу Гамзатовны Алиевой…

Вот я вижу Фазу десятиклассницей. Стройную фигуру девушки не портит старенькое, перешитое из бабушкиного, платье. Косы свисают почти до колен, своей тяжестью оттягивая голову чуть назад. Взгляд – любознательный, глаза такие же лучистые и озорные. А кругом весна: земля, воздух, река, камни наполнены ее запахами. Десятиклассники отправляются в горы. Но вот Фазу увидела свой любимый цветок – голубоглазый колокольчик. Сколько этих красавцев они переслали на фронт с надписью: на фронт, любому дагестанцу. Цветок как-то неловко изогнулся. Он рос из-под огромного камня. «Валун мешает цветку, откатим его!», – бросила клич Фазу, и ребята навалились на камень. Молодости все подвластно, одолели и эту тяжесть школьники, но тишину потряс шум, вырвавшийся из-под земли. С большой силой, увлекая за собой камешки, комочки земли, из-под камня вырвался, переливаясь на солнце бриллиантиками брызг, прозрачный, горный родник. «Родник родился, родник родился!», – прыгали в восторге школьники, а вечером, уставшие, но радостные, они заполнили саклю Фазу, расположившись кто где, подстелив старые дедушкины шубы под бока. Уснули все, кроме Фазу. Ей не терпелось поговорить о роднике, открытом ею. «Мам, мы сегодня нашли новый родник!», – шепчет она на ухо матери. « И что же вы попросили у вновь открывшегося родника? – с интересом спрашивает мать

– Ничего!

– Вставай, доченька, пойдем. Есть такое поверье, если попросить у новорожденного родника что-то – все сбудется, только просить нужно, пока другие не увидали родник, не попробовали его воду. Пойдем!

И отправились они в путь. Скоро забрезжил рассвет. В этот час все было необычным, горы стояли окутанными в серовато-белый туман, звезды бледнели и гасли на глазах, трава была покрыта, будто обильными слезами ночи, росой. Вот, наконец, родник. Мать упала на колени, подняла руки к небу и застыла. У Фазу в голове бились мысли, о чем просить родник? Может о том, чтобы математику, эту противную, трудную для нее дисциплину, сдать хотя бы на тройку?

И вдруг она услышала слова матери. Слова, идущие откуда-то изнутри, из самых глубин души, сердца: «Новорожденный родник, прошу тебя. Пусть никогда землю не взрывают бомбы и мины, пусть трактора взрыхлят ее! Пусть никогда матери не хоронят своих детей. Пусть нигде в мире не будет голодающих детей. Сделай так, чтобы на земле никогда не было войны, чтобы все люди жили счастливо!..».

Какими мелкими, по сравнению с материнскими, показались Фазу ее собственные беды. И она, тихо опустившись на колени рядом с матерью, дала себе клятву делать все, отдать свои силы тому, о чем так горячо и страстно просит мать.
А вечером девушка садится и пишет в своей школьной тетради. Исписав несколько страниц, торопливо вкладывает их в конверт, бежит к почтовому ящику…

А спустя несколько дней в районной газете «Большевик» появляется ее стихотворение «Знамя мира».

Но уже ни бабушка, ни мама не стали ругать ее, наоборот, появилось чувство гордости за дочь. А младшие сестренки ходили вообще героями: попробуй, тронь их! У них сестра – поэт.

Женщина

К Фазу должен был приехать ее переводчик из Швеции. Нам позвонили, позже прислали телеграмму – встречайте, рейс вечерний. Мы помчались в аэропорт.

– Слушай, как ты думаешь, переводчик – женщина или мужчина? – задумчиво спрашивает меня Фазу. — Если женщина, то старая или молодая? Мы едем встречать, но не знаем, кого?

Самолет прибыл по расписанию. Мы подошли к самому трапу. Ждем. Пассажиры один за другим покидали самолет, а мы все стоим, ждем. И вот, самой последней, вышла Гретта, очень подвижная, быстрая старушка. Она почему-то сразу направилась к нам. А ведь Фазу она тоже не знала, не видела даже ее фотографии.

– Фазу, дорогая, здравствуй, –  Гретта раскрыла объятия. И тут же стала рассказывать. –  Мне в Москве сказали: «Вы сразу узнаете Фазу, она – настоящая женщина и настоящая  дагестанка. Я убедилась в этом сразу. Ваши украшения говорят обо всем. Вы очень женственная женщина.

Через день мы отправились в Дербент. Погода стояла замечательная: бабье лето. У нас с Греттой настроение было чудесное, а у Фазу немного болела голова. Она не принимала участия в нашем разговоре, сидела, прикрыв глаза, будто дремала. Переходя с одной темы на другую, мы тихо беседовали. Фазу в нашем разговоре никакого участия не принимала.

Вскоре наша беседа перекинулась на чисто женские предметы: косметику, украшения. Гретта говорит:

– Да, французские духи особенные, неповторимый аромат.

Фазу сразу пришла в себя:

– Французские духи? Где они?

Фазу сама как интересная книга. В ней сочетаются и обыденный день, и праздник, и радость, и трагедия. Она адекватно реагирует на то или иное событие. Не любит лжи и лицемерия. Она много читает, обладает великолепной памятью, почти дословно может передать прочитанное. Рассказывает эмоционально, живо, интересно. Слушая ее, ты сам невольно становишься участником тех событий, о которых повествует поэт. Фазу часто обращается к стихам разных поэтов, любит декламировать. Лучше всего о ней говорят ее стихи, которые она великолепно и неподражаемо читает сама.