Штрафовать нельзя сажать

Чем объясняется такая мягкость приговоров? Общественность привыкла искать причины в предвзятости судей. Эту точку зрения поддерживают и в правоохранительных органах. Мы, мол, ловим, а суды отпускают. Но сами представители Фемиды утверждают, что они действуют в соответствии с Уголовным кодексом.

— Хочу напомнить, что в декабре 2011 года проведена либерализация многих статей Уголовного кодекса, и практически по всем преступлениям коррупционной и экономической направленности были внесены изменения в сторону смягчения наказаний, появились и специальные виды наказания – кратные и увеличенные размеры штрафов. С тех пор по Российской Федерации основным уголовным наказанием для, например, взяточников стал штраф. И в этом отношении наша республика не может быть исключением, — говорит председатель Верховного суда РД Руслан Мирзаев.

Как это происходит на практике? «Допустим, судья рассматривает дело по коррупционному преступлению. За него полагается лишение свободы или штраф. Нормами закона предусмотрено, что более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не может обеспечить достижение целей наказания. Поэтому при вынесении решения суд должен в первую очередь обсудить вопрос о назначении менее строгого вида наказания, в данном случае — штрафа. При назначении же за данное преступление наказания в виде лишения свободы суд обязан мотивировать, почему он не считает возможным назначить штраф».

Таким образом, считает Руслан Мирзаев, закон при назначении наказания приоритет отдает менее строгим видам наказания. И в этом смысле само законодательство требует от судов быть гуманными и либеральными.

С этой точкой зрения согласны и в прокуратуре. По словам начальника отдела по противодействию коррупции и должностным преступлениям прокуратуры РД Нуруллы Караханова, идея заменять тюремный срок на денежный штраф исходила от бывшего президента страны Д. Медведева. Смысл заключался в том, чтобы позволить коррупционеру загладить свою вину путем возмещения ущерба государству. Но на практике эта задумка не оправдалась. Штрафы, особенно крупные, зачастую оказываются невзысканными. Так, в прошлом году из 112,5 млн рублей ущерба, установленного по коррупционным делам, возмещено лишь 22 млн. Как выясняется после приговора, у подсудимого за душой ничего нет, а все имущество оказывается переписанным на родственников.

Таким образом, получается, что уличенный в коррупции человек фактически остается безнаказанным. Как говорит Н. Караханов, такая ситуация характерна не только для Дагестана, но и для других регионов. Поэтому сейчас активно обсуждается вопрос, чтобы от этого принципа отойти и назначать реальные наказания.

Между тем нельзя сказать, что законодательство однозначно либерально к коррупционерам. Так, максимальная мера наказания по некоторым категориям наряду с многократным штрафом предусматривает и лишение свободы до 15 лет. Такое наказание полагается, к примеру, за взятку, превышающую 1 млн рублей. Но в подавляющем большинстве случаев на рассмотрение в судебные органы приходят дела, где фигурируют незначительные суммы. Это расходится с заявлениями правоохранительных органов о многочисленных выявляемых взятках в крупных и особо крупных размерах. Представители МВД, помнится, однажды на пресс-конференции сообщили, что средний размер выявленной ими взятки дагестанского чиновника составляет более 500 тысяч рублей. Но практика говорит о другом.

В среднем ежегодно в судах рассматривается примерно десяток дел по получению взятки. Во всех них сумма взятки колеблется от 10 тыс. до 50 тыс. рублей. Приблизительно такая же картина и по статье «дача взятки».

Поэтому успех в борьбе с коррупцией определяет не количество уголовных дел, а их качество. А с этим пока проблемы.