Купить PDF-версию
16:39 | 29 марта, Пт
Махачкала
X

Краснокожий брат мой

Сулиман Мусаев / г. Грозный
74

У входа в актовый зал я в нерешительности остановился. Предстояла какая-то лекция по экономике, что мне было совсем не интересно. К тому же, устал после мастер-класса. Немного помявшись, поднялся по ступенькам в зимний сад, подошёл к прилавку и заказал чёрный кофе.
Ярко горят лампы, играет, как всегда, музыка. В отдалении двое парней играют в бильярд. Взяв кофе, я направился к столикам. Зал был почти пуст. За средним из столиков сидел смуглый парень лет двадцати семи, с длинными, до плеч, иссиня-чёрными волосами. Кажется, кубинец. В основном тут собралась пишущая братия из России и стран СНГ – форум, как-никак, авторов произведений на русском языке, – но оказались и иностранцы, творящие на «великом и могучем», – из Чехии, Франции, Австрии. Вчера даже с индийцем познакомился. Вот теперь и этот… Как его… Иглесиас, что ли…
Заметив мой взгляд, парень приветливо улыбнулся и помахал рукой. Я подсел к нему, с чувством некоторой досады. О чём мне с ним говорить? О Фиделе Кастро? Или о Хемингуэе, который мне не очень нравился? А может, о базе Гуантанамо?
– Здорово! – протянул я руку.
– Ас-саламу алейкум! – привстав, ответил он на рукопожатие.
Рука сухая, горячая.
– Ва-алейкум ас-салам! Тоже решил лекцию прогулять?
– А! – махнул он рукой. – Всегда одно и то же говорят, – по-русски он говорил чисто, с небольшим, но приятным акцентом.
– Это верно, – ответил я.
Некоторое время сидели молча.
– Сулиман…
Я бросил на него быстрый взгляд. Он понял мое удивление и, улыбнувшись, произнёс одно слово:
– Бэйджик!
Я рассмеялся и снова протянул руку:
– Ну, давай знакомиться! Сулиман.
– Хосе. Хосе Гонсалес из Мексики. Хотя при рождении мне дали другое имя…
– Ты мексиканец? – поразился я. – А я думал, кубинец…
– Мексиканец. Цоцил, – добавил Хосе.
– Цо… Кто?
– Индеец из племени цоцил.
– Индеец? – он не переставал меня удивлять. – Вот это да! Первый раз живого индейца вижу!
– А где мертвого видел? – мы расхохотались.
Знакомство взбудоражило меня. Я словно вернулся в детство, передо мной встали образы из прочитанных тогда книг, которыми я буквально грезил: Оцеола, Текумсе, Понтиак, Тачунко Витко, Татанка Йатанка… Индейский писатель Сат-Ок с повестями «Таинственные следы» и «Земля Соленых скал»… Ирокезы, апачи, дакота… Мустанги, прерия, томагавки… Фильмы Гойко Митича…
– А откуда ты так хорошо знаешь русский?
– Я окончил школу с изучением русского языка. Много читал на русском. Мой отец был буквально влюблен в Советский Союз. Переживал распад СССР как свою личную трагедию. Представляешь, у нас дома было столько советской символики, что даже в вашей стране, наверное, ни у кого столько не было – вымпелы всякие, значки, календари… Даже мать часто с ним ругалась, – улыбнулся он своим воспоминаниям. – Знаешь, какое он мне имя дал при рождении?
– Какое?
– Ильич! Хоть сам и не был коммунистом.
Я окинул «Ильича» критическим взглядом с головы до ног и не смог удержаться от улыбки, настолько имя не подходило ему.
– Потом, когда я подрос, мы переехали из штата Чьяпос в Мехико, чтобы я смог учиться в русской школе. Вернулись с матерью на родину уже после смерти отца. И имя сменил на более привычное, которым с детства называли меня соседские ребятишки. Да и Ильичом меня никто, кроме отца и учителей в школе, не называл. Скоро и это имя сменю… – на какое-то время он замолчал.
Я слушал его, не перебивая,
– Я благодарен отцу, что дал возможность учиться в Мехико, несмотря на материальное положение нашей семьи, – продолжал он. – Я познакомился с русской литературой. У меня дома очень много книг – Пушкин, Тургенев, Толстой, но больше всего мне нравятся стихи Пушкина… Пойду, закажу ещё американо. Тебе что-нибудь принести? – встал Хосе.
– Нет, спасибо.
Скоро он вернулся.
– Тебя уже обсуждали? – задал он дежурный вопрос.
Мы с ним были в разных мастер-классах.
– Да.
– Ну и как?
– Да нормально вроде. А тебя?
– Завтра. Волнуюсь немного, – смущенно улыбнулся он. – Я первый раз на таком форуме…
– А что ты пишешь?
– Стихи, – совсем смутился мексиканец. – Надеюсь, что это стихи… Знаешь, бывает, сидишь, задумаешься, становится отчего-то так грустно, что заноет сердце, и в голове рождаются строки… Я на испанском пишу, узнал в Интернете про этот конкурс фонда Филатова, перевел несколько своих стихов, отправил, и вот… – замялся он.
– Да не переживай ты так, все будет нормально, – попытался я его успокоить. – Вот увидишь. Кстати, – вспомнил я. – Ты говорил что-то насчёт перемены имени. Теперь тебе и Хосе не нравится?
– Хосе, может, и хорошее имя, – не принял он моей шутки. – Да вот, понимаешь, в чём дело… Месяц назад я принял ислам и хочу взять имя Абдуллах – раб Аллаха.
– Ты??? Принял ислам?
– Да. Когда мы с матерью вернулись в Чьяпос, я узнал, что мой лучший друг детства Хуан стал мусульманином. Теперь его зовут не Хуан, а Осман. Признаюсь, мне это очень не понравилось. Хуан стал Османом! Ведь кто такие были мусульмане в моем представлении? Террористы, варвары, не создавшие за свою историю ничего, способные только крушить все вокруг и взрывать. Я разругался с Хуаном, разругался, как думал навсегда. Просто выставил за дверь! Чуть не избил. Но, к удивлению, Осман не озлобился на меня, при встрече всегда здоровался, несмотря на то, что я даже не смотрел в его сторону. Да, в детстве мы были лучшими друзьями, но теперь я его презирал. Потом, к своему изумлению, я узнал, что в нашем округе многие приняли ислам, встречались даже женщины в хиджабе…
Мусульмане в Мексике? Мусульмане-индейцы? Это было выше моего понимания, и я перебил его:
– Постой, постой… Как это – многие приняли ислам? Да, сегодня ислам распространяется по всему миру, но его, как правило, принимают в первую очередь люди образованные, после духовных поисков…
– Пока я отсутствовал в Мехико, к нам прибыл испанец-мусульманин Эмир Мустафа. Прежде его звали Ауреланио Перес. Он развернул у нас бурную миссионерскую деятельность. Основал общество Марабутин, как некогда мавры в испанской Андалусии. Теперь у нас есть исламский культурный центр, мечети, медресе. Немало таких, которые совершили хадж в Мекку. Так вот, я стал задумываться над поступком Османа. Как-то на рынке я сам первым подошел к нему и поздоровался. Он ответил мне с приветливой улыбкой.
– Расскажи мне о своей религии, – попросил я его сразу.
Он оглянулся по сторонам. Недалеко небольшой ресторанчик.
– Может, зайдем, посидим? – посмотрел он на меня вопросительно. В ресторане я заказал ром, но Осман неожиданно отказался:
– Нет, мне кока-колу.
В тот вечер он рассказал мне о временах джахилии в Аравии, о ниспослании Корана, о праведных халифах. Мы стали чаще встречаться. Как-то я зашел к нему домой, и мы сидели в его комнате на кровати, он потянулся к полке, прибитой под потолком, взял какую-то книгу, раскрыл ее и торжественно произнес:
– Вот оно, последнее послание Аллаха! Я уже и читать могу, вот с переводом пока не очень… Но скоро научусь и этому.
Я осторожно взял ее и стал всматриваться в непонятные строки. Чем больше я вглядывался, тем сильнее охватывало меня какое-то необычное волнение, которое, зародившись в глубинах души, нарастало, устремляясь в мозг, уже готовый, казалось, вот-вот взорваться… И вдруг… Вдруг я вспомнил… Вспомнил легенду, рассказанную еще в детстве дедушкой. Я медленно поднял глаза на Османа.
– Что с тобой?– испугался он. – Все хорошо?
– Да… – пробормотал я. – Да…
Тем временем закончилась лекция, и участники форума начали выходить из актового зала. Многие стали подниматься в зимний сад. Поднялся шум, смех, крики. Я допил свой уже остывший кофе. Через десять минут должен был начаться спектакль, на который думал сходить.
– Ты пойдешь на спектакль? – спросил я Хосе.
– Нет, – он, достав из кармана телефон, посмотрел время. – Да и молиться пора.
Мне стало неловко, что о намазе напомнил он мне, и я предложил:– Пойдем ко мне. Совершим джаммаат-намаз.
После намаза, пока я перебирал четки, он рассматривал журналы, что я привез из Чечни.
– Можешь подарить мне пару номеров? – спросил он, когда я закончил.
– Конечно. Я буду гордиться, что наш журнал читают даже в далекой Мексике! – пошутил я.
Потом взял из холодильника двухлитровую «Фанту», печенье из тумбочки, придвинул столик к дивану и, разлив напиток, сел.
– О какой легенде ты говорил? – мне не терпелось дослушать его историю.
Хосе, задумчиво глядя в окно, неторопливо сделал пару глотков и лишь потом заговорил:
– Дедушка очень любил меня. В детстве я всегда спал с ним. Лежа на циновке под открытым небом, я задавал ему бесчисленные вопросы: «А почему звезд днем не видно?» – «А куда уходит ночью солнце?» – «А бабочки разговаривать умеют?». На каждый мой вопрос дедушка рассказывал сказочную историю, которую, скорее, сам и придумывал. Это был мудрый старик. Как-то ночью началась буря, и мы перебрались в его комнату. Погода неистовствовала, на море бушевал шторм, и рокот волн доносился до нашего поселка, а у дедушки было уютно и совсем не страшно. В тот день я был с отцом в соседнем городке и видел негра, что очень взволновало меня. И теперь я спросил у дедушки:
– А почему у одних людей кожа коричневая, у других белая, а сегодня я видел дядьку, он был весь черный?
Дед долго молчал, посасывая трубку, потом заговорил:
– Много разных народов живет на свете, много, – дедушка опять надолго утих, так что я подумал, что он уже уснул, как вдруг он кашлянул и присел в кровати. – А вот послушай одну историю… Давным-давно, задолго до испанцев, когда в наших краях жили лишь Цоцил, Цельталь, Чоли и другие индейские народы, здесь появились невиданные ранее пришельцы. Они прибыли на трех кораблях. Когда эти корабли появились на горизонте, люди приняли их за чудовищ и спрятались в лесах. Корабли пристали к берегу, и с них высадились люди, изможденные, оборванные, некоторые сразу попадали на землю. Наши люди несколько осмелели и, таясь за деревьями, стали подбираться к ним ближе. Пришельцы, шатаясь от усталости, голода и жажды, скоро собрались вместе, образовали ряды, и стали совершать какое-то действо, опускаясь одновременно на колени, падая ниц. Видя бедственное положение иноземцев, местные жители подошли к ним, неся еду, воду, которые те с благодарностью приняли. Их было человек двести. Через несколько дней, чуть окрепнув, они начали чинить свои корабли. Местные, с которыми у них наладились дружеские отношения, помогали им по мере сил. Один из пришельцев часто взбирался на высокое дерево и, приложив трубу к глазу, долго смотрел в сторону моря – видно, они ждали еще кого-то. С починкой кораблей у них не все ладилось, они ходили хмурые, наконец, посовещавшись, стали перетаскивать какие-то вещи с одного корабля на два другие.
Буря на улице утихла, дед стал набивать трубку табаком, и скоро вновь мерно зажурчала его речь. Он, казалось, про меня совсем забыл и рассказывал эту историю себе:
– Наконец, они закончили работу и в один из дней, оставив один корабль и человек пятьдесят своих спутников, уплыли на север. Перед уходом они одарили местных жителей дарами, среди которых был и порошок, который, если поднести к нему огонь, взрывался небесным громом. Оставшиеся соорудили себе хижины и стали жить, часто с тоской вглядываясь в морскую даль. Но за ними никто так и не явился, и они остались здесь навсегда. Кто знает, может их товарищи утонули… Пришельцы же многому научили местных, они стали проповедовать им о Едином Боге. Некоторые последовали за ними, начали молиться, как они… Научились общаться с говорящими листьями – читать их книги. Прошли годы. Много лет. И вот однажды в море показались корабли. Из тех, кто раньше прибыл сюда, уже давно никого не было в живых, и из их детей тоже, но многие знали про тех, первых пришельцев. На этот раз на кораблях прибыли испанцы. Сначала они относились к местным благосклонно, но, окрепнув, стали вести себя грубо. Им нужно было золото. С ними были и священники, говорившие о спасении души. Потомки первых пришельцев показали им книги, но это только озлобило их, хотя они тоже говорили о едином боге. Испанцы стали сжигать эти книги, а местных за малейшее неповиновение убивать. Некоторые приняли их веру, другие убежали в леса. Наш далекий прадед тоже принял веру испанцев. Когда сжигали книги, несколько листов уцелело, и он подобрал один… Подожди-ка, – он полез под кровать, достал старый чемодан, из него деревянную шкатулку, порылся в ней и, распрямив, показал мне пожелтевший листок с обгоревшими краями. Я взял его и стал рассматривать, повернув к свечке.
– Мне эту историю рассказал отец, ему – его отец, и так эта невидимая живая цепь соединила меня с моим далеким предком. Я рассказал ее твоему отцу, но ему она и сегодня не интересна. Вот, поведал теперь тебе, хоть ты и мал – неизвестно ведь, когда Господь приберет меня к себе, – не знаю, прервется ли эта цепь на тебе… Не хотелось бы…
Дедушки – его звали Мигель – не стало через месяц… Так вот, вязь Корана, который представил мне Хуан, напоминала ту, что была на листке, показанном мне дедушкой. Я уже успел позабыть ту историю, а тот листок, когда я кинулся домой искать, уже не нашел – видно, отец сжег с другими вещами дедушки после его смерти…
Дальше я уже не слышал, что говорил Хосе. По коже побежали мурашки. Сотни мыслей, перебирая друг друга, роем закружились в голове…
…Вспомнился кабинет главного редактора. В прошлом году, когда мы собрались у него, разговор зашел о диких племенах Новой Гвинеи. Я выразил мнение, виноваты ли папуасы в своей дикости, невежестве, ведь мусульманские миссионеры не дошли до них. «Нет, ты не прав, – возразил Муса Ахмадов, – Аллах говорит в священном Коране: «Мы послали пророков ко всем народам». Вспомни, сколько всего пророков было?». Я задумался. Вспомнил, как старики говорят: «Б1е эзар, ткъо эзар, виъ эзар пайхамар ваийтина Сийлахьчу Дала дин хьеха» ( «Бог послал проповедовать религию сто тысяч, двадцать тысяч, четыре тысячи пророков») – «Сто двадцать четыре тысячи», – ответил я. «Правильно. Он дал шанс спасти души всем народам». Неужели… Нет-нет, ведь Мухаммед– «печать пророков», то есть последний пророк… А если это наследие одного из предыдущих пророков? Тоже нет, Аллах не передал бы послание на непонятном для народа языке.

…Я вспомнил, как читал в одной книге: Тарик ибн Заед, арабский полководец, покорив Северно-Западную Африку и дойдя на территории современного Марокко до берегов Атлантического океана, упал на колени и взмолился: «О Аллах! Я поклялся распространить Твое Слово по всей земле, но этот океан остановил меня! Прошу Тебя, укажи мне путь!». Тут рассеялся туман, и на севере показались очертания Пиренейского полуострова. Арабо-берберское войско покорило Испанию и Португалию. Кстати, южная оконечность этого полуострова до сих пор носит его имя. Гибралтар– это искаженное от Джабал аль Тарик – гора Тарика. А что, если… Нет, это было в начале восьмого века…
Вспомнил про карту турецкого адмирала Пири Райса, которую он преподнес султану Сулейману Великолепному. На ней обозначены довольно точно и Северная Америка, и Южная, и даже Антарктида, открытая много позже. Ведь и Колумб, прежде чем убедить испанского короля в целесообразности снаряжения экспедиции, провел долгое время в Константинополе…
Я высказал свои соображения Хосе.
– Нет, – сказал он. – Это были не арабы и не турки. Дедушка говорил, что у них были небольшие бороды и очень узкие глаза.
– Узкие глаза? А кто? Малайцы?
– Не знаю, – Хосе немного задумался и спросил: – Ты слышал про Ма Чжэн Хэ?
– Что-то смутно припоминаю, – соврал я, боясь показаться невежественным.
Я уже устал удивляться и решил просто слушать.
– Чжэн Хэ – великий китайский мореплаватель. Он жил в эпоху Минской династии, на рубеже четырнадцатого – пятнадцатого веков. Ма в его имени означает Мухаммед. Это имя тогда носили многие китайские мусульмане. По приказу императора он во главе огромного флота совершил несколько экспедиций в Юго-Западную Азию и Восточную Африку. Так как эти регионы в основном мусульманские, то и команда Ма Чжэн Хэ состояла большей частью из китайских мусульман. Известно о семи его экспедициях. Я подумал: а вдруг была ещё одна экспедиция, пока не известная нам…
Открылась дверь, и зашёл мой сосед по номеру, Влад из Барнаула. Он был выпивший и сразу лег спать.
– Хочу выучить китайский, чтобы попытаться найти какой-нибудь след в китайских источниках. Правда, он очень сложный…
Распрощались мы с ним далеко за полночь.
– Ну, спокойной ночи, – обнял я Хосе-Абдуллаха.
– Ассаламу алейкум!
– Ва-алейкум ас-салам, краснокожий брат мой! – пошутил я.
– До завтра, бледнолицый брат!
– Вообще-то, нас здесь чёрными зовут! – мы рассмеялись.
– Завтра твоя очередь прийти ко мне в гости.
Я лёг, забыв про тексты, которые должен был прочитать к утру, но долго не мог уснуть. Моим взорам представлялись корабли, плывущие навстречу солнцу, обветренные лица отважных моряков…

Статьи из «Газета «Горцы»»

Салихат – белая луна. Аварская сказка

46
Давным-давно в горном ущелье в одном ауле жили муж с женой. Ахмед был чабаном, а Зулейха ткала ковры. Всё у них было – любовь,...

Большого снега не увидели, но благодать ощутили сполна

17
VII международный фестиваль поэзии...

Маршрутка

19
Участник Межрегиональной писательской мастерской АСПИР в Пятигорске 2022 г. и Итоговой...

Девушка и южный берег Крыма

18
Алина Осокина родилась в Ульяновске. Окончила исторический факультет УлГПУ им. И. Н....

Всё хорошо

35
Ната нажала на отбой, и нудный голос Клавдии Петровны, учителя рисования, умолк. Телефон...

Дух костра

16
Дагестанское отделение Союза российских писателей и Клуб писателей Кавказа подвели итоги...

«В ладонях любви моей…»

10
Осень семнадцатого года была для Дагестана печальной — ушёл из жизни Поэт, чье имя выбито...