Вспомни о пустующей зиме

* * *
Где цвела лоза –
там лежит зола.
Кто мне рассказал
о природе зла?

Вместо деревца
прорастает трость.
Тройственность лица
видит здешний гость.

Словно серый серп
над пустой межой,
здесь ты страстотерпец,
всему чужой.

Заводи скорей
пыльное бла-бла
и пили хорей
о культуре зла.

* * *
В саду густых пятиэтажек
и труб, обтянутых фольгой,
я сам себе уже не важен,
мне важен кто-нибудь другой.

Но этот кто-нибудь иль эта,
услышав мой глухой надсад
и опознав во мне поэта,
тотчас же спрячутся назад,

поскольку для всего есть мера,
помимо… Впрочем, для всего.
И на вопрос: «Какого ера?» –
не отвечают ничего.

* * *

Я только стих,
я только душа.

Маяковский

Не отыскав ни боли, ни тоски
внутри себя, ни радости, ни света,
надень, дружок, дырявые носки
и выйди в переполненное лето,

и вспомни о пустующей зиме,
просторной для отчаянного жеста
навстречу тем, кто мерно спит в земле,
и тем, кому в ней не хватает места,

и тем, кто с облупившихся трибун
смотрел на ход твоих глухих ристалищ,
кто вылетели птичками – в трубу,
пробрезжили, растаяли, расстались,

и даже тем, кто засыпал с тобой,
кто засыпал любовью и заботой,
кого ты нежной придавил стопой
чужого ямба, выпил, отработал…

И если вновь пойдёт такая жесть
и снова будет не опять, а снова,
спроси себя тихонько: кто я есть?

Ты – только слово, милый,
только слово…

* * *

Я разобрался с личным адом,
признав, что он и есть мне – дом,
и строк своих ветвистым садом
неспешно ухожу в Содом.

Но посреди густого хора,
где гибнет не герой, но хор –
разгрузки вечная Гоморра
мне не по кайфу до сих пор.