Звёзды Геркулеса

Как назвать точно то место, где я живу? И так, чтобы вопросов не возникало у тех, кто впервые въезжает в его пределы: «Это уже город, да?».
Да. Махачкала была не самым чистым, но дружелюбным портовым городом с занимательной историей.
А сейчас вся её история сосредоточена вокруг рынков. «Это было до того, как рынок перенесли на Ирчи Казака, или после?» Махачкала – поток, лава. Она даже не мегаполис.
Мы тащимся в машине по проспекту Акушинского в сторону Северной, или, как называли её в 80-е годы, Новой автостанции больше часа. Слева и справа сигналят машины. Светофоры не работают или их просто отключили. Возле переходов стоят регулировщики, как в моём далёком детстве. Словно китайская стена, по обеим сторонам тянутся сотни магазинов, через один – с вывеской «Эконом». Всё движется вместе с нами – люди, жара, сигналы, крики, выхлопные газы. И только там, впереди и выше потока, – нежная бирюза неподвижных гор. Оттуда с перевала Атлы-баюн открываются виды на большую часть пространства между Каспием и Тарки-тау. И, что говорить, с этой высоты всё внизу кажется прекрасным.
И всё же как назвать наше житьё-бытьё? Махачкала – это агломерация, замес живого с неживым. Я провёл тут свою молодость. И, кажется, немало приобрёл, чтобы взять и успокоиться: семью, десяток надёжных друзей, некоторую известность в сфере культуры, профессию, «Золотого орла», квартиру, скверный характер. Этот багаж копился и держал как якорь в родной земле, придавал силы. Недавно я стал цинично копаться в этом богатстве, и стало очевидно, что ничего родного мне в городе не осталось – мир за его пределами намного интереснее. Исчезли точки привязки, адреса радости, мои любимые горожане. Их просто извели, стёрли в пыль, их духовное пространство застроили пристройками и магазинами, по их «городскому кодексу» проехались колёсами.
И ворчу сам на себя, что лучше бы не выезжал ни в какие командировки, а сидел в своём Редукторном посёлке и верстал чужие книги. Всё чаще, возвращаясь домой, я испытываю дискомфорт. Нужно уезжать подальше и жить по-другому, по-людски: со светофорами, с чистыми газонами, пить воду из-под крана, улыбаться встречному человеку, без транспарантов любить и сохранять историю своего села, города…

Тайные смыслы

Машина въехала в границы кладбища и устремилась вверх по холму. У развилки дорог брат свернул налево и заглушил двигатель. Дальше пешком. Мы стали подниматься по склону, петляя между могилами. Мокрая от росы трава скрывала провалы. Здесь нужно быть очень осторожным, легко подвернуть ногу. Ориентир – большой камень неправильной формы: могила лакского поэта Магомед-Загида Аминова. Рядом похоронена моя мама. Достигнув места, мы обошли постамент и присели перевести дух на согретое солнцем бетонное ограждение.
Здесь повседневность теряет своё значение. Я рассеянно смотрю на мраморную плиту с улыбающимся лицом мамы. «Что за сон это был, мама? Ты же знала, что 31-го я буду в командировке». Взгляд устремился вниз по склону, к ровным, словно вычерченным по линейке, еврейским могильным склепам. Вот действительно умный народ. И не надо ломиться в гору, перешагивать через могилы, завязывать ленточки. Всё чётко: прямые дорожки, никакой сорной травы. Надписи с обратной стороны камня, для того, чтобы человек легко мог увидеть могилу с дороги. Евреи не похоронят соплеменника между старыми могилами, хотя многие умершие ютились при жизни в махачкалинских общих дворах.
Беспокойное чувство не отпускало меня много дней. Сон, приснившийся в гродненской гостинице на мамину годовщину, всплывал эпизодами. Я ломал голову, пытаясь считать его тайные смыслы. И вот сейчас у могилы как будто отлегло, стало легче. Забыл о суете, самолётах, пробках. Мысли о судьбе, короткой жизни родителей. Такое чувство, что многое прошло мимо меня, что-то очень важное…

Вперёд на Запад

В гостиницу «Неман» мы с Саидом Ниналаловым заселились в семь вечера, она оказалась в центре города. Нам не пришлось долго искать отель. Новенький троллейбус лихо довёз нас до Советской площади, на которой шла репетиция предстоящего завтра торжества. Саид прокомпостировал билетики.
Из памяти всплыли школьные годы и билеты по 5 копеек. Кондукторы периодически устраивали засады, открывая только дверь водителя. Загораживая собой проход, они пропускали пассажиров с пробитыми билетами, а «зайцы» пытались просочиться сквозь этот заслон, давя на толпу. Возникала давка, борьба, ругань, смех. Между прочим, была одна хитрость. Компостер выбивал на бумаге не номер маршрута, а парковый номер самого троллейбуса, и некоторые собирали пробитые билеты для их вторичного пользования. Почему тогда считалось нормой для детей не платить за городской транспорт, не пойму.
Позади перелёт Махачкала – Москва – Минск, встреча в аэропорту с Алексеем Черотой, который проводил нас до автостанции и там вручил билеты по маршруту Минск – Гродно, дальше четыре часа ровной дороги на запад. Настолько ровной, что все мои старания запомнить всё, что проносилось за окном, были напрасны. Ландшафт с зелёными полями и перелесками убаюкивал. Увидеть настоящую Белоруссию с шоссейной дороги невозможно. Но больше всего меня напрягала нежданная простуда, которая нарастала по мере приближения к границе. Мой иммунитет решительно сдавал позиции, и настроение ухудшалось. Завтра открытие XII Фестиваля национальных культур и семинара «Художественный текст в оригинале и переводе», и у меня два выступления.

Закат над Неманом

Мы спустились на «ресепшн» узнать о коллегах, которые должны были прибыть из других стран, и попросить карту города. Пушистый холмик волос вынырнул из-под стойки и приветливо улыбнулся. Часы над ней показывали 19.30 по минскому времени (соответствует московскому). Девушка развернула карту и пустилась в объяснения. Не знаю, слушал ли её мой друг, а мне не терпелось уже выйти в город. Здесь все говорят по-русски, так что не заблудимся. Карту мы благополучно забыли в номере, но сверяться с ней оказалось совершенно не обязательно. Историческая часть Гродно собрана очень компактно, а погода располагала к интересной прогулке и наблюдениям. Первое, что бросается в глаза, – Фарный кафедральный костёл со скульптурой измождённого Христа, несущего крест на Голгофу. Коренные жители называют его костёл святого Франциска. Слово «фара» немецкого происхождения, означает «большой по численности приход». Это здание является доминантой центра города. «Гродненцы знают, что храм лишь часть большого иезуитского комплекса, в который также входили коллегиум, аптека. Костёл строился с конца XVII до середины XVIII века. В конце 1705 года при освящении храма присутствовали курфюрст саксонский и король Речи Посполитой Август II и российский царь Пётр Первый. В то время на территории этих земель разворачивались события Северной войны.

В первую очередь храм поражает своим богатым декоративным убранством и деревянным алтарём высотой более 20 метров. Это один из самых больших алтарей в Европе.
Звон старинных башенных часов всегда радует слух и вызывает интерес. Впервые часы упоминаются в 1540 году, причём в документах о них говорится как о «достаточно изношенных». Можно предполагать, что они появились в Гродно в начале XVI века. Механизм сделан в кованной раме».
Наш случайный маршрут проходил по окрестностям замковой горы, рядом с местом слияния рек Немана и Городничанки.
«Со старого замка начинал расти наш город. Он был хорошо защищён самой природой. На вершине холма на сравнительно небольшой площадке когда-то размещались крепость с несколькими улицами, площадью, княжеским теремом и каменной церковью. Позже замок многократно перестраивался. В своё время в нём располагался дворец короля Речи Посполитой Стефана Батория, который прожил здесь семь лет и скончался в 1586 году».
«В Новом королевском замке проходил последний сейм Речи Посполитой в сентябре 1793 года, названный затем немым заседанием. Позднее здесь побывал Тадеуш Костюшко. А 25 ноября 1795 года последний король Речи Посполитой Станислав Август Понятовский именно в этом замке подписал документ об отречении от короны».
Замки на двух холмах соединены перекидным мостом. Со спуска можно было обозреть мягкий изгиб Немана и его дальнее течение. Спустившись к воде, мы понаблюдали за рыбаками и прогулочными катерками. Скорее всего, уровень воды стоит невысокий. Мимо нас проносятся спортсменки, байкеры, польские туристы, семейки с собачками. И всё это так плавно, замедленно, как бег этой реки. Странно было слышать шум приближающегося автомобиля, как вторжение в природу инородного тела. Раскидистые кроны деревьев, прижатые к холмам деревянные домики, купола храмов, мосты – созерцание всего этого вызвало во мне тихую детскую радость. Закат над Неманом был великолепен. Я наслаждался вечерним променадом и на время перестал чихать. Но мне необходимо было привести себя в порядок. Десятый час, ближайшие от гостиницы аптеки закрылись. В поисках круглосуточной мы опять оказались возле автовокзала. Добротные двухэтажные домики, аккуратно вписанные в городской ландшафт, перетекали один в другой. И только арочные проходы открывали мир внутренних двориков. Все страсти внутри. Как на рекламных проспектах, маленькие витые балкончики и палисадники с цветущими розами. Провизор в частной аптеке предложила мне дешёвые капли от насморка, а ещё я купил несколько пачек аскорбиновой кислоты.
На пустынной улице мы услышали, как двое русских спорят возле аппарата с газированной водой: «Да, ты чё, забыл? Сюда кидай!». Монетка пролетала и не заглатывалась. «А помнишь, мы на ниточку «двушку» привязывали?». Надпись на корпусе была в точности такой, как на тех, что в детстве. Но у этого прототипа ассортимент побогаче. Кроме непосредственно газводы, он выдавал «тархун» и лимонад «грушевый». Я выпил холодной зелёной шипучки, решив, что клин клином выбивают.
Наш ужин в номере был максимально прост, а сон…

31 мая

Без страданий ни один эту жизнь не пересёк,
И счастливому в земле уготован свой песок.

Лена стояла возле большого и старого двухэтажного здания. Я не узнавал это место, но присутствие моей ученицы успокаивало. Это где-то в Махачкале. Но как странно, ведь я знаю этот город вдоль и поперёк. А Ленка нашла меня в каком-то незнакомом закоулке. День был серый, и я со своим зрением не сразу узнал девушку только по голосу.
– Добрый день, Марат! Я узнала такое! Оказывается, ваша мама давно здесь живёт. Она вас спрашивала, а я всё найти вас не могла, сообщить об этом. Вы последний год в каких-то разъездах.
Лена Гончарова – необыкновенно светлый человек. Я знаю её ещё со школьной скамьи, и меня потрясает её человеческая чистота. Она может найти доброе слово для любого человека, даже самого нерадивого.
Её слова меня озадачили.
– Откуда ты знаешь про мою маму, Лена? Ты видела её собственными глазами?
– Один раз мельком. Мне показали её.
– А откуда ты знаешь, что это именно моя мама?
– У меня память хорошая, вы же сами про неё писали и фото публиковали.
Что за бред, подумал я. И фотография в книге, собственно, была её молодых лет. Но не это, совсем не это меня возмутило. Она живёт… жива и здорова?!
– Лена, давай веди.
Но Лену увёз автобус. Я одиноко стоял на остановке. Она махала из окна, пока не исчезла. Вместе с девушкой растворилась уверенность, что дело происходит в Махачкале. Какой-то провинциальный город с одноэтажными домами. А здание из бутового камня, на которое она указывала, похоже на государственное учреждение или общагу.
Оно оказалось немаленьким и имело массу переходов, по которым я стал ходить, то и дело натыкаясь на какие-то приёмные. Мне встречались женщины, которые сбивчиво объясняли, где здесь живут люди. Труднее всего было объяснить, кого именно я ищу. Маму?! Так ведь и сам не уверен. Называю имя, фамилию. Сотрудники пожимают плечами.

– У вас есть фотография? Может, она поможет.
Показываю ту, о которой говорила Лена. Но нет, не знают. Шарю в рюкзаке и нахожу другую чёрно-белую фотографию. Этот портрет был сделан в Димитровграде, на День учителя. Мама на ней улыбается, ей примерно тридцать лет, она учитель начальных классов и только что приняла новый класс.
– Эта женщина живёт в дальнем крыле, в том, который мы готовим под снос. И давно живёт, уважаемый! Ей просто идти было некуда, ни одного родственника в этом городе.
Обращение прозвучало особенно жёстко и заставило меня вздрогнуть и отвернуться. Я машинально достал очки и стал протирать стёкла. Значит, это правда, она все эти годы живёт… У меня пересохло во рту.
– Спасибо. А на что она живёт, не скажете?
– Точно не скажу. По-моему, она ставит уколы и ещё что-то вяжет на продажу. Но могу ошибаться. Она возвращается после семи часов в свою комнату.
– Мамочка.
– Что? Вспомнили, уважаемый.
– Спасибо. Как мне найти её комнату?
– Вот видите этот плац? – грузная женщина в растянутой кофте подалась через стол к окну и впечатала в стекло палец, словно в клавишу печатной машинки. – Там, рядом с зелёными воротами, небольшая калитка. На ней увидите надпись «служебный вход». Через неё проходят жильцы этого дальнего крыла. Дальше будет узкая дорожка и налево деревянная веранда. Там спросите её, должны сказать. Я уже не помню, кто где. Мы туда не ходим, и рядом ещё старое кладбище. В дождь там такая грязища бывает, фу-у-у, без резиновых сапог не пройдёшь.
Она пристально посмотрела на меня, почти проглотила. Мне стало очень неуютно. Я почувствовал запах сырости, пота, к которому примешивался аромат цветочных духов. – А вы хоть бы рубашку свою погладили, мужчина, прежде чем к матери идти.
– Извините. Да. Разберусь.
Пересечь плац оказалось делом нелёгким. Оказалось, что дорожка за калиткой ведёт к ещё большему зданию. За деревянной верандой несколько дверей, тишина, и ни одной души. За каждой из трёх – тёмные низкие коридоры. Вот ведь выбор. Меня одолевали сомнения. «Что происходит, Марат… с ума сошёл? А вдруг…».
Пройти и не потеряться. Меня охватил страх неизвестности. Как будто мне дают только один шанс на миллион. Пойдёшь по одной – увидишь её, по другой – не судьба. В коридорах только дежурный свет. Лена, Лена, где ты здесь могла её видеть?
Мне предстояло пройти все помещения. Я постучал в одну из комнат, звук унёсся дальше в темноту. Впереди заскрипел замок, открылась дверь, и на пол упала светлая полоса. На её фоне выкатилась тёмная голова и заговорила:
– Вы что шумите, здесь никто, кроме нас, не живёт.
Пытаюсь объяснить, называю имя.
– Не знаю, в нашем блоке такой нет, спросите в соседнем на втором этаже. Там вроде несколько жильцов.
Что за напасть, откуда всё эти коридоры? Как она сюда попала, в этот город, мир?
Дышать было трудно. Я встал с постели, чтобы закапать нос и приоткрыть окно. Не хватало воздуха. На часах почти два. Внутренний дворик гостиницы освещался снизу. Ветви деревьев отбрасывали причудливые тени.
Непонятно, реальность это или видение. Что же это за здание, в самом деле? Мама где-то здесь, очень близко. Невероятно, она жива и много лет ютится в этих катакомбах… Мне стоит повиниться, почему я бросил её, оставил.
Мама всегда была рядом. В детские годы я не вылезал из больниц, и её любовь исцеляла меня от всех недугов. Сколько плакала она в одиночестве – и представить не могу. С того самого 2001 года, когда мы похоронили её.
Она снилась весь год, затем приходила расплывчатыми образами, потом щемящей болью. И вот он последний день мая. Она была тут, рядом?
Сон не уходил. Я в чёрном колодце отеля осторожно поддал ногой вторую дверь, но она не поддалась. Пришлось навалиться плечом и подставить вслед ногу, чтобы она своим хлопком не разбудила постояльцев. Трудно понять, сейчас день или вечер. Кажется, что в этой тьме всё должно спать. А я сплю?
Тётка сказала, что мама возвращается только к вечеру. Значит, пока ещё день и час для встречи не настал. Но странно, я вижу, как она снимает свой плащ, а под ним пёстрый больничный халат. Обстановка в комнате очень странная, совсем не в её вкусе. Как она тут живёт, бедная, среди чужих вещей, без общения? Какие такие уколы?
– Мама, мама!
Вдруг ноги отяжелели и стали вязнуть в земле. До меня вдруг дошло, что это чья-то могила. Я с трудом вылез из свежей насыпи, стал подниматься по склону. Эта тётка не соврала про кладбище. Поворачиваю голову и смотрю вниз. Море покосившихся обелисков до самого горизонта, и ни на одном нет надписи. Туман стал заполнять небо, ползти через кладбище туда, где живёт моя мама. Через какое-то время пелена скрыла всё видимое пространство. Всё стало единым облаком: здание, моё тело, город. Я с усилием разодрал веки и попытался найти равновесие.
За окном торжествовало утро, а во мне бродили остатки ночи. Приподнявшись на локтях, тупо уставился в противоположную стену. Нос сопел. Через несколько секунд я со злостью скинул с себя белое покрывало, чтобы дотянуться до спасительных капель:
– Кошмар!
Саид с удивлением открыл один глаз и машинально потянулся к телефону.

Прогулка по Гродно

Холодный душ направил мысли в правильное русло. Экран телефона показывал 7.40. Вика из министерства прислала накануне вечером сообщение, что общий сбор участников – в 12 часов в фойе. У нас вагон времени, и это непривычно для нас.
Да, сегодня 1 июня, первый фестивальный день. Со мной всё о’кей, у Саида есть вай-фай. День чудесный, но организм требовал горячего чаю. Саид нехотя поддаётся моим требованиям прогуляться до бистро. Настоящего чая мы в Гродно, к сожалению, так и не выпили.

Фестиваль национальных культур в этом приграничном городке с населением 180 тысяч человек проводят раз в два года. Попасть на этот праздник спешат со всей Белоруссии. Приезжают художники, музыканты, танцевальные коллективы, просто туристы. Впервые его провели в 1996 году. «25 мая во внутреннем дворике Дворца культуры текстильщиков был дан старт культурному мероприятию, призванному объединить людей разных национальностей и традиций, религий и обрядов. Вряд ли кто тогда мог предположить, что подобная традиция станет постоянной, а фестиваль пропишется в городе над Неманом». Это из статьи в журнале «Гродно», который мне любезно подарила продавщица в бистро. Она и вчера меня выручила с чаем и рассказала, как до аптеки добраться. Мы взяли два стакана чая и маленькие белорусские шоколадки.
В Гродно у Саида нашёлся фейсбучный друг. Наталья Храброва предложила свою помощь в знакомстве с городом. Последние годы она работает экскурсоводом. В 10.00 улыбчивая гродничанка ждала нас перед входом в отель «Неман» и обняла как старых знакомых. Оказалось, что Наталья два раза была в Дагестане и её связывает давняя студенческая дружба с нашими земляками. И она, конечно, в курсе всех дагестанских событий. Наталья решила показать нам места, куда заглядывает не каждый турист, но их просто необходимо увидеть.
Мы идём к православному храму XII века, который в народе называют Коложа. Полное название – Свято-Борисо-Глебская Коложская церковь.
– Это то, дорогие мои, к чему непременно надо прикоснуться. Коложа – духовное сердце нашего города. Этот храм построен в архитектурной традиции Киевской Руси и является единственным почти полностью сохранившимся на сегодняшний день образцом самой интересной в архитектурном плане школы зодчества. Гродненская архитектурная школа сложилась в XI веке на дальних рубежах земель, которые находились под влиянием Киева. С одной стороны – на границе с языческим миром балтов, с другой – с западной цивилизацией. Если говорить про сохранившиеся храмы, это второй по древности храм в Беларуси после Спасо-Ефросиниевской церкви в Полоцке. А если рассуждать про степень аутентичности, то Коложа – самый уникальный из всех храмов «домонгольской» эпохи. Храм является самым намоленным местом Принеманья.
Наша дорога к храму была не очень долгой. Мы обошли по периметру площадь, спустились по знакомой нам Замковой улице до пожарной каланчи и от Старого королевского замка свернули направо. На улицах двигались группы людей в национальных одеждах. Ремесленники и лотошники тащили на тачках свой товар на Советскую улицу, на которой через несколько часов должны открыться национальные подворья.
У нас не было желания прерывать Татьяну, она прекрасный рассказчик. В какой-то момент мы очутились в сосновом бору. Чешуя коры с бурым отливом, стволы устремлены к солнцу, внизу ковёр из пожелтевших игл. В таком лесу бывает жарко. Мы прошли мимо студентов-медиков из Индии, остановились на опушке леса и продолжали слушать. Впереди уже видны стены церкви, и тропинка делала крюк. День был в разгаре, и до нас долетали обрывки фраз.
– Давайте на минуточку задержимся, я должна кое-что важное сказать здесь.
В Ипатьевской летописи от 1183 года записано следующее:
«Того же лета Городен погоре всь и церквы каменная от блистання молние и шибения грома».
Историки утверждают, что речь в этой записи идёт о Борисоглебской (Коложской) церкви, единственном дошедшем до нас памятнике гродненской школы зодчества.
Во второй половине XII века в Гродно существовали ещё как минимум две каменные церкви, родные сёстры Борисоглебской: так называемая Нижняя (на территории Старого замка) и Пречистенская (на нынешней территории монастыря Рождества Богородицы). Строительство Коложи связывают с гродненскими князьями Борисом и Глебом. По всей видимости, инициаторами строительства были или они сами, или их отец князь Владимир. Точная же дата возведения Коложи, имена её ктиторов и архитекторов неизвестны. Насчёт происхождения самого названия «Коложа» тоже не существует единого мнения. Одни ссылаются на Никоновскую летопись, которая утверждает, что в феврале 1406 года великий князь Витовт ходил на Псков:
«Тое ж зимы взя Витовт войною безвестно, на миру, псковский город Коложу… и люди и богатство плени, а иных изби, и отьиде во свояси».
Витовт не оставил от Коложи, крепости, защищавшей южные подходы к Пскову, камня на камне, а её жителей (тех, что остались живы, – по некоторым сведениям, до 11 тысяч человек) увёл с собой в Гродно и будто бы поселил около существовавшей церкви, которую со временем все и стали называть Коложской. Другие же исследователи связывают название гродненского храма со словом «коложань», означавшим место, где бьют родники.
Храмы гродненской школы зодчества по планировке представляли собой вполне традиционные трёхапсидные крестово-купольные церкви. Они строились из плинфы с использованием в кладке гранитных валунов. Наружные стены Коложской церкви декорировались цветными майоликовыми плитками, выложенными в виде креста. Пол храма тоже делался из разноцветных майоликовых плит. В стены для облегчения конструкции и улучшения акустики вмуровывались пустые кувшины-голосники, горлышки которых выступали над внутренней поверхностью стен, что делало невозможной их роспись фресками (как было принято). Церкви снаружи не штукатурились.
Как выглядела Борисоглебская церковь в XII веке – достоверно не известно.
Татьяна рассказывала, какие трансформации претерпел храм за несколько веков:
– В 1508 и 1538 Жыгимонт Старый выделял средства на её перестройку, результат которой можно видеть на гравюре Маттиаса Цюндта 1568 года. Коложа уже слабо напоминает крестово-купольный храм, крыша – высокая шатровая, апсида завершается небольшим крестом, к юго-западной стороне примыкает круглая завершённая куполом башня-звонница.
После Брестского собора 1596 года при церкви создаётся Коложский базилианский (униатский) монастырь. А дальше храм становится жертвой оползня. К 1720 году подмыв высокого холма, на котором стоит Коложа, Неманом привёл к наклону здания. А в ночь с 1 на 2 апреля 1853 года южная и часть западной стены обвалились в реку. Ещё один обвал случился в 1889 году.
В 1897-м берег укрепили. И был придуман замечательный для того времени ход: вместо камня использовать для опор и стен дерево, которое значительно снизило нагрузку на фундамент. Так она и стояла более ста лет, периодически ремонтируемая. В 2009 году началась реконструкция церкви, которая продолжается и ныне. Коложи вернули облик на момент обвала середины XIX века.
На территории церкви установлены два памятника. Первый – Давыду Городенскому с надписью: «Прославленному защитнику Гродно от нашествия крестоносцев от благодарных потомков», второй посвящён Грюнвальдской битве. Именно из Гродно началась «Погоня на Грюнвальд».
Каменная часть стен Коложи напомнила мне лакские барту, хлебные изделия различных форм, которые пекут на Навруз. В тесто вдавливают орешки и курагу, которые придают ритуальному блюду мозаичный вид. Подумать только, сколько веков позади, а они как будто вчера обожжены. На кирпичах остались знаки мастеров.
В храме готовились к венчанию, и мы воспользовались возможностью увидеть службу.
Затем наш гид предложила найти на деревянном иконостасе символ Гродно – оленя с крестом в голове.
– Пока вы ищете, расскажу вам историю, которая связана со Святым Губертом. Знаете её, нет?
– Даже если слышали, то не помним.
– Так вот. Считается, что герб был дарован городу в 1540 году королевой польской и великой княгиней литовской Боной Сфорца, однако первые печати с изображением герба Гродно датированы 1565 годом. На них изображён скачущий олень с золотым крестом между рогов, олень Святого Губерта.
Губерт, епископ Льежский, некоторое время жил при дворе франкского короля Теодориха III, потом при дворе Пипина. Будучи страстным охотником, Губерт часто пропадал в лесу. Однажды во время страшной бури Губерт отбился от своих товарищей и потерялся в лесу. Губерт обратился с молитвой о спасении к Богу – и увидел оленя с сияющим крестом между рогами. Следуя за этим оленем, охотник выбрался из чащобы. Изумлённый охотник не отличался благонравностью поведения. Однако это знамение настолько поразило его, что он полностью изменил свою жизнь, став с тех пор примерным христианином. После смерти Губерта возвели в ранг святых.
В Гродно Святой Губерт почитался горожанами как пример нравственного самосовершенствования и как покровитель охотников, ибо охота в древнем Гродно долгое время была едва ли не основным видом деятельности. Рядом с городом располагались богатые охотничьи угодья Беловежской и Гродненской пущи. Ограда, через которую скачет олень, символизирует свободолюбие жителей Гродно.
Храброва успела побеседовать с Александром Болонниковым – настоятелем храма и показать нам фрагмент фрески из разрушенного в Варшаве в середине 20-х годов собора Александро-Невского. Собор был построен по проекту архитектора Леонтия Бенуа и открыт в 1912 году. Он достигал в высоту 70 м и был на то время самым высоким зданием в Варшаве. Поляки взорвали храм, который простоял 15 лет, чтобы стереть напоминание о русском господстве над их страной.

Справка:
Работа над интерьером собора продолжалась под руководством профессора Николая Покровского ещё 12 лет. Фрески для храма рисовал Виктор Васнецов, 12 мозаичных панно набраны в мозаичной мастерской В. А. Фролова по эскизам В. М. Васнецова и Андрея Рябушкина. В оформлении собора были использованы драгоценные и полудрагоценные камни, а также мрамор и гранит. Алтарь был украшен колоннами из яшмы, подаренной Николаем II. Главный из 14 колоколов (отлитых Колокольно-литейным заводом П.Н. Финляндского) на звоннице был пятым по величине в империи.

История варшавского храма напомнила мне судьбу собора Александро-Невского в Махачкале. Он был заложен в конце XIX века и простоял около 70 лет, пока его не постигла та же участь. Говорят, фрески и в нашем случае рисовал Васнецов. Вот такие параллели.
– Дорогие мои, нам надо спешить и быть у пожарной башни к 11.30. Вас ожидает сюрприз, потом я вас приглашаю на кофе.
– Сюрприз? Тогда надо спешить.
Город не располагал к спешке, и через десять минут мы оказались на пересечении Замковой и большой Троицкой улиц. Напротив 32-метровой башни, построенной в начале XX века, уже собиралась любопытная молодёжь. Сюрприз был приготовлен для всех гостей города, и это меня немного расстроило. Надо сказать, что историческая часть города когда-то была деревянной, в том числе и эта башня. После пожара, случившегося несколько веков назад, город приобрёл другой вид.
В назначенное время я навёл свой объектив в высоту и максимально приблизил купол. Вот открылась дверка, и трубач заиграл мелодию. Моё предположение, что звучала «Ода радости» Бетховена. Сюрприз длился минуты три и закончился аплодисментами зрителей.

В три глотка

Кофе мы пили недалеко от площади, и здесь мы распрощались с нашей спутницей. Чуть позже мы с ней снова встретились на летнем балу у Элизы Ожешки. Но об этом позже. Пока мы гуляли на улицах Советской, Виленской, Тызенгауза, кипела ярмарочная жизнь. Это был настоящий Город мастеров. После того, как я пообщался с некоторыми ремесленниками, возникло желание поездить по Беларуси именно с целью узнать больше о прикладном искусстве республики. Позже я поделился этой мыслью с моими белорусскими друзьями, и они поддержали эту идею. Родилось даже рабочее название – «Искусство Белоруссии глазами иностранца».
Замечательные керамические изделия и вышивки демонстрировали мастера разных регионов. Такого разнообразия форм свистулек и детских игрушек я, признаться, не видел. И самые простенькие, и глазурованные: коньки, птички, котики и всякая другая звериная братия. Почти все мастеровые – семейные пары. За глазурованной оболочкой таится кропотливая работа, авторский поиск, и это требует понимания от самых близких людей. Красота изделий не соразмерна цене, по которой её продают. Как правило, сам художник ничего не накручивает.

Одна из мастериц по моей просьбе посвистела сначала в игрушку с одной дырочкой, а потом с двумя. Слушаю эти отрывистые потешные звуки и улетаю в детство, на берег лесного озера. Как было весело нырять в холодную воду и потом сохнуть у костра, быстро-быстро разожжённого из веток орешника, вслушиваться в звуки нашего леса, думать о будущем! Свистульки делали из коротких черенков этого лесного ореха. Счастье было очень близко.

Кофе с пирожным я выпил в три глотка, как, собственно, и положено пить эспрессо.
Площадь уже взяли под контроль службы безопасности, и нам пришлось спешно преодолевать её по периметру. Но мы успели переодеться в номере и спустились к намеченному часу.

Семинар «Художественный текст в оригинале и переводе»

Виктория Лукашюте ожидала гостей в фойе. Как только все собрались, к входу подкатил микроавтобус, и нас повезли в Гродненский государственный университет им. Я. Купалы. Знакомились с коллегами уже в салоне.
Заместитель председателя Минского городского отделения КПОО «Габустан» в Республике Беларусь Балдадаш Ганбаров, кандидат исторических наук, представлял Азербайджан. Он живёт и работает в Минске много лет. Несколько раз бывал в Дагестане, с теплотой вспоминает археолога Муртазали Гаджиева. Балдадаш Акифович заходил и в нашу Национальную библиотеку РД им. Р. Гамзатова.
Светлана Ананьева, кандидат филологических наук, главный научный сотрудник Института литературы и искусства им. М.О. Ауэзова Министерства науки и образования Республики Казахстан. Светлана Викторовна давно сотрудничает с нашим дорогим литературоведом Казбеком Султановым.
Сандра Ратниеце, член правления Союза писателей Латвии, литературовед, критик, главный редактор газеты Союза писателей Латвии «КонТЕКСТ». Сандра сходу преподнесла мне небольшой презент.
– Это последний, – улыбнулась она.
Это был старый добрый рижский бальзам. Градус настроения заметно повысился. Те, кто родился в нулевых, меня точно не поймут.
Дальше сидели два аксакала: Витаутас Жеймантас, прозаик, переводчик, публицист, член Союза журналистов Литвы и Союза писателей Беларуси, автор переводов Скорины на литовский язык, и Яронимас Лауцюс, поэт, директор и главный редактор издательства «Три звёздочки», учредитель Всемирной ассоциации литовских детей «Литовская детская книга».
Добродушная Мирослава Лукша, польский писатель, журналист белорусского журнала в Польше «Ніва», изнывала от жары. Она достаточно сносно говорила на русском языке.
Молодой филолог, публицист, краевед Глеб Кудряшов приехал из Полтавы.
Кроме того, с нами была ещё парочка. Мне показалось, что это муж и жена. Пожилого мужчину звали Жан Гараньон. Он переводчик, профессор французской литературы. Его спутница много лет прожила в Европе, а в последние годы вернулась в Гродно и работает переводчицей.
Уже в университете к нам присоединился поэт, прозаик и публицист Валерий Казаков. Валерий Николаевич – заместитель председателя совета общественной организации «Федеральная национально-культурная автономия “Белорусы России”», секретарь правления Союза писателей России.
На пороге университета нас встретили наши знакомые Алексей Черота, Алесь Бодак, поэт Мария Кобец. Она переводила на белорусский язык стихи Миясат Муслимовой.
Спустя несколько часов на сайте университета появилась информация о семинаре.

Пятница, 01 июня 2018, 17:50

Роль художественного перевода в развитии межкультурной коммуникации обсудили в ГрГУ имени Янки Купалы

В Гродненском государственном университете имени Янки Купалы состоялся семинар «Художественный текст в оригинале и переводе». Участие в мероприятии приняли министр информации Республики Беларусь Александр Карлюкевич, заместитель председателя Гродненского областного исполнительного комитета Виктор Лискович, представители местной власти, а также гости из Азербайджана, Казахстана, Латвии, Польши, России, Франции, Литвы, Дагестана и Беларуси.
Гостей семинара поприветствовала ректор Гродненского государственного университета имени Янки Купалы Ирина Китурко. Ирина Фёдоровна пожелала участникам круглого стола плодотворной, творческой работы.
В своём выступлении министр информации Республики Беларусь Александр Карлюкевич отметил, что подобные мероприятия способствуют развитию внешнеполитических связей нашей страны, международной дипломатии, результативному положительному диалогу между народами и культурами. «Мы благодарны Гродненскому областному исполнительному комитету, Гродненскому районному исполнительному комитету и Гродненскому государственному университету имени Янки Купалы за то, что в программу XII Республиканского фестиваля национальных культур включены мероприятия с участием белорусских и зарубежных писателей, которые позволяют развивать международные коммуникативные связи», – подчеркнул Александр Николаевич.
Кроме того, он отметил, что Беларусь успешно развивает лучшие традиции международной творческой дружбы. Так, с 2007 года Министерство информации Республики Беларусь и издательский дом «Звязда» проводят международные круглые столы под общей идеей «Художественная литература как путь друг к другу», большое количество подобных творческих коммуникативных событий проходит в рамках Дней белорусской письменности на Гродненщине. Эти проекты дали старт межкультурным мероприятиям в Москве, Белгороде, Франкфурте-на-Майне и других городах разных стран мира.
Выступая перед участниками и гостями семинара, заместитель председателя Гродненского областного исполнительного комитета Виктор Лискович подчеркнул важность сохранения истории каждого народа и каждой национальности. «От писателей и от художественного перевода произведений во многом зависит то, как люди будут воспринимать и понимать историю. Писатели выполняют очень важную и ответственную задачу, и мы благодарны им за то, что они достойно несут свою миссию», – отметил Виктор Андреевич.
В рамках семинара его участники обсудили важность художественного перевода в развитии межкультурного диалога, особенности сохранения специфики оригинала произведений в переводе, реалии и перспективы международных литературных контактов, а также роль великого белорусского поэта Янки Купалы и его произведений в формировании межнациональной культурной дипломатии.
С докладами, посвящёнными Янке Купале, выступили учёный секретарь Государственного литературного музея имени Янки Купалы Галина Варенова и директор издательства «Белорусская энциклопедия им. П. Бровки» Владимир Андриевич. О сохранении специфики оригинала в переводе прозы и поэзии рассказал переводчик из Франции, профессор французской литературы Жан Гараньон. Специфику публикации переводов в периодической печати представил главный редактор Кавказской литературно-художественной газеты «Горцы» и главный библиотекарь Национальной библиотеки РД им. Р. Гамзатова Марат Гаджиев (Республика Дагестан). О реалиях и перспективах международных литературных контактов рассказал поэт, прозаик, публицист, заместитель председателя совета общественной организации «Федеральная национально-культурная автономия “Белорусы России”», секретарь правления Союза писателей России Валерий Казаков.
Модератором крулого стола выступил заместитель директора РИУ «Издательский дом “Звязда”», главный редактор журнала «Нёман» Алексей Черота. Обсуждение вопросов семинара учёные и гости мероприятия продолжили в рамках других культурных мероприятий XII Республиканского фестиваля национальных культур.
Добавлю ещё, что я передал приветствие участникам семинара от министра культуры РД Заремы Бутаевой. От Национальной библиотеки РД и Дома дружбы РД у меня было поручение подарить Гродненской библиотеке, университету и краеведческому музею комплекты книг и буклеты: Литературно-художественный альманах «Кавказский экспресс» (ИД «Дагестан», 2016, 2017), «Балхар – аул гончаров» (Ж. Ибрагимова, С. Ниналалов, Б. Сулейманов. ИД «МавраевЪ»), «Лаборатория национального костюма», «Лаборатория национального инструмента», самоучитель по игре на дудуке).

Ужасы городка

После обеда в ресторане «Семафор» встреча продолжилась уже в здании Нового королевского замка. Здорово, что мы с Саидом уже успели обследовать его и вчера и сегодня с утра принять на его газонах солнечные ванны. Мы были не одиноки в желании получить релаксацию, очень много полуобнажённой молодёжи загорало на траве. Уже уезжая, на автовокзале, мы видели шоколадных белорусских девушек с голубыми глазами. Прощай, спокойствие: лето пришло.
Мы сфотографировались у знаменитых въездных ворот, тех самых, о которых рассказывают множество легенд. Сфинксы с младенцами на спинах у многих вызывают ужас. «На женщинах-чудовищах сидят не съеденные ими младенцы». Другие видят в этих зооморфных образах исторических личностей. Ходит байка о королеве Боне Сфорца, которая топила своих незаконнорожденных детей в реке Нерис неподалёку от Вильнюса, а один ребёнок спасся, схватившись за её волосы. Многие считают, что на пилонах изображена русская императрица Анна Иоанновна, при содействии которой Август III стал королём Речи Посполитой.
Но специалисты, не особо споря с молвой, отвечают просто: «Типичное рококо, переход плавных форм греческого эстетического идеала в древнеримские триумфальные врата-арки. Женщины с телами львиц – образы богини любви Венеры. Пилоны – символ мужской мощи».
Всё это посвящено одному мужчине – Августу Сильному, у которого было 365 детей, а дам сердца и того больше. Замок был построен уже его сыном Августом Толстым, который очень почитал отца.

Литературные проекты

Мы сидели за круглым столом и продолжали говорить о литературных переводах. Один из таких проектов – сборник одного стихотворения. Не удивляйтесь, это гимн Бангладеш, написанный индийским писателем, поэтом, композитором Рабиндранатом Тагором. Мария Кобич прочитала свой перевод на белорусский язык. Инициатор издания сборника – Министерство информации Республики Беларусь. Я подключил наших национальных поэтов к этой работе, и уже готово пять переводов. Кроме того, мы приехали не с пустыми руками и передали издательству «Звязда» подстрочные переводы на русский язык наших национальных поэтов с начала прошлого века по нынешний день. Александр Карлюкевич поручил Алексею Чероте включить эту работу в план издательства.
Это был первый опыт проведения литературных встреч в рамках фестиваля. Министерство информации наградило нескольких участников специальными дипломами и памятными медалями.

Лезгинка и фламенко покоряют сердца

А в это время на улицах было не пройти. Все ждали прохождения колонны представителей национальных диаспор. Это красочное шествие всегда сопровождается танцами, исполнением национальных песен и цирковых номеров. По плану в 15.00 участники должны выйти на площадь и пройти мимо главной сцены, а дальше будет официальное открытие. Попасть в число зрителей можно было по специальному приглашению, которое выдали и нам. Колона запаздывала. Уже и губернатор области, и министр культуры дали интервью прессе. Я почувствовал себя в родной стихии, прибившись к группе журналистов. Охрана не спросила у меня удостоверения прессы, и я рад был фотографировать событие в полном объёме. Но вот фотографы забегали, выбирая точку съёмки. Очень похоже на подачу углового в футболе. Журналисты смещаются в сторону лучшей точки съёмки, а дальше начинается борьба за позицию. Трудность ещё в том, что охрана тоже начинает теснить журналистов. Какое-то необъяснимое чувство гордости я испытал, когда ведущий концерта представлял дагестанскую диаспору и фольклорный коллектив «Легенда Кавказа». Небольшая группа в национальных дагестанских одеждах. Я знал, что среди них должен быть художник Хизри Асадулаев. И действительно, из-под одной из папах на меня смотрело улыбающееся лицо Хизри. Наше участие в фестивале для него и других дагестанцев было неожиданностью. Как он потом сказал, «я просто не поверил глазам, когда увидел тебя здесь с фотокамерой среди журналистов». Позже мы посетили «дагестанский подворок» (каждая из диаспор имела свой участок в городе, где демонстрировала свою культуру, искусство, кулинарию. Подворок – белорусский вариант майдана. – М.Г.). Забегая вперёд, скажу, что выступление наших танцоров, как всегда, не осталось незамеченным. В результате специальное жюри наградило ансамбль кубком фестиваля. А танцор-то – 8-летний Василий, мальчик, который просто заставил маму привести его обучаться кавказским танцам. Руководитель ансамбля Вюсалом Караев, молодой человек, отбивал ритм на барабане, а мальчишки неслись по помосту. Не помешал и мелкий дождик. С улицы набежали зрители – они сначала осторожно входили в ворота, а затем заполнили всё подворье. Хизри Асадулаев от лица диаспоры поблагодарил организаторов фестиваля, в том числе своего земляка, заслуженного строителя Беларуси, гендиректора «ГродноПромСтроя» Абдулу Исаковича Вагабова за финансовую поддержку.
Весь оставшийся день до полуночи шли выступления. «Сябры» и «Песняры» пели уже глубоко за полночь. Затем фейерверк заглушил все остальные звуки. Всполохи падали на стены костёла, скульптуру Христа. Она смотрелась потерянной на этом празднике жизни, где толпы горожан и туристов осаждали уличные ресторанчики и кафе. Гуляние в городе проходило два дня.

На бал Элизы Ожешко

1 июня прошёл очень насыщенно. Если вычесть из него время ожидания на светофорах (представил, если бы в Махачкале мне пришлось столько выстаивать, то я и трети дел не успел бы сделать), то мы многое охватили.
Напоследок хочу повести вас на традиционный бал Элизы Ожешко. Дом-музей белорусской писательницы XIX века – точная копия последнего дома, в котором жила Элиза со вторым мужем Станиславом Нагорным. Её роман «Над Неманом» вошёл в литературную классику, но я, признаюсь, его не читал. Ожешко почитаема как белорусами, так и поляками.
Бал был в разгаре, и всё действие проходило во дворе. Мы цепочкой прошли на свободные места. Выступали несколько театральных коллективов из разных стран, в том числе из Польши и Литвы. Молодёжная группа из Гродно в бальных костюмах танцевала полонез – очень долгий и торжественный танец. В какой-то момент среди танцующих оказался Балдадаш Ганбаров, и у него неплохо получалось. Кстати, он окончил гродненский университет. Так что этот город ему не чужой. Мне не хотелось сидеть сложа руки, и фотоаппарат работал очень продуктивно. Я кивнул Наталье Храбровой, которая сидела среди горожан. Вокруг по лужайкам бегали нарядные детишки. Удивительный народ: даже пристально вглядываясь, я не увидел мусора в местах массового гуляния. Ослепительная чистота пугает. Как, куда всё девается, друзья мои?
На мой вопрос они отвечают просто. Огромные штрафы, воспитание детей, работа администрации, переработка мусора. Не верю, что всё так просто.

У ціхую сінюю ноч
(В тихую синюю ночь)

2 июня перед самым отъездом мы попали в другое знаковое для белорусской литературы место, и связано оно с поэтом Максимом Богдановичем.
Но лучше об этом расскажет Мария Кобец.

* * *
В рамках XII Республиканского фестиваля национальных культур в Гродно в литературном отделе (музей Максима Богдановича, ул. Первого мая, 10) состоялась литературная импреза «Максим Богданович и весь мир». Заведующая литературным отделом музея Елена Рапинчук провела экскурсию, рассказала о жизни и творчестве выдающегося белорусского поэта.
Организовала встречу главный редактор журнала «Маладосць» Светлана Вотинова. На презентацию приехали гости из ближнего зарубежья.
Николай Трус, заместитель главного редактора журнала «Полымя», рассказал гостям о проекте «Созвучие» холдинга «Звязда»: чтение стихов Максима Богдановича на различных языках мира.
Участница проекта, языковед, диалектолог, переводчица с польского Катажина Кончевская прочитала свой перевод стихотворения, удачно использовав старопольские слова.
Жаль, но от гродненских писателей пришли поддержать импрезу только Галина Богдан (Лина Богданова) и Ирина Шатырёнок.
Стихотворение Максима Богдановича «Я хацеў бы спаткацца з Вамі на вуліцы» стало краеугольным камнем, вокруг которого разыгрался весь поэтический сценарий встречи. Лирическая миниатюра в форме свободного верлибра принадлежит к философской лирике поэта. Стихотворение впервые было опубликовано в газете «Наша ніва» в 1915 году. Завершающим и объединяющим актом встречи стало чтение поэтических белорусских строк всеми гостями импрезы:

Я хацеў бы спаткацца з Вамі на вуліцы
У ціхую сінюю ноч
I сказаць:
«Бачыце гэтыя буйныя зоркі,
Ясныя зоркі Геркулеса?
Да іх ляціць нашае сонца,
I нясецца за сонцам зямля.
Хто мы такія?
Толькі падарожныя, – папутнікі сярод нябёс.
Нашто ж на зямлі
Сваркі і звадкі, боль і горыч,
Калі ўсе мы разам ляцім
Да зор?».

* * *
Мне не хотелось уходить от могилы, но Тимур и тётя Саида уже спускаются вниз к дороге, нужно было обойти всех наших. Так получилось, что похоронены они в разных местах. На камнях имена, даты рождения и смерти. Раньше, когда они все были живы, казалось, что у каждого за спиной большая жизнь. И вот я сам подхожу к возрасту своего дяди Умара. Сколько радости и трагических испытаний пришлось на его короткий век! Смешно произносить даже – «век». Он прожил 54 года. А что у меня вместилось в этот срок?

Кто мы такие?
Только странники, – путники среди небес.

Домой… Дом нам надо ещё заслужить. Впереди несколько дней дорог, перелётов, дружеских встреч и знаменательных событий. А день рождения Пушкина – как можно об этом не рассказать!
Четыре часа до Минска пролетели незаметно благодаря водителю, который включил пассажирам «Движение вверх». Я смотрел фильм впервые. Теперь понимаю, какое счастье, что я не полез в Интернет читать о нём всю «правду».
На ночь мы сняли в железнодорожной гостинице номер, окна которого смотрели на перрон. Ночь была душной, и объявления о прибытии и отбытии составов заставили грезить. За эти два дня я истратил весь флакон с каплями. Пересушенная слизистая уже не реагировала на лекарство. Автобус в аэропорт ожидался в 5.15, поэтому сон так и не пришёл.
Но была приятная встреча с Павлом Сапотько, который совсем недавно стал директором Национального музея в Минске. Мы встретились в бистро торгового комплекса. За пару часов нам удалось продуктивно пообщаться и наметить общие планы. Пока не стоит писать, о чём именно шла речь в нашей беседе. Всему своё время, свой час.

С корабля на бал

Москва жила предстоящим Чемпионатом мира по футболу.
Евгений Макаров, приехавший за нами в аэропорт «Жуковский», ещё удивлялся: «А что это гаишники задолго стали останавливать машины с немосковскими номерами?». Даже книжный фестиваль, на который мы спешили, организаторам пришлось разбить на две части. С 31 мая по 3 июня – на Красной площади, а 6 июня – на Пушкинской площади. Сомневаюсь, что кто-то из региональных издательств останется до этого дня.
В любом случае у нас намечался целый книжный день, и нам не терпелось попасть на Красную площадь. В 10.30 мы очутились у Исторического музея, прошли досмотр и направились к павильону №17 «Регионы России». Как и в прошлом году, дагестанский стенд смотрел на Мавзолей. От прошлого не уйдёшь.
Нас встретила Амина Абдулазизова, которая уже четвёртый день знакомила москвичей с дагестанским книгоизданием. В предыдущие дни она изрядно намучилась, шёл дождь, и было прохладно. А нынче утро обещало перейти в чудесный день. Амина – магистрант экономического университета имени Плеханова и, как выяснилось, внучка знаменитого силача Абдурахмана Абдулазизова из Зубутли. Девушка второй раз участвует в книжной выставке. Возле стенда нас ожидал музыкант Антон Жуков, друг Жени. Нас ожидал сюрприз: Антон пригласил нас 6 июня на спектакль в драматический театр «Сфера». Честно говоря, из-за суеты я не расслышал название постановки, но радовал сам факт приятного времяпровождения и общения с друзьями.
Амина передала мне книжку, которую минут за десять до нашего прихода оставил писатель и учёный Юрий Нечипоренко. Это новое творение Юры в оформлении художника Евгения Подколзина называется «Плыви, силач! Молодые годы Александра Пушкина». Книга написана для детей и школьников, и мой друг приготовил для них массу интересных фактов из жизни кучерявого гения.

«Предуведомление» из этой книжки:

«Древние римляне верили, что наши судьбы прядут три парки: одна отвечает за прошлое, другая – за настоящее, третья – за будущее. Жизнь Пушкина, если смотреть из нашего времени, напоминает многоцветный ковёр, но подоплёка и основа этого ковра скрыта в глубине веков, где нити судеб его предков стягиваются в незримые узлы. Ковёр судьбы поэта – это только один пласт общей судьбы: теперь поэт живёт в нас, живёт нами, его стихи наполняются нашим дыханием и выражают наши чувства. Здесь речь пойдёт о том, что сам автор узнал из стихов поэта и свидетельства современников с превеликим удивлением, о том, что дополняет школьные знания о поэте…»

«XX век Амина Чутуева»

На книжном фестивале издательский дом «Дагестан» представил давно ожидаемые читателями книги. Именно по запросам москвичей мы выпустили «Рецепты дагестанской кухни». Это самостоятельное издание, но его можно рассматривать как приложение к уже известной книжке Николая Баратова «Кулинарное путешествие по Дагестану». Именно здесь, на Красной площади, издательство провело её первую презентацию, и звучала масса просьб дополнить красочный альбом самими рецептами. Чтобы не городить огород, совместно с автором было решено издать отдельную книжку, которая может продаваться как в комплекте, так и отдельно. Ярмарка показала, что книга супер, идёт нарасхват. Для многих в России наша кухня – большое открытие.
Не знаю, кто больше ожидал выхода в свет 1-го тома фотоальбома Амина Чутуева – я или читатели. Могу только сказать, что я видел сигнальный экземпляр, но именно желание увидеть его уже в продаже тянуло меня в Москву. Это, как сейчас говорит молодёжь, «бомбовый альбом». Я счастлив, что имел возможность работать с этим фотоматериалом, первым после Амина Чутуева и его сына Камиля Аминовича прикоснуться ко многим редким фотокадрам. Очень рад, что Умаросман Гаджиев не сократил мою статью к этому изданию. Кстати, «XX век Амина Чутуева» натолкнул на желание выпуска серии книг под названием «История Дагестана в фотографиях. Портрет эпохи».
Изданный альбом – это своеобразная хроника Дагестана глазами фотокорреспондента Амина Галимовича Чутуева с конца 20-х годов по конец 60-х. Фотографии дополнены информациями из «Дагестанской правды» и других газет, в которых работал Чутуев в разное время. Такой альбом требует отдельных презентаций. Его просто необходимо закупать для наших библиотек и школ.

Татарская царица

Книжная ярмарка – это всегда встреча с друзьями, ощущение интеллектуальной силы общества, рождение новых идей, приглашение к сотрудничеству. С нами по соседству – такие родные издательства из Чечни, Пятигорска, Якутии, Татарстана, Нижнего Новгорода, Саратова, Удмуртии.
В этот раз я увёз с ярмарки всего две небольших книжки. О первой я сказал, а вот вторая: «Сююмбике» Татарского книжного издательства (2017 г.). Автор текста – искусствовед Шагеева. В альбоме собраны художественные изображения как исторические, так и современных художников, посвящённые казанской царице Сююмбике, управлявшей Казанским ханством в XVI веке. В книге представлены образцы татарского фольклора – баиты и мунаджаты, стихи известных поэтов Татарстана, посвящённые царице. Тексты представлены на двух языках.
Вот что пишет историк Фаяз Хузин в предисловии к изданию: «…Непростая жизнь правительницы Казанского ханства, которая после смерти любимого мужа Сафа-Гирея была вынуждена взять в свои руки всю ответственность за судьбу страны в смутное время, трагически завершилась в плену. Однако именно Сююмбике осталась в памяти татарского народа и по сей день является символом доблести и чести, воплощением лучших национальных черт народа – непокорности и верности традициям».

Плачет музыка навзрыд, расставание поёт,
Песен жалобный мотив мне покоя не даёт.

Показалось мне тогда, будто рухнул небосвод,
И подумала: по мне плачет так простой народ.

Дождик всё-таки пошёл. К нашему стенду стали сбегаться люди. Мне показалось смешным, что многие стоят к нам спиной, и я обратился к москвичам с просьбой повернуться лицом к регионам, к Дагестану.
Стена дождя за навесом не смогла скрыть удивительный кадр. Мужчина ведёт под зонтом пожилую сгорбленную женщину. В другой руке у него пакет с книгами. Их фигуры, как из замедленного кино, неторопливо движутся параллельно нам под этим ливнем, одни на этом пространстве площади. Это смотрится очень трогательно. Через каких-то пять минут выкатило солнце. Кремлёвский бал продолжался до 23.00.
Мы разбежались в метро: уставшие, но страшно довольные. Чудесная девушка Амина понеслась к себе по прямой ветке, а я вышел на кольцевой.
Меня ждали родные.

Дагестан Кибрика

Вот и 6 июня. Накануне Саид сбросил мне приглашение на фестиваль «Многоцветие России», который ежегодно проводит Московский дом национальностей при поддержке постпредства Республики Дагестан в Москве. В рамках межрегионального фестиваля национальных культур организуется круглый стол, на котором выступают интересные личности, дагестанцы, москвичи и даже иностранные гости.
Мероприятие начали с просмотра фильма Антона Лангэ «Хребет» о красотах Дагестана, и его кадры дали хороший настрой участникам.
Было очень интересно слушать эмоциональные доклады о Дагестане, в которых было много переживаний за судьбу республики. Среди докладов оказалось много спонтанных, не совсем подготовленных, но мне хотелось бы отметить выступление нашего замечательного литературоведа и критика Казбека Султанова. Его доклад о ситуации в дагестанской культуре был настолько обстоятельным и требовал совсем другого формата диалога. Из выступавших на круглом столе только двое участников приехали непосредственно из Махачкалы, остальные проживают в столице. Это не могло не отразиться на ходе мероприятия. Собравшиеся ассоциировались у меня с «правительством в изгнании». Жаль, что интеллигенция уезжает из республики, и эти замечательные люди не находят применения своим знаниям дома.
Лично меня порадовало выступление художницы-москвички Нины Кибрик. Она вместе с мужем, режиссёром Андреем Бабаевым, сняли документальную ленту об экспедициях в Дагестан советского лингвиста Александра Евгеньевича Кибрика. В фильм вошли уникальные кадры съёмок разных лет, хранившихся в семейном архиве, и поездки Нины и Андрея по местам экспедиций учёного. Фильм будет показан в Махачкале на сентябрьском фестивале «Кунаки».
Вот как сама Нина говорит о фильме: «Наш фильм называется «Дагестан Кибрика», потому что у моего папы Александра Евгеньевича Кибрика – учёного-лингвиста, путешественника, экспедиционера, доктора наук, профессора МГУ, заведующего кафедрой теоретической и прикладной лингвистики филфака МГУ, члена-корреспондента РАН, члена Британской АН, заслуженного деятеля наук Дагестана – у него был свой Дагестан! С 1967 года он осуществил 30 экспедиций в эту страну гор. И это была не просто работа, не просто полевая лингвистика – это была любовь. Он любил горы всем существом, он понимал дагестанцев всем сердцем. Именно в Дагестане родилась эта уникальная модель кибриковских экспедиций по изучению и описанию малых исчезающих языков, ранее нигде в мире не применявшаяся, – коллективные экспедиции».
Мне как художнику было интересно узнать, что дедушка Нины – знаменитый художник Евгений Адольфович Кибрик.

Дагестанский майдан

В рамках двухдневного фестиваля прошла выставка дагестанских художников. Центральная выставочная площадка была отдана под национальные костюмы и украшения. Куратором выставок была искусствовед Фатима Гаммадова. В первый день выступал детский фольклорный коллектив. Фестиваль завершился 7 июня красочным гала-концертом на открытой площадке этого старинного особняка. Выступали ветераны Государственного академического заслуженного ансамбля танца «Лезгинка», народный фольклорный ансамбль «Дагбаш», ансамбль лезгинки «Рассвет». Песни народной артистки Дагестана Ларисы Гаджиевой, игра скрипача Марио Али Дюранд-Сутуева были вознаграждены продолжительными аплодисментами зрителей.
Говорят, всех пришедших на концерт угощали хинкалом. Но мне вот не довелось оценить кулинарное мастерство московских дагестанок.

Ученик лицея

6 июня продолжается, и нас с Саидом ждали в театре «Сфера». Он долго размышлял, идти или нет. С утра он ездил по институтским делам в «Сколково» и выглядел уставшим.
Но Женя уже настойчиво звонил:
– Ну, где вы там?
– Уже бежим в метро.
Я пожал плечами.
– Саид, неудобно подводить. Подумают, какие-то несерьёзные дагестанцы.
Наша дорога до метро, путь с пересадками до Чеховской. Бегом мимо Ленкома, первый поворот направо до шлагбаума. Напротив нас – огромное дерево и сад «Эрмитаж».
Женя ждал во дворе и, покачав головой, провёл через билетёрш в зал. Мне, конечно, из новостей приходилось слышать о спектаклях в этом театре, где сцена находится в центре зрительного зала, но я не ожидал прямо так попасть в гущу представления. Нас дожидались свободные табуретки в углу у выхода. На одной уже сидел мужчина со знакомым лицом. Я сразу протянул ему руку, он удивлённо пожал и погрузился в спектакль. Женя, заметив это, прошептал:
– Это режиссёр Александр Коршунов.
Он просидел не меняя позы до конца спектакля.
Немного о спектакле.
Я впервые попал на спектакль, не удосужившись узнать название. И в этом смысле я был наивен, как чистый лист, и принимал каждую сцену как открытие. Но вот молодой человек бросается в объятья няни. Потом появляется Оленька, дядя. Потом друзья-лицеисты. Как я мог забыть! Ну конечно, спектакль посвящён Пушкину, сегодня ведь 6 июня. Я чуть было не поделился своим открытием с режиссёром, но вовремя одёрнул себя.
Наверно, они взяли какой-то кусок из его лицейской жизни. Программки у меня не было, и только в антракте от Антона Жукова я узнаю, что спектакль поставлен по малоизвестной пьесе Андрея Платонова «Юный Пушкин». Признаться, мне не очень поверилось, что такое мог написать Платонов.
Опять во мне говорит художник. Театр «Сфера» очень интересен по конструкции и для режиссёра, актёра, сценографа, художника, даёт очень много неожиданных ходов. Количество мест в зале, мне кажется, не больше ста. Да, в постановке Коршунова были такие ходы, когда актёр неожиданно оказывался возле зрителя. Так, на одной скамье среди публики спал лицеист, возле меня стоял ямщик. И диалоги перемещались из центра зала на периферию, создавая неожиданный объём и контакт с самой историей.
В этой постановке мне мешал излишний пафос. Актёр, исполнявший Пушкина, разрывался от эмоций, он пугал всех «Одой вольности». Неужели это по Платонову? Просто не верилось.
Жуковского я принял за Крылова. Правда, у меня были подозрения, что Крылов должен быть потучнее. И был ли он знаком с лицеистом Пушкиным? Узнать Державина не составляло труда. Вспомнил: «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил».
И всё же главная мысль, на которой держится весь спектакль: Пушкин со товарищи мечтают о свободе угнетённого народа. Дельвиг, Горчаков, Кюхельбекер, что они в свои пятнадцать лет могли знать о жизни народа?
Пушкин закончил «Оду вольности» в 18 лет. Помню, как в советское время писали, что это произведение оказало большое влияние на февральскую революцию 1917 года. Вот так, в лоб, и прозвучал для меня этот спектакль.

«Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу…»

В саду «Эрмитаж»

И всё ровно спасибо Коршунову, театру «Сфера» за работу ума и наполненный вечер. Это историческое место, именно здесь находилась первая сцена МХАТа.
В саду «Эрмитаж» мы общались до глубокой ночи, поднимали бокалы за Александра Сергеевича. Наш новый знакомый Антон рассказывал о наследии Василия Шукшина. У него мечта – в следующем году провести в России Шукшинский фестиваль. Мы обсуждали, что одним из фестивальных городов может стать Махачкала. Василию Макаровичу исполнилось бы 90 лет. Его фильмы и книги востребованы и сегодня, а фразы героев стали народными. Вспомните часто употребляемое «Народ к разврату готов!».
Да, что бы ни случилось, – радоваться жизни и носить праздник в своём сердце. Ну что, граждане, «шаркнем по душе?».