Этот день не забуду никогда

Это было воскресное утро 5 сентября 1999 года. Многие в селе еще спали. Недалеко раздались автоматные выстрелы, один за другим, потом стихли. В 6 часов, казалось, прямо за окном раздался выстрел, такой мощный, что уши заложило. Дети выбежали из комнат. Помню, младший сын спросил: «Мама, что это?». У меня не было ответа. Выстрелы послышались со всех сторон по периметру села. То чувство, которое заставило меня прижаться к стене, схватив в охапку детей, не желаю испытать никому. Поверьте, это было страшно.

Муж, пытавшийся узнать, что произошло, на минутку забежал домой, чтобы сообщить:
«Война началась, соберите первое необходимое, будьте готовы уходить из села».

Он ушел, а мы, замерев, стояли и смотрели друг на друга. Еще муж сказал: «Не бойтесь, по селу не стреляют, стреляют в воздух, в Новолакском идет настоящая война, ожесточенный бой, и мы в окружении».

Я отвела детей в подвал, устроила их там, а сама пошла к маме. Телефоны не работали, узел связи сразу, оказывается, был захвачен боевиками. На улицах было многолюдно, никто в домах не сидел. Люди не знали, что делать. Чувствовалось, что вот-вот в селе начнется паника.

В какой-то момент появилась связь. Маме позвонила сестра, работавшая тогда в МВД, сказала, что из Махачкалы выехали автобусы вывозить население из села Чапаево, их организовал Артур Исрапилов, бывший глава Кировского района Махачкалы, с боевиками ведутся переговоры, просила сохранять спокойствие. Я быстро сообщила эту весть сельчанам.

Уже к 8 часам утра все жители собрались на окраине села. Мужчины вели переговоры с боевиками, даже был инцидент. Боевики настоятельно требовали, чтобы им дали пройти через село в Новолакское к зданию РОВД и Липецкому ОМОНу. Кто-то из толпы выкрикнул: «Вы здесь не пройдете!». Один из боевиков со звериным ревом резко сбросил с плеча автомат, направил его на толпу и чуть было не нажал на курок. Стоявший рядом житель села Магомед Хайдаков, что вел переговоры, успел схватить его за руку, сказал по-чеченски: «Не торопись, не принимай поспешных решений». Слава богу, был услышан. Если бы тот открыл огонь, картина получилась бы совсем другая, и боевики беспрепятственно прошли бы через село к зданию РОВД и Липецкому ОМОНу. Тогда боевик еще спросил: «Вы чеченцы?» — Магомед ответил: «Нет, мы лакцы, но в селе живет много чеченцев, живем очень дружно».

Вместе с Магомедом переговоры вели Али Мугадов, Камиль Ахмедов, Рамазан Ганапиев, Султан-Магад Рамазанов, Сулейман Ахмедов, Магомед Мяндиев и другие. Собралось около 500-600 человек. Почти все мужское население сосредоточилось у подхода к селу, на окраине, где скопились боевики. Боевиков было море, стрельба с разных сторон не прекращалась ни на минуту. Правда, стреляли в воздух.

Женщин на сход не пустили, но мы не могли спокойно сидеть дома, там были наши мужья, сыновья, братья, отцы, мы рвались к ним. После инцидента мужчины оттеснили нас подальше. Мы передвинулись на другую улицу, откуда можно было видеть всех. Рядом кукурузное поле и небольшая дорога в село. Мы собрались там, не зная, что за бугорком прямо в 15-20 метрах от нас, скопилось большое количество боевиков. Мы их видели совсем близко, они нас – тоже, но к нам никто не подошел. Идти к ним, ловить их голыми руками тоже смысла не было, они были вооружены до зубов.

Для нас главным было — не пропустить их через село к зданию РОВД, там тоже были наши братья, сыновья, родственники. А в селе в то воскресенье должны были состояться четыре свадьбы, готовились с ночи. В субботу у невест сыграли свадьбы, у женихов не получилось сыграть. Столько народу приехало в село на свадьбы из городов, столько гостей было! Какой стресс они получили в тот день! Больше всего переживали за русских ребят, которые приехали из Москвы на свадьбу друга. Когда выводили людей, их пришлось переодеть в женские наряды — боевики были особо нетерпимы к русским.

Наше село Чапаево почти 10 часов находилось в окружении боевиков. Впереди, в Новолакском, шел ожесточенный бой, позади — Чечня, откуда к нам пришли боевики, и только в 4 часа дня нам предоставили коридор для выхода. Боялись не успеть. Женщины, дети, старики двинулись к речке. Все тогда рисковали жизнями, вывозили на своем транспорте людей в безопасное место и сквозь огонь.

Хотя объявили, что открыт коридор, но стрельба не прекращалась. Возле больницы, помню, снаряд упал в метре перед нашей машиной, какая-то вертушка, но она не взорвалась или в воздухе догорела, я не поняла, но мы не пострадали. Пыль поднялась перед машиной. В машине были я, мои дети и хозяин машины Магомед-Паша Абдуллаев. Помню свой крик: «Давай вперед!». И удивление через пару минут, что прорвались, все живые.

Никогда не забуду этот день, огромные от ужаса глаза младшего сына, которые всю дорогу снизу вверх смотрели на меня. Никогда не прощу этого, только не знаю — кому. Почему это должно было случиться с нами? – этот вопрос не покидает меня и сейчас.

Бандиты рвались в Новолакское, зная, что там милиционеры. Со стороны нашего села двигались не менее 450-500 боевиков, цель у них была захватить здание РОВД и Липецкий ОМОН, но они не знали, как туда пройти, не ориентировались на местности.

Чапаевцам удалось их удержать, всячески убеждая, что их цель очень далеко, село Новолакское совсем в другом направлении. Если бы боевикам удалось пройти через село, они за 5 минут зашли бы в тыл здания РОВД и Липецкого ОМОНа. Там картина была бы другая. Чапаевские ребята помогли прорваться из окружения работникам милиции и омоновцам.

Не могу не сказать и о том горе, с которым нам пришлось еще встретиться, будучи беженцами. Нас в первые же дни разместили на берегу моря. Пока взрослые занимались обустройством, дети пошли на море, и шестеро из них утонули. Мы несколько дней находились в состоянии, когда не хотелось жить. Не знали, как утешить родителей.

С тех пор прошло 20 лет. Война оставила горький след в нашей жизни. Она и сегодня дает о себе знать. Много больных, нет практически здорового человека в селе, у каждого второго сахарный диабет, многих мучает давление, онкологические заболевания. Высокая смертность от онкологии в нашем селе вызывает много вопросов. Эту проблему моего села, считаю, нужно поднять на уровне Минздрава РД.

Хочу сказать ещё об одном немаловажном факторе: много говорят о том, что боевики — чеченцы. Но среди них были представители всех национальностей, даже иностранцы. У моей семьи в Чечне много друзей. Мы в молодости там работали по направлению. Хотелось бы, чтобы не очерняли весь народ. Не зря говорят, что у преступности нет национальности. У преступников главное – нажива.