Дагестанский гладиатор

Был конец июля, самое напряженное время сельскохозяйственных работ. Как всегда, я рано провел летучку среди бригадиров для решения неотложных дел. Затем потратил весь день на проверку состояния дел на полях, фермах, в садах и поздно вечером вернулся в канцелярию. У ступенек канцелярии увидел  мужчину крепкого телосложения, с длинными усами и в серой шляпе. Я раньше его где-то видел, но никак не мог вспомнить, где. Ахмед, дежуривший в тот день в канцелярии, сказал, указывая на незнакомца: «Хангиши, ты, видимо, не можешь вспомнить этого товарища, он же ваш земляк Сали Сулейман из Бетаула». Конечно, я не раз видел его подростком в послевоенные годы в Бетауле, в состязаниях на сцене сельского клуба вместе с сыновьями Камалом и Агарагимом,  выступления с силовыми номерами. Но что меня больше всего удивило: Сали Сулейман, которого я видел в юности, около двадцати лет назад, внешне почти не изменился.

Поручив текущие дела своему заместителю Магомеду Татамову, мы вошли в кабинет и расположились для беседы. – Я вернулся из Баку и живу теперь в Буйнакске, – начал Сали Сулейман. – Мне выделили трехкомнатную квартиру со всеми удобствами в новом доме по улице Ленина в Буйнакске. Руководители города и района подарили мне ковры, холодильник, большую радиолу и другую домашнюю утварь. Теперь о цели моего приезда сюда. Шамхалов, дай ему Аллах долгих лет жизни, помимо квартиры, распорядился об обеспечении меня и моей семьи продуктами питания: по этой бумаге Буйнакский молочный завод доставляет мне сметану, творог, молоко и кефир. Та же бумага обязует ваш колхоз обеспечивать меня и мою семью курятиной, говядиной, яйцом, фруктами и овощами. Наверно, полгода я во внутреннем кармане ношу это распоряжение, не решаясь показать его своим землякам. Боюсь людских пересудов, могут подумать, что все это я организовал сам.

 Он вынул из кармана вдвое сложенную бумагу и не спеша протянул ее мне. Я ознакомился с документом и сказал: «Сали Сулейман-ага, конечно, мы не против распоряжения партии и правительства. Однако мы, ваши односельчане, и без этой бумажки снабдили бы вас всеми необходимыми продуктами. Каждый житель Казанища, и я в том числе, посчитал бы за счастье услужить такому знаменитому земляку, как вы». «Спасибо огромное, Хангиши. Я отца вашего знаю, не раз с ним беседовали, встретившись в Бетауле, замечательный рассказчик он. Вижу, ты у него перенял чувство справедливости и благодарности», – ответил Сали Сулейман.

Продолжая беседу, я предложил: «Сали Сулейман-ага, мы поступим так: наш колхоз часть своей продукции отправляет в город, в райзаготконтору. Вы оставьте мне ваш домашний адрес, я поручу это ответственному товарищу, и он будет завозить вам каждый день эти продукты». «Да я и сам могу за ними приезжать, не хочу вас беспокоить», – начал Сали Сулейман. «Нет, нет, ага, это вы не утруждайте себя, – перебил я его. – Достаточно пота вы пролили на борцовские ковры. Теперь, когда вам восемьдесят пять лет, вы достойны спокойной жизни». «Да я и сам рад был бы уйти на покой, если б эти мышцы не пробуждались бы с утренними петухами и не тянулись к гантелям и гирям», – полушутя ответил Сали Сулейман, поглаживая рельефные выпуклости своих рук.

Я выразил ему восхищение его выдержанностью, стойкостью и моложавостью, несмотря на его возраст. Затем обратился к нему с просьбой: «Сали Сулейман-ага, ваша насыщенная жизнь вызывает удивление и зависть у многих. С уст сельских подростков не сходит ваше имя «Мамма-Кочап! Мамма-Кочап!» А схватка с тигром известна, думаю, всему миру. Я много раз слышал и читал об этом, однако рад был бы услышать об этом от вас лично».

Он долгое время молчал, опустив  глаза, стараясь, как мне показалось, избежать все-таки ответа на этот вопрос. Затем проговорил: «Хангиши, признаться, я обычно не люблю вспоминать этот случай и ссылаюсь на достоверность статей, в которых об этом написано. Но тебе отказать не могу, так и быть, – расположившись поудобней, он продолжил. – Участвовать в международных турнирах я начал в Ростове. Затем мой друг Поддубный повез меня в Питер, где помог стать членом Санкт-Петербургского атлетического общества. Надо отметить, что туда брали детей только состоятельных родителей, и в этом слово Поддубного возымело действие. Здесь я научился правилам и приемам французской борьбы и участвовал во многих мировых турнирах. Два раза, во Флоренции и Париже, завоевал титул чемпиона мира.

В эти дни мы усиленно готовились к мировому чемпионату в Америке. А в этот злополучный день мы с товарищами должны были провести схватки в «Михайловском манеже» с командой борцов, прибывших из Испании. В турнире выступали двенадцать пар борцов, в том числе и я. По регламенту состязания по борьбе проводятся в третьем отделении цирка. Зрители с нетерпением ждали этого отделения, чтобы воочию увидеть испанских богатырей, сражавшихся у себя на родине с быками, как объявляли об этом их красочные афиши. Поэтому зрителей в тот день было намного больше, чем в обычные дни. Распорядители состязаний произвели жеребьевку, чтобы составить пары соперников.

Делалось это для того, чтобы исключить возможные договорные поединки. К тому же многие питерские зрители делали денежные ставки на того или иного борца. Моим соперником оказался очень сильный испанский борец Альберто Гонсалес. Он был тяжелее меня почти на пуд, намного выше меня и старше возрастом. Он, полагаясь на свою силу, вел себя очень высокомерно, заносчиво. За проворность и метания на ковре испанцы окрестили его именем «Бешеный бык».

Арбитр пригласил нас обоих на ковер. Когда мы приблизились друг к другу для традиционного рукопожатия, он на ломаном русском прошептал мне на ухо: «Проиграешь – получишь от меня тысячу рублей». На тысячу рублей в те времена можно было содержать семью целый год. К тому же выиграй он у меня, двукратного чемпиона мира,  его на родине встретили бы как национального героя.

«Ты смотри на этого негодяя, хочет запятнать мою безупречную репутацию!» – со злостью подумал я про себя, но внешне себя не выдал, промолчал. Поединок начался. Многоопытный Гонсалес считался сильным соперником, я это прекрасно знал. И эту схватку он начал с интенсивных атак. А я, увертываясь от его нападений, за полчаса довел его до изнеможения. После этого мой соперник стал прибегать к запрещенным во французской борьбе приемам. Я начал действовать, и первая же моя атака принесла успех. Еле ухватившись за его пояс и сильно сжав его в своих объятиях, я поднял испанца в воздух и бросил его со стойки, припечатав лопатки соперника к ковру.

Когда я поднялся, Гонсалес не пожал мне руки, как того требовали правила, а шатаясь ушел с манежа и, не останавливаясь, вышел из зала во двор цирка. Через некоторое время он вошел обратно и позвал меня во двор. «Видно этот упрямец решил отомстить мне, устроив драку», – подумал я и последовал за ним. Когда мы оба проходили вблизи клеток с хищниками, Гонсалес неожиданно открыл клетку с тигром и с криком «Бенгал, хватай его!» пустился наутек. Тигр бросился на меня и повалил наземь. Но я не растерялся, в голове всплыло воспоминание юности о схватке не на жизнь, а на смерть с волком. Я сумел опередить тигра и схватить его обеими руками за горло. Острые и длинные когти тигра вонзились в мое тело и изранили его в кровь. Но, не отрывая рук от горла зверя, я сумел выйти из-под него и душил зверя до тех пор, пока глаза его не выпучились и он не обессилел. Когда я на мгновение расслабил свои руки, тигр раскрыл пасть и издал истошный рык. «Если не я, то он убьет меня, — промелькнуло у меня в голове, и я стал обеими руками разрывать его пасть, пока у тигра не сломалась челюсть. Вскоре изо рта зверя пошла кровь, и он бездыханный распластался на земле. Я еще некоторое время держал тигра за пасть, до конца не веря, что он умер».

Я, до этих пор затаив дыхание слушавший Сали Сулеймана, не стерпел и вскрикнул: «Дальше, дальше, ага, этот Гонсалес встретился с вами еще раз?» «Нет, – спокойно ответил Сали Сулейман. – Он убежал в Испанию, я больше месяца пролежал в больнице. Укусов, к счастью, не было, однако много было на теле ран от его острых когтей. Доктора постарались на славу, очень хорошо ухаживали за мной. Пристав полиции не раз приходил в больницу с просьбой написать заявление в суд на Гонсалеса. Я не стал ввязываться в эти судебные тяжбы и отказался написать заявление. Вскоре в «Петербуржских ведомостях» появилась статья об этом случае с рисунком одного художника, запечатлевшего меня, сражающегося с тигром. Называлась та статья «Дагестанский гладиатор». Статью, к сожалению, я потерял, а вот рисунок храню до сих пор».

Хангиши Хангишиев, заслуженный работник сельского хозяйства Дагестана, ветеран труда, Нижнее Казанище