На принципах Семашко

Визит в США

В состав делегации врачей СССР для поездки в США Рашид был включен не случайно: у него было что сказать американским коллегам в области флебологии. Рашид испытывал редкий на тот момент подъем настроения и душевных сил – все-таки Америка. Летели долго и приземлились в аэропорту Нью-Йорка, в одном из самых крупных аэропортов мира. Люди идут нескончаемым потоком по змеевидным дорожкам: одна для американцев, вторая для граждан с грин-картами, другая для приезжих. Все дорожки огорожены лентой для большего порядка, хотя никто здесь правила эти не нарушает. Чужая страна, чужие порядки, но чувство отдаленности, с одной стороны, и чувство гордости, с другой, за свою страну Рашида не покидало ни на секунду.

– Волнуетесь, Виктор Михайлович? – обратился Рашид к доктору наук, заведующему кафедрой московского мединститута Фролову, который шел рядом и был руководителем делегации из десяти человек.

– Что волноваться? – ответил Виктор. – Эта страна была покорена Чкаловым еще в 1937 году. Помнишь?

– Конечно, – Рашид вспомнил Чкалова, которого боготворила вся Америка, и сообщение в «Правде»: «…Беспримерный в истории беспосадочный перелет Москва – Северный полюс – Северная Америка завершен. Осуществилась мечта человечества». – А Гагарина даже не пригласили в США – от обиды, что мы их обошли в космосе.

– Что верно, то верно, – вмешался гид-переводчик Ричард, респектабельный молодой парень в очках, которого приставили к ним при выходе из аэропорта. – У нас здесь в каждом доме не случайно висит национальный флаг. Если рядом окажется другой флаг, то закон обязывает, чтобы американский стоял выше. Понимаете?

– Я лично одобряю это, – сказал Рашид, оглядываясь на Фролова. – Мы тоже гордимся своей страной. И Гагариным тоже.

– В любом случае ваша гордость – самообман, – сказал Ричард. – У нас свобода, у нас демократия – каждый может кричать «Долой Никсона!» и ему ничего не будет. А у вас авторитарность, и поэтому многие люди хотят уезжать из вашей страны, – заявил Ричард.

Рашид за словом в карман не полез и тут же среагировал:

– У нас тоже каждый может кричать «Долой Никсона!», и ему ничего не будет.

Переводчик рассмеялся от души.

– А если серьезно, – продолжил Рашид, – то у вас искаженное понятие о нашей демократии. Миллион раз можно кричать «Долой Никсона!», а что от этого изменится? Ничего. У нас не так…

Фролов приложил палец к губам, давая понять, что не стоит встревать в открытые пропагандистские уловки переводчика, и Рашиду пришлось поберечь свои эмоции для официальных встреч. В тот же день советской делегации представилась хорошая возможность ознакомиться с достопримечательностями Нью-Йорка. Правда, не повезло с погодой: в первой половине дня накрапывал дождь, но после обеда погода восстановилась. Их сопровождал другой гид – миловидная девушка с узкими глазами – то ли китаянка, то ли японка Саки. Были на Таймс-сквер, Бродвее, в Музее искусств.

Центральный парк был в полной красе. Люди гуляли толпами, играли в бейсбол, футбол и волейбол, дети играли на специальных площадках с песком. А по свободным от машин проезжим дорогам бегали, катались на велосипедах, на прудах парка плавали на лодках, на многочисленных лужайках собирались на пикники и жарили на мангалах мясо – отовсюду разносился его дразнящий запах, почти как на родине.

Второй день знакомства с достопримечательностями города начался с визита в здание ООН. Звонкий голос гида: «Здание было основано в 1945 году с целью обеспечить в мире мир, защищать права человека и помогать третьим странам (Рашид представил ужасы вьетнамской войны). Первую задачу выполняет Совет безопасности ООН, в которую входят 15 стран, из них 5 заседают на постоянной основе, а 10 остальных по периодам».

– Почему убраны флаги? – спрашиваем у гида.

– Их водружают только во время заседаний, – отвечает он. – Правда, без флагов как-то некрасиво.

В сквере перед штаб-квартирой ООН величественно стоят несколько скульптур. Одна из них – «Ненасилие» – револьвер с завязанным в узел стволом. На фоне реки – статуя Евгения Вучетича «Перекуём мечи на орала». Перед началом каждой сессии Генеральной ассамблеи звучит гонг японского «Колокола мира». В художественной галерее виден витраж «Окно мира» по эскизу Марка Шагала, посвященный гибели первого руководителя ООН Дага Хаммаршельда. Большую стену занимает мозаика работы Нормана Роквела о золотом правиле: «Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой».

Рашид с удовольствием воспользовался возможностью отправить письмо родне в Махачкалу с особой маркой, погашенной штемпелем секретариата ООН.

Не пригодился, где родился

Визит подходил к концу, и после прогулки по «Рашен-стрит», где повсюду была слышна русская речь наших эмигрантов и разных людей с необычной судьбой, решили вернуться в гостиницу «Пикадилли» и лечь, чтобы забыть суету последних дней. «Приду домой, оставлю обувь у дверей. Залезу в ванну, кран открою и смою этот день», – Рашид вспомнил слова Высоцкого.

В номер засунул голову клерк и тихим голосом на ломаном русском сообщил:

– Мистер Аскерханов, вас внизу спрашивает один русский.

Рашид впал в ступор, затем поднялся с дивана.

–Кто он?

– Не знаю, – ответил клерк. – Глаза карие, волосы кучерявые, нос с горбинкой…

Рашид посмотрел на Фролова.

– Это Нисон, – произнес Рашид. – Точно он.

– Не может быть!– среагировал Фролов.– Где Нисон, где Америка!

У нас налажена лучшая в мире санитарно-эпидемиоло­ги­ческая служба. Это сделало невозможным бесконт­рольный разгул эпидемий. Все знают, что человечество благодаря Советскому Союзу избавилось от оспы

– Пусть поднимается, – сказал Рашид, обращаясь к клерку. – Ты плохо знаешь этого авантюриста. Он давно слинял в Израиль.

Через минуту в двери номера с распростертыми руками шагнул мужчина средних лет полного телосложения. В руке держал помятую газету.

– О-о, какие люди! – воскликнул он с порога. – Рашид собственной персоной.

У Рашида отвисла челюсть, когда увидел однокурсника, опытного врача, который бесследно исчез с поля зрения несколько лет назад.

– Нисон! – произнес Рашид, обнимая друга. – Ты какого хрена здесь делаешь?

– Эмигрант советский, – проронил Нисон, улыбаясь. – Уже пять лет американец. Живу в Нью-Йорке. Не пригодился, где родился.

– Да ты предатель, – продолжая иронию, сказал Рашид.

–Тихо, брат, – Нисон посерьезнел, прошел до кресла и рухнул. – Меня обманули. Кинули. Коньяк кизлярский остался? Наливай.

Рашид сдвинулся с места.

– Рассказывай!

– Что рассказывать? – начал Нисон.– Искал хорошую жизнь и не нашел. Хочу обратно.

– Так бывает с лентяями, – сказал Рашид. – Ты у меня все время списывал.

– Стимул к знаниям всегда дают ленивые и недовольные. Умные и работающие лишь претворяют в жизнь идеи ленивых, – сказав это, Нисон громко расхохотался, дергая ногами.

– Философ ты хреновый, – произнес Рашид. – Нисколько не изменился за столько лет. Расскажи, как и что. И как ты меня нашел?

Нисон показал газету, которую все еще сжимал в руке, потом бросил её на стол.

– Здесь про конгресс написано. Понимаете, меня кинули. По-моему, это сделал КГБ. Они решили избавиться от евреев и придумали такой термин, как «репатриация» в Израиль. А там… Коньяк весь выпили?

Рашид смеется.

– Нет, ждали, пока Нисон появится и скажет: «Давай тяпнем сто грамм», – произнес Рашид.

– Там, по-моему, чуть осталось, Рашид,– сказал Фролов.

– Наливайте и выпьем. Я скажу тост, – произнес Нисон.

– Подожди, подожди, – выставив ладонь, произнес Рашид. – Сначала расскажи твою историю, а то по пьянке все забудешь.

– Хорошо. Слушайте исповедь старого еврея и передайте домой, – начал Нисон. – Мне очень жаль уехавших из России представителей этого народа, ведь именно русская культура пробудила в них столько талантов. Я попал сначала в Израиль, где я должен был молчать – там не любят слушать «русский стон»: проявлять недовольство могут только коренные жители. Там есть даже должности «тафкид руси» – русская должность, выше которой могут расти только нерусские. У одного народа в Дагестане есть хорошая поговорка: «Неплачущего ребенка не кормят». А там, оказывается, нельзя плакать. Вот я и дал дёру в Америку, благо, друг помог с квотой. Уже налито? Вот что скажу: никто и нигде никого не ждет. Нет выдающихся способностей, за которые вас «с руками оторвут», – совсем не стоит менять место жительства. Потому что лучше не будет, и можно потерять все, что нажито, и друзей. С годами их трудно находить. Если же решили уехать, то будьте готовы к лишениям и слезам, потому что надо привыкать к новым правилам, а они суровые. Давайте первый тост за Россию, за Дагестан!

– Где работаешь, на что живешь?

– Работаю в фармацевтической компании. С трудом попал. А на медицину у них дурацкие правила и экзамены. Вот и подался в фармацевтическую компанию. Рашид, ты помнишь во время войны, когда мы в поле выкопали много лука и голодные, придя в общежитие, пожарили его и нажрались. После этого мы два дня бегали в туалет. Помнишь?

– Да, конечно, помню, – сказал Рашид.

– Так вот, я сделал кое-какие расчеты и предложил компании изготовить слабительное на основе лука. Они подумали, что я такой умный, и поверили. Уже два года мучаются и столько денег потратили. Слинять пора.

Номер гостиницы заполнился смехом. Нисон смеялся от души, выкатив глаза и дергая ногами.

– Послушай, Нисон, – начал Рашид серьезным тоном. – У нас тут завтра ожидаются дискуссии, и переводчик предупредил, что могут быть провокационные вопросы. У них здесь как устроена медицина? В двух словах можешь нас вооружить?

– Хоть до утра. Только наливайте.

– До утра не надо – коньяка точно не хватит, – пошутил Фролов.

– О-о, медицина здесь – полный лохотрон, ребята, – проговорил Нисон с чувством достоинства, осознавая, что чем-то может быть полезен. Он закусил шоколадкой.

– Как это? – спросил Рашид.

– Очень просто, – ответил Нисон. – Здесь доступ простых граждан к медицине можно сравнить с беднейшими африканскими странами. Объясняю: медицина здесь – лохотрон на государственном уровне. Например, ты знаешь, что у тебя совершенно обычная ситуация – хроническое заболевание, при котором пользуешься одним и тем же лекарством. Ты его просто так не купишь: для этого нужно за несколько дней записаться к врачу, выбрать время, отпроситься на работе и приехать в клинику, где тебя выслушает врач с натянутой улыбкой и произнесёт дежурные любезные фразы: «Как дела, как погода». Потом сдерет сто баксов и выпишет десятый раз рецепт на то же лекарство.

– Аж не верится, – сказал Фролов.

– Это еще не всё, – предупредил Нисон, – интересное дальше. С рецептом попадаешь в отдел рецептурных лекарств, оставляешь заказ и идешь домой, чтобы ждать приглашения: «Сэр, ваше лекарство готово». И тебе дадут ровно столько, сколько прописал врач. Болезнь не долечили, а лекарство закончилось. И тебе надо записаться к врачу снова, чтобы снова послушать его любезные: «Как дела, как погодка».

– А в аптеке нельзя купить сразу? – спросил Рашид.

– Какие аптеки!? Что вы говорите!? Это у нас в России возле каждого овощного магазина можно заскочить в аптеку и купить что надо. Здесь все не так, здесь нет аптек в нашем понимании. Есть некие подобия, где продаются жвачки и какие-нибудь обезболивающие средства. И не дай бог, если у вас неожиданно заболит зуб, а у вас нет страховки. Вам могут озвучить цифру, от которой можно упасть в обморок.

– Какая проблема? – сказал Рашид. – Ну пусть получает страховку, и дело с концом.

– Не-е-ет, – протянул Нисон. – Страховка здесь – это тоже обман. Компаний много, и все так устроено, чтобы специально запутать человека. Здесь все разводят друг друга: доктор – страховые компании, страховики – докторов, а доктора – пациентов. Сделано так, чтобы страховики платили по минимуму, а люди – по максимуму. И ни один человек не чувствует себя в безопасности, даже имея страховку. Заболеть в Америке – это трагедия. Один пример из моей жизни. Заболело колено. Пошел к врачу: музыка играет, конфеты на столе, вежливость до небес. К черту все это: у меня колено опухает. Я оголил колено, он пощупал и говорит: «Все понятно», и сел писать. Я спрашиваю: «Что пишете, доктор?» «Рецепт, – отвечает. – У вас артрит». У меня паника. Какой артрит: не пью, не курю, спортом занимаюсь… Он меня обрывает: «У вас артрит». «Тогда давайте сделаем рентген», – настаиваю. Ответ: «Это у вас страховка не позволяет. Если хотите, оплатите тысячи долларов и сделайте сами. У вас артрит». Выяснилось, что у меня был разрыв мениска. Наливай!

Рашид смеется.

Система здравоохранения, известная как «система Семашко», считается лучшей в мире. По рекомендациям ВОЗ наш опыт изучают не только наши близкие соседи, но и капиталистический Запад

– А говорят про лучшую медицину, – проговорил Рашид.

– Ничего святого, кроме денег, – произнес Нисон. – Они также жаждут власти, чтобы держать под контро­лем всех, даже друзей. Так что «лучшая» может быть только для пяти процентов населения. Здесь всё бизнес. И медицина – не область человеколюбия, а область бизнеса, причем аморального. А суставы! Здесь их вообще не лечат, относя к категории спортивных травм. И оттого здесь столько больных, если вы обратили внимание, перекошенных, хромых. Вы наверняка гуляли по паркам и заметили это. Здесь система неправильная. Представитель страховой компании, какой-нибудь сопляк, может отчитать врача со стажем так, что забудешь, что такое медицина. Ты всего лишь технический работник без своего мнения. Одной школьнице недавно вырезали опухоль, и вскоре после выписки из больницы ей стало плохо. Выяснилось, что во время операции она подхватила смертельно опасную инфекцию и умерла. И каждый год от таких лечений умирают 90 тысяч человек. В мире синих халатов, снующих по коридорам больниц, тяжело искать доктора, готового протянуть руку помощи: стоит ледяная завеса.

Беседа продолжалась допоздна, и Нисон, изрядно напившись от тоски, встал и поплел к выходу. Затем он резко остановился, вернулся обратно к столу и подобрал свою газету. Рашид вышел провожать друга до вестибюля регистрации. Прощаясь, Нисон тихо пробурчал под нос:

– Только по секрету, Рашид. У вас в стране скоро нагрянут большие перемены.

– Какие?

– Ужасные. У меня есть информация, только никому не говори. У вас в политбюро на самом верху есть суки, – Нисон с осторожностью посмотрел по сторонам и, подавшись близко вперед, шепнул на ухо: – Скоро они продадут вашу страну. Нет, мою тоже.

Рашид остолбенел, потеряв дар речи.

Эпидемию лучше предупредить, чем бороться с ее последствиями

Конгресс проходил одинаково: выступления, отклики, короткие аплодисменты. В конце состоялись большие дебаты по проблемам мировой медицины. Никто не мог даже предположить, что диспут выльется в горячие споры, хотя, надо заметить, американские коллеги все время были вежливы и почтительны. Не случайно к делегации прикрепили опытного советского переводчика из Совета безопасности. Переводчик попросил ученых быть готовыми к провокационным вопросам о политике советского государства в области здравоохранения и рассказать, каковы его успехи, как организовано и действует медицинское обслуживание населения. За большим круглым столом расположились представители ВОЗ и разных стран с улыбками на лицах, репортеры – на стульях возле стен. Острый диалог развернулся между двумя делегациями: США и СССР.

Доктор Тейлор:

– … Крайняя политизация в СССР отрицательно влияет на медицинскую науку, и она изолирована от мировой. Советские врачи не знают о современных методах лечения, о новых лекарствах и новом медицинском оборудовании…

Фролов:

– Есть возражения. Если такое есть, то это касается тех западных технологий, которые противоречат принципам советской медицины. Второе. Советский Союз активно участвует в качестве члена-учредителя в работе Всемирной организации здравоохранения. Много наших ученых занимают ведущие позиции в комитетах и других ассоциациях. С 1966 по 1970 годы мы провели 80 крупных семинаров и симпозиумов. И главное: в отличие от некоторых, СССР оказывает помощь развивающимся странам в строительстве больниц, учебных заведений и создании их материальной базы…

Представитель фармацевтической компании:

– У вас плохая фармацевтическая промышленность. Инновации в этой области находятся под грифом «совершенно секретно»…

Фролов, не выдержав, постучал по стакану, чтобы остановить американца.

– Неправда. СССР сегодня является одним из лидеров по производству лекарств в мире. По производству антибиотиков мы стоим на втором месте, обеспечиваем внутренние потребности на 70 процентов, получая остальные из соцлагеря и Индии, с которыми мы тесно сотрудничаем: в Индии построили предприятия по производству синтетических лекарств и хирургических инструментов, в Ираке – фармацевтический завод и т.д. Там производят дешевые, но очень качественные препараты для лечения онкологии и заболеваний печени.

Доктор Гардье, который накануне после выступления Рашида с докладом о флебологии, пригласил его к себе домой, проявив высокое уважение, подавшись вперед, заявил:

– Развитие медицины у вас носит экстенсивный характер. То есть вы увлечены строительством несоизмеримо большого количества больниц и выпуском огромного количества врачей.

– Да, это правда, – произнес доктор В.Савельев. – Мы строим больницы, увеличиваем число больничных коек и количество врачей. Это наша политика: всё для народа. Я не представляю, что бы вы сказали, если бы все было наоборот. Чья бы корова мычала… Да, мы строим крупные многопрофильные больницы с размещением в них узкопрофильных отделений. И в этом нет ничего плохого.

Наступила пауза: переводчик задержался с переводом «корова мычала».

– … Профилактическая медицина в СССР не рассчитана на изменение образа жизни, который необходим в новых условиях эпидемической ситуации, – произнес другой представитель США.

– Это еще что такое! – возмутился доктор В.Савельев. – У нас есть повсеместная диспансеризация, проводим мероприятия по охране труда на предприятиях. И каждый рабочий или служащий имеет право бесплатно получить путевку в один из тысяч советских курортов, где они могут бесплатно, подчеркиваю, бесплатно, получить необходимое лечение…

Рашид ёрзал на стуле и желал выразить свое мнение об эпидемиях, имея под рукой кое-какие записки от переводчика.

– Пожалуйста, профессор Аскерханов, – произнес ведущий с улыбкой на лице.

– Много можно спорить, – сказал Рашид, отодвигая вазу с цветами, чтобы лучше видеть оппонента, – но истина рядом: советская система здравоохранения, известная у вас как «система Семашко», считается лучшей в мире. За годы советской власти значительно улучшилась медицинская помощь населению. В царской России на 10 тысяч населения приходился один врач, а в настоящее время в СССР – 17 врачей, больничных коек на 10 тысяч населения было 13, а в настоящее время – 70. По рекомендациям ВОЗ наш опыт изучают не только наши близкие соседи, но и капиталистический Запад. Можно, я зачитаю?

Он развернул перед собой листок бумаги.

– Ваш журнал «Жизнь» под заголовком «Советская медицина» опубликовал целую серию статей, в которых не без восхищения подчеркивается, что в СССР каждый может получить бесплатную медицинскую помощь. От рождения до смерти вслед за человеком следует карточка о его здоровье. Благодаря этому продолжительность жизни в СССР за 1926-1972 годы увеличилась на 26 лет. Смертность людей в нашей стране стала самой низкой в мире – ниже, чем в США, Англии, Франции, Швеции. Прошу учесть: этого нам удалось достичь при финансировании в десять раз меньшем, чем в США. Таким образом, эффективность советского здравоохранения превышает эффективность американского в пять раз. Хочу возразить на заданный вопрос: у нас налажена лучшая в мире санитарно-эпидемиологическая служба. С 1950 по 1970 годы заболеваемость брюшным тифом снизилась в четыре раза, коклюшем – в восемь раз, дифтерией – в семьдесят раз. Внедрены в практику вакцины против кори, паротита, полиомиелита, гриппа. Все это сделало абсолютно невозможным бесконтрольный разгул эпидемий. Все знают, что человечество благодаря Советскому Союзу навсегда избавилось от самой страшной болезни – оспы. Мы безвозмездно передали ВОЗ 25 миллионов доз вакцины против оспы и помогли таким странам, как Индия, Ирак, Иран, и наша помощь внушительнее, чем то, что сделали все остальные страны вместе взятые. Наши врачи-эпидемиологи имеют самые широкие полномочия в сфере охраны окружающей среды и борьбы с инфекционными заболеваниями. Ни одно промышленное предприятие не может работать без согласований с ними, ни один населенный пункт не может жить без соблюдения санитарных норм и правил. Предписания санитарного врача, являющиеся обязательными для всех государственных и общественных учреждений, исходят из одного правила: эпидемию лучше предупредить, чем бороться с ее последствиями. Если, не дай бог, грянет какая-нибудь эпидемия, ваша система не устоит. И вы это хорошо знаете.

Рашид оттолкнул от себя микрофон и с гордостью откинулся на спинку.

После таких аргументов в зале на некоторое время наступила тишина, а потом раздались аплодисменты.

– Браво! – воскликнул профессор Гардье, широко улыбаясь и выдавая свое уважительное отношение к коллеге, с которым у него быстро сложились дружеские отношения. Он обсуждал этот вопрос с профессором Аскерхановым у себя дома, но то, что тогда у него не было столь убедительных аргументов, навело американца на мысль о русской утонченной дипломатии.