История любви Туту и Хизри – находка для поэта

Музыка – знак для гостей, мол, уже все готово, можете подходить. Очень много приезжих, все приветствуют друг друга, рассаживаются, тамада (естественно, глава села, наверное, везде так) предлагает всем хорошо покушать, набраться сил перед предстоящим весельем. Белого платья нигде не видно. Жених в окружении друзей пьет за здоровье всего света, не забывая поглядывать, кто пришел разделить с ним радость.

 

«История любви Туту и Хизри – находка для поэта», –  не раз прозвучало в этот день. Началась она еще в школе и длится вот уже 10 лет.

 

В комнате невесты собрались девушки, смеются, шутят.

 

— Почему она не в свадебном платье? – тихо спрашиваю я, оглядывая бирюзовый вечерний наряд девушки.

 

— Она его только ночью наденет, когда в дом жениха поведут, –  объясняют мне.

 

Село. Ужасные дороги. Коровьи лепешки через каждые полшага. Ночь. Невеста в белоснежном платье, на каблуках. Вынос мозга! А могли бы, как все прочие, отметить торжество в банкетном зале, без этих «мин» на дороге и опасности сломать ноги, думаю я.

 

— Волнуешься?

 

— Нет! – улыбается Туту.

 

Она говорит правду. Как я знаю, обычно невесты смирно сидят где-нибудь в глубине комнаты, а Туту рассаживает гостей, иногда подносит что-то к столу, интересуется делами родственников и с удовольствием позирует всем желающим ее сфотографировать. Оказывается, она не должна появляться на людях в первый день свадьбы, особенно надо беречься делегации со стороны жениха (новрузбага). Другими словами, свадьба в отчем доме проходит мимо нее. 

 

Я возвращаюсь во двор, сажусь за стол в компании незнакомых женщин. Кажется, и в городе так:  мужчины – за одними столами, женщины – за другими. Только я так подумала, как заметила, что фотограф резко вздернул камеру вверх. В окне второго этажа мелькала невеста – она тайком подглядывала за танцующими внизу и махала рукой подружкам.

 

— Глядите, она не удержалась! – громко шепчет какая-то женщина, и теперь уже многие обернулись, но схватить успели только скрывающуюся макушку.

 

Многие сельчане пришли просто «посмотреть» свадьбу, в основном это родственники невесты, которые суетятся по делу, вместо того чтобы веселиться. Принято так. Лишь в день «большой свадьбы» (второй день) они отдыхают.

 

Ближе к вечеру, когда «первая» свадьба уже стала закругляться, доверенный жениха (обычно семейный мужчина, способный дать полезные советы и напутствие молодому человеку, не путать с другом жениха) пригласил к себе домой новрузбага и всех его друзей. Как сказала бабушка, это чуть ли не самая важная часть двухдневного торжества. Развлечь, накормить и даже напоить жениха – вот главная цель хозяев дома и гостей. В тот момент, когда жених ушел и гостей почти не осталось, во двор, ко всеобщему удивлению, выскользнула Туту и давай отплясывать. Как же это развеселило народ! Но неожиданное появление брата жениха с возгласами: «Я вижу тебя!» заставило Туту  засмущаться и убежать в дом. Свадебные обычаи в основном соблюдались, если не считать пару таких моментов. В полночь невестина свадьба затихает.

 

Зато в доме жениха работают как в муравейнике. Поздравив его родителей и выразив надежду, что союз молодых будет баракатным, предлагаю и свою помощь. Лишние руки на свадьбе никогда не помешают. Мне дают нож, сажают перед ведром  вареной картошки – кроши мелко, для салата. Когда уже ополовинила ведро, в комнату с хохотом влетели «разведчицы». Оказывается, три делегации по три человека должны по очереди ходить в дом невесты, чтобы поторопить ее и привести в новый дом. Первым отказывают выдавать девушку, зато сажают за стол, угощают. Вторых чуть ли не с порога возвращают обратно. И только третья делегация добивается своего. Происходит то, что меня больше всего тронуло: ночь, у ворот горят костры, не для освещения дороги, а жизни вообще, и девушка, уже осознав происходящее – вершится ее судьба, плачет в обнимку с мамой и сестрой. Все затихают, особо сентиментальные вытирают слезы. А потом — в путь. Бедолага невеста семенит на каблуках в полной тьме по крутым спускам и подъемам, лавируя между ямами и «минами». Приход невесты в ее новый дом никем не должен быть замечен. Попытки некоторых шутников поломать обычный ход вещей тут же пресекаются старшими. Здесь у ворот тоже горят костры, стоит мать жениха с чашкой меда в руках, чтобы жизнь новой семьи была сладкой. В комнату молодоженов заходят лишь подружки невесты, но тоже ненадолго – до прихода жениха они должны уйти.

 

А я все еще орудую ножом, но при случае спрашиваю кого-нибудь: «А что теперь будет?» Несколько человек из тех, что сопровождали невесту, идут веселиться к жениху и ненавязчиво дают ему знать, что невеста «на базе». С возвращением Хизри мажлис объявляется закрытым. Меня это радует, потому что…ну…ведро картошки все-таки! Но дом все же не остается пустовать, потому что много приезжих, они размещаются во всех комнатах. Друзья Хизри, Олег с женой и еще несколько ребят приехали из средней полосы России. Тамада не оставлял их в покое, так что им пришлось от души подвигаться: немного комично, но так искренне они отдавались лезгинке, что сельчане им свистели, хлопали и поддерживали возгласами.

 

Бабушка уверяет, что это все же не то, что было раньше. Во времена ее молодости и музыка, и веселье, и тосты были слышны аж в соседних селах, рассказывает она.

 

— Сейчас все упростили, поздравляют деньгами, сватают деньгами и в наследство дают деньги. Меня же поздравляли отрезами тканей и косынками.

 

— А как же золото?

 

— Ууу! Какое золото? Чтоб засватать невесту, сейчас сотни тысяч дают, а на меня на чьей-то свадьбе просто платок накинули во время танца, и все – засватана! Потом, конечно, официально пришли и отрезы принесли, платки, мыло и шампуни…

 

Я засмеялась.

 

— Что ты смеешься? Это были дефицитные вещи тогда! Не каждый мог себе позволить. Богатые женились в национальных костюмах, брюках галифе и белых рубашках. Я же в калошах и сатиновом платье пошла замуж.

 

— А свадьба как справлялась?

 

— Играли общими усилиями. Певцов не нанимали, как сейчас. Обязательно находился кто-то голосистый, кто-то – с барабаном, баяном, дудкой. Видела сегодня: огромные корзины со сладостями и фруктами несли к Туту. Что-нибудь еще, наверно, было. Твой дед по традиции принес 13 отрезов, 5 косынок и еще несколько мелочей в день свадьбы, – смотрю на улыбающуюся сморщенную бабулю и в этот момент так люблю ее.

 

— Сейчас и на столах такое разнообразие. На моей свадьбе угощали толокном с маслом и курчем (кашей на абрикосовом соке). Кто побогаче, мог позволить себе яичное курзе, –  уже сама смеется бабуля.

 

На следующее утро тамада через громкоговоритель в администрации села приглашает всех от имени родителей жениха на свадьбу. Выхожу за ворота – ни души! Тишину нарушают петухи, а пустоту – несколько телят возле старой мельницы. Коровы уже на лугу. Значит, люди все же проснулись.

 

Свадьбу играли на ровной площадке перед селом. Сегодня главная свадьба, поэтому и людей больше. Музыки нет (с аппаратурой какие-то проблемы), да и не надо пока – народ за столами. Но уже минут через 40 послышалось: несите гармонь, давайте музыку. И как по заказу – с появлением молодых заработала и аппаратура. В селении на свадьбах нет нужды в приглашенных заводилах – все танцуют с удовольствием и много. Казалось, люди и о виновниках торжества забыли. Невеста (сущий лебедь – вся в белом, статная, плавная) улыбается, здоровается с гостями. А я сразу подумала о бабушке, которая говорила, что в день свадьбы ей хотелось провалиться от стыда, хоть она ни разу и не вышла к людям из комнаты. Танец жениха и невесты не снимал на мобильник только ленивый. И этого раньше не было. Даже в моем детстве, а было это не так давно. 

 

К вечеру мероприятие обрело и вовсе дружеский формат. Молодожены уехали на фотосессию в холмы, гости и не думали расходиться. Казалось, веселье будет длиться до утра… Однако задерживаться дольше у меня уже не было времени.