Миссия (не)выполнима?

VII

Главой «Приоритеты социально-экономического развития» наконец-то начинается основное «тело» Стратегии- 2020. Стратегический анализ и оценка потенциала проведены, ключевые проблемы выявлены, стратегические цели определены (не будем сейчас повторяться, оценивая, насколько хорошо). Теперь пора, отталкиваясь от этого, переходить к вопросу, что необходимо делать для достижения этих самых целей.

К сожалению, ещё до ознакомления с содержанием главы, уже один перечень тем, которыми обозначены её статьи, начинает вызывать недоумение. Среди них отсутствуют некоторые из тех, которые присутствуют в главе, посвящённой ключевым проблемам, хотя, по логике, такого вроде не должно быть. (Что же, как не ключевые проблемы, должно быть приоритетами в первую очередь?)

Например, статьи «Высокий удельный вес теневой экономики» и «Криминализация экономики», обозначенные ключевыми, исчезают, как статьи в приоритетах.

Точно также в числе приоритетов отсутствует статья с обозначенной как ключевой темой: «Недостаточный уровень развития производственной инфраструктуры». Правда, в статье, посвящённой ЖКХ, в полутора строчках упомянута «модернизация и развитие водопроводных и канализационных сетей и сооружений, сетей теплоснабжения». Однако, это далеко не вся инфраструктура (а где дороги, энергоснабжение, транспорт..?). К тому же сами авторы ранее почему-то отделили производственную инфраструктуру от социальной, и поэтому невозможно судить, о чём конкретно идёт речь.

Нет в числе приоритетов и экологии, которой, впрочем, как я уже обращал внимание ранее, не оказалось и в числе ключевых проблем.

Зато среди приоритетов присутствует, например, такой, как «развитие производств по переработке мяса и рыбы», актуальность которого несравнима, например, с инфраструктурой хотя бы потому, что проблемы инфраструктуры фактически означают проблемы для всех остальных отраслей. О какой переработке может пойти речь, если завод построен, но к нему невозможно подъехать или нет воды и пр.?

К тому же, если так уж остра нехватка чего-то производственного, частный инвестор это почувствует и без Стратегии. Проблема нехватки производственных мощностей — мечта инвестора, ибо это есть сигнал превышения спроса над предложением в этом секторе. А вот проблемы с инфраструктурой, тоже означающие неудовлетворённый спрос именно в её услугах, в основном являются проблемами государственного инвестирования. Да и экология прежде всего — забота государственная. Кто ещё будет печься о ней в целом?

***
В Стратегии не раз упоминается термин безопасность. Нужны электростанции — энергетическая безопасность, сельское хозяйство — продовольственная безопасность, пищевую промышленность — опять- таки, опасно не развивать. Ошибочность такого подхода я уже попытался показать ранее и акцентировал внимание на том, что реально наша безопасность зависит от наших доходов, и именно это должно являться главным критерием развития. Вместе с тем, кроме доходов, есть ещё один фактор, от чего действительно зависит безопасность, но этот критерий применительно к нему в Стратегии почему-то не используется. Речь идёт об инфраструктуре. Можно иметь и продовольствие, и воду, и газ, и электроэнергию, и деньги на их закупку, и продавцов, готовых поставить что угодно, но если не будет коммуникаций, способных обеспечить доставку до потребителя, это будет означать, что перечисленных благ для него не существует. Вот что действительно опасно.

У нас в своё время разом встали практически все заводы — и ничего. Кое- как, но выжили. А приостановите лишь на пару дней подачу, например, воды или заглушите хотя бы на несколько часов главную канализационную магистраль в любом городе…

Махачкала оставалась без света, в первую очередь, не оттого, что не хватало электроэнергии. Энергетики шумели, изредка прибегали к помощи рубильника, но в основном выделяли её. Однако в морозы от перегрузок начали лететь трансформаторы, кабеля… Результат известен.

Это отступление я привёл, чтобы лишний раз обратить внимание на то, что должно, с моей точки зрения, фигурировать среди приоритетов развития в первую очередь.

***

Перейдём теперь от оглавления к содержанию. Начнём хотя бы с самой первой статьи — «Повышение качества жизни населения и формирование современного человеческого капитала». Поскольку об этом в предыдущих главах уже говорено — переговорено, по логике, здесь должно излагаться, как, наконец, всё это осуществить. Статья, подобно и остальным в этой главе, разделена на три части — предпосылки, проектные направления и ожидаемые результаты. Вроде бы логично. Предпосылки — это что-то вроде оценки потенциала. Только вот зачем ещё одна оценка, если ей ранее уже была посвящена целая глава проекта? Ну ладно, согласимся. Далее — проектные направления сплошь начинаются словами типа «обеспечение», «улучшение», «совершенствование» и пр.

Например, «обеспечение эффективности управления в социальной сфере…». Кто бы возражал, но в чём оно конкретно должно проявляться? Кто его знает.

Но следом уже ожидаемые результаты. Вот некоторые позиции из них:

-рост обеспеченности населения современными видами высококачественных и безопасных услуг социальной сферы в 3-4 раза;

-внедрение новых видов услуг и повышение культуры обслуживания в учреждениях и на предприятиях социальной сферы;

И это вся стратегия?

Обеспечим, повысим и добьёмся роста в 3-4 раза и внедрим какие-то новые виды услуг? А почему не в 2-3 или 5-6 раз? Что такое вообще повышение культуры обслуживания, чем отличается опасная услуга от безопасной? Каковы критерии, чтобы остальные смертные, в том числе и заказчик, могли отличать?

И, самое главное, каким образом к этому придти? Из каких источников предполагается инвестирование — частных, федеральных или республиканских?

Экономика требует конкретики, а не лирики. Провести свет в вечно тёмный коридор дома престарелых, как и строительство современного высокотехнологичного учреждения социального назначения, — это разве не «повышение культуры» и даже повышение безопасности? А у нас о чём идёт речь? О лампочках или ещё о чём-то? Что за цифры роста, которые появились неизвестно откуда? Где их обоснование? По какой методике они рассчитаны? Может, авторы, чтобы не загромождать текст проекта, дали всё это в приложении к нему? К сожалению, нет таких приложений.

Тогда почему заказчик должен верить в реальность предлагаемых ему показателей, смысл которых он не сможет сам себе даже толком объяснить?

***

Разработчики Стратегии сообщают, что «Стратегия — это не программа и не план, а долговременные целевые ориентиры органов власти, и не должна она быть излишне детализирована». Какие возражения? Не будем спорить и о том, насколько в проекте что детализировано. Однако раз уж в проекте указаны некие цели, неплохо бы внятно обосновать, почему именно они, а не другие, и как получены такие цифры на много лет вперёд, причём нередко с подозрительной точностью аж до долей процента? Каковы хотя бы в общих чертах пути их достижения?

Или — «Молчи, дурак. Написано? Вот и выполняй. Да не забудь про деньги. Триллиона полтора. Чисто конкретно.»?

Когда же сообщается, что проект содержит «подробный анализ и оценку», что «детально обследованы и выявлены ключевые проблемы», то просто, как говорят сейчас, выпадаешь в осадок. От дальнейших рассуждений на эту тему воздержусь, потому что её я уже освещал ранее.

***

Ладно, рассмотрим вещи более осязаемые, чем некая культура обслуживания. Возьмём в этой же главе статью «Машиностроение». Структура её та же, что и в других статьях. Нужно модернизировать, освоить и в результате увеличим, обеспечим… Правда, во сколько раз, уже не указано.

Извините, но такую «стратегию» про необходимость повысить и улучшить можно составить, переписав соответствующие пункты из учебника «Экономика промышленности» или тезисы ЦК КПСС к очередному съезду. Для этого вовсе не нужно было первую половину проекта — почти сотню страниц, посвящать стратегическому анализу, оценке потенциала и прочим премудростям.

Если же перейти к деталям, то они вообще приводят в недоумение.

Из первой части статьи про предпосылки развития можно узнать, что, например, одной из них является «наличие высокого спроса на машиностроительную продукцию со стороны предприятий АПК, строительства, торговли и ТЭК на современные и недорогие технические средства» — очередная дезориентация заказчика. Тогда почему наши предприятия до сих пор никак не закроют такой спрос своей продукцией? На их месте я бы смело брал кредиты и налаживал производство, раз уж сбыт гарантирован высоким спросом. Где инвесторы, когда потребители, получается, чуть ли не в очередь выстроились? Однако если у потребителей действительно такие проблемы, пусть заглянут в Интернет. Там море предложений практически любой техники самого разного качества по самым разным ценам.

В проекте, по-моему, перепутан просто спрос с платежеспособным спросом. Когда аграрий в телевизоре печально говорит, что у него нет трактора, это вовсе не означает, что он готов его купить, но никак не может найти. Ни дорогой, ни дешёвый — дефицит, понимаешь. Это означает, что он хотел бы получить его в подарок от государства, которое вроде как обязано дать ему. Так подобный спрос всегда будет бесконечным на любую технику. И потом, с чего это наше недорогое получится таким же современным и качественным, как у других дорогое? Оно будет точно таким же современным и качественным, как недорогое китайское или турецкое. Странно как-то объяснять экономистам, из чего складывается себестоимость. Странно и спрашивать у них, за счёт чего из этих составляющих они хотели бы снизить эту самую себестоимость.

Например, в дагестанском машиностроении средняя зарплата в 10-12 тысяч рублей, которая, как известно, входит в себестоимость, считается рекордом, в то время как махачкалинское спецавтохозяйство, судя по объявлениям, имеет проблемы с нехваткой водителей, которым готово платить 25 тысяч рублей. Так что, по этому фактору снижать себестоимость продукции машиностроения, то и оставшиеся работники разбегутся.

А может, наши машиностроители располагают неведомыми их конкурентам секретами, способными как-то иначе, кардинально снизить себестоимость и поднять качество?
Тогда давайте срочно внедрять их, и вся Россия будет разбирать как горячие пирожки нашу качественную и дешёвую продукцию. Правда, в наличии таких секретов я сильно сомневаюсь.

В действительности же для развития машиностроения у нас совершенно нет той предпосылки, что указана в проекте. Однако это не означает, что промышленность не следует развивать вообще, поскольку для развития могут быть предпосылки и иные. Но, решив заняться ею, нужно быть готовым к жесткой конкурентной борьбе за того самого потребителя, который якобы изголодался в ожидании нашей продукции.

Согласитесь, что это совершенно другой вывод, требующий и другой стратегии.

***
Следующей предпосылкой развития назван «высокий научный и трудовой потенциал в сфере обеспечения развития наукоемкого машиностроения». И это тогда, когда львиная доля перешедшего по наследству от СССР трудового потенциала если ещё жива, то давно уже на пенсии или, если не нашла себе иного применения, торгует на «железных» рынках и никогда уже не вернётся обратно, даже если им будут платить те самые «рекордные» 10-12 тысяч. Что касается научного потенциала, то скептицизм насчёт его высокого уровня мною был обоснован ранее.

( Лет двадцать назад, когда рухнула экономика, говорилось про наличие высокого спроса, приличного трудового потенциала… и, наверное, правильно. С тех пор всё разительно переменилось, рынок снял проблемы дефицита, а у нас, как хадисы пророка, продолжают твердить изречённое однажды.)

Любопытна и следующая предпосылка — «скачок в развитии науки и техники, что создает дополнительные возможности реконструкции крупных и средних машиностроительных предприятий на новом технологическом уровне». Вроде как одной из причин бедственного положения нашего машиностроения до сих пор было отсутствие скачка в развитии науки и техники, от чего и возможностей было маловато. Удивительная аргументация. Ну ладно — реконструируем «на новом технологическом уровне». Для чего? Что для этого необходимо сделать? Как привлечь инвестиции?… Неплохо хотя бы пунктирно обозначить. А всё сводится к тем же улучшению, обеспечению… и получим «увеличение объемов производства и занятых на машиностроительных предприятиях республики». Мощная стратегия.

Повторюсь, экономика, тем более если речь идёт о некой стратегии, — это не лирика, а прежде всего расчёты, цифры и конкретные действия, за каждыми из которых стоят деньги. Расстаться с ними под соловьиные трели не позволит себе ни один разумный инвестор. Даже если им является государство в лице Минрегионразвития.
 
***

Я достаточно настойчиво акцентировал внимание на том, что критерием развития экономики должен быть принцип наибольшей эффективности, а не продовольственной и прочей безопасности, отраслевых пропорций, других надуманных предпосылок. Поэтому в заключение настоящей публикации приведу два, думаю, достаточно показательных примера.
Ещё в советские времена руководитель одного из хозяйств Лакского района решил проявить инициативу и обратился к науке. Исследование показало, что их почвенно-климатические условия идеальны для выращивания чёрной смородины. Когда он попробовал заикнуться об этом начальству, его, мягко говоря, не поняли. Полагалось сеять что-то другое, несравнимо менее выгодное. Каким оказался для СССР результат подобного обеспечения «безопасности», причём не только в сельском хозяйстве, общеизвестно.
А вот пример посвежее. Недавно руководитель администрации одного из равнинных сельских районов публично выражал недоумение, что с него настойчиво требуют увеличивать посевы пшеницы, себестоимость которой по району составляет 6-7 рублей за килограмм (вероятно, он называл цифры прошлого года), в то время как они могут приобрести её за пределами республики по 5 рублей.

Интересно, в чём причина такой настойчивости? Если, конечно, столь высокая себестоимость являлась следствием объективных причин, а не обычного для нас воровства и разгильдяйства.

Всё дело наверняка в гипнотическом воздействии на чиновников идеи продовольственной безопасности.
 
(Продолжение следует)