А ты горячил в джигитовке коня

* * *

Деду внуком гордиться не выпало всласть,
И о сыне мечта у отца не сбылась.
Мир, зачем ты завел свой свирепый порядок:
Почему, как упырь, ты до крови так падок?
Ни души, ни лица – лишь звериный оскал.
Как случилось, что, мир, ты неправильным стал?

Я – чеченец

От начала времен стали болью моей
Летописные горькие своды,
Мной – чеченцем – когда-то пугали детей
В безвозвратно ушедшие годы.

И хотя эта боль обжигает меня,
Как болезнь, что пылает в утробе,
В этом мире неправильном не было дня,
Чтоб поддался греху или злобе.

Я отцовских заветов нарушить не смел,
В каждой девушке видел сестрицу;
И с почтением в сторону каждой глядел,
Чтобы судного дня не страшиться.

Не мирюсь с унизительным словом чечен.
Я – чеченец от самого детства;
Это имя вошло в глубину моих вен,
В нем – величье мое и наследство.

Одиночество

Речам твоим больше не внемлют кругом,
Глаза, что горели, годами потушены;
И ты, опираясь на посох, с трудом
Уныло ногами скользишь непослушными.

Давно нету сверстников рядом с тобой,
В счастливые дни наслаждался с которыми.
Безжалостным роком иль злою судьбой
Они от тебя невозвратно оторваны.

Прошел ты достойно свой жизненный путь,
Хранимый нежданною милостью Божией;
Но сверстники внуков тебя не поймут,
Свои интересы сегодня дороже им.

Стремятся тебя стороной обходить,
В их шумных беседах ты им не компания.
А ты не хотел ничего говорить,
Лишь сам бы желал их послушать с вниманием.

Но были другие совсем времена:
Красавицы льнули к тебе чернобровые,
А ты горячил в джигитовке коня
И девушек нежных во снах очаровывал.

В округе был гостем почетным всегда
И, как тамада, всех хозяев устраивал;
А если меж кем-то случалась вражда,
Одним своим словом ты их успокаивал…

Все это осталось давно позади,
И нет сожаленья по дружеским почестям.
Но недругом злобным стоит на пути
Глухое и немощное одиночество.

Прощание

Сгорев под солнцем, день склоняется к исходу,
Залив вершины гор багрянцем, как на праздник.
Народ неспешно разбредается со схода
С теплом в душе от нашей дружеской приязни.

А мы останемся и соберемся вместе
Под крышей дома, словно названные братцы;
Верны привычке, что возникла в самом детстве, –
Лишь после трапезы вечерней расставаться.

А завтра солнце подниматься не захочет,
До места схода пропадет одна тропинка, –
Один из нас причиной горя станет ночью,
И все село его оплачет на поминках.

Твоя походка

Когда впервые будут туфли ярко-красные
Тайком от мамы перед зеркалом примерены,
Увидев, как походка обретает грацию,
Не будь, девица, чересчур самоуверенной!

Когда походкой этой, стройненькая барышня,
Шагнешь с крыльца по направлению к источнику,
То все вокруг заметят, что твоя весна пришла.
И парни будут этим сильно озабочены.

Когда прошествуешь неторопливо рядом ты,
Не думай, что продлится долго одиночество;
Тебя преследовать невольно станут взглядами,
И всем твою дорогу преградить захочется.

И если думаешь, что опасаться нечего,
Тебе я тайну приоткрою тем не менее, –
Твоя походка точно будет мной замечена,
Не знаю, к радости твоей иль к сожалению.

По праву тех, кто не рожден твоею матерью,
Кто вырос парнем в доме собственных родителей, –
К сердечной боли и томлению внимателен, –
Я тоже ведь смогу дорогу преградить тебе.

Когда отыщется повод…

Когда бесчисленных дорог переплетение
Сумеет повод к нашей встрече отыскать,
Хотел бы повесть о тебе благословенную
В моей заветной книге жизни написать.

И, обожжен в душе мелодиями чудными,
Внимая трепетным весенним голосам,
Переживаний горьких я не причиню тебе,
Твои невинные надежды не предам.

Но в час исхода, на пороге мира вечного,
Во мне по-прежнему пребудешь ты одна;
И в судный день твои грехи взвалю на плечи я,
Чтоб ты Всевышним не была осуждена.

Перевод с чеченского Андрея Галамаги