…А в конце заказал «Журавли»

Однажды, будучи в гостях у Расула Гамзатовича, я спросил у него:

– А когда вы узнали, что есть такой поэт, певец и актер Владимир Высоцкий?

– Когда он поздравил меня с песней «Журавли».

– И как это было?

– В Центральном доме литераторов проходил творческий вечер, посвященный 70-летию со дня рождения поэта Ильи Сельвинского. Я себя чувствовал не очень хорошо, но не пойти на это мероприятие не мог, ведь Сельвинского знал лично, он переводил мои стихи, и это для меня была великая честь.

Творческий вечер состоялся по инициативе Сергея Михалкова. Я прочитал на русском языке стихи в переводе Сельвинского, а когда возвращался на свое место, ко мне подошел поэт Николай Старшинов и сказал, что на улице меня ждет Высоцкий.

«А кто это?» – спросил я.

Старшинов ответил, что это актер. О том, что Высоцкий пишет стихи и музыку, еще мало кто знал. Я даже был несколько растерян: какой-то актер вдруг хочет видеть меня. Зачем? Для чего? Тем не менее я вышел на улицу и вижу молодого человека невысокого роста в модном плаще бежевого цвета. Он подошел ко мне и сказал:

«Извините, что побеспокоил вас, но не мог не сказать вам лично спасибо за песню «Журавли». Меня эта композиция очень тронула. И отец мой просил выразить вам благодарность. Он, кстати, всю войну прошел…».

Мне, конечно, было приятно. Потом мы немного постояли молча – не знали, что еще сказать друг другу. После небольшой паузы он мне снова сказал: «Спасибо».

– А почему Высоцкий не вошел в помещение, где шло мероприятие?

Расул Гамзатов усмехнулся:

– Дело в том, что раньше в Центральный дом литераторов вход был разрешен только членам Союза писателей. А Высоцкий не состоял в Союзе. И профессиональным композитором его тоже не считали. У него и первый сборник стихов был издан только после смерти.

– Почему?

– Считали, что его стихи и песни не соответствуют духу времени. Это сейчас смешно звучит. Но тогда к таким вещам относились серьезно.

– И что было потом?

– Он вдруг предложил исполнить песню «Журавли» там же, на улице. Я подумал, что шутит. Но нет, вроде не шутил. Я ответил, что у меня нет времени и желания, спросил лишь, хочет ли он пройти со мной в Дом литераторов.

– Но он же не был членом Союза писателей.

– А я бы мог всё устроить, если бы он пожелал. Но Высоцкий отказался. Гордый был человек.

***

Весьма интересная случилась история, когда Владимир Семёнович сочинил стихи, упомянув в них и про стихотворение «Журавли».

– Я узнал об этом спустя время, – рассказывал Расул Гамзатович. – У меня поинтересовались, рад я этому или не очень. Я пожал плечами.

– И читал он его, кажется, в ресторане какой-то красивой женщине?

– Может, и так, – улыбнулся Гамзатов. – Ведь мы, поэты, любим посвящать стихи женщинам.

Вот отрывок из этого стихотворения:

…Шел за ней – и запомнил

парадное.

Что сказать ей! – ведь

я ж хулиган…

Выпил я и позвал ненаглядную

В привокзальный один

ресторан.

Ну а ей улыбались прохожие –

Мне хоть просто кричи

«Караул!».

Одному человеку по роже я

Дал за то, что он ей

подмигнул.

Я икрою ей булки намазывал,

Деньги прямо рекою текли,

Я ж такие ей песни заказывал!

А в конце заказал «Журавли».

– А вот вам лично он читал это произведение?

– Мне – нет. Прочитал он его на дне рождения Булата Окуджавы. Это было в 1974 году. Собралось нас у него на даче в Переделкино человек 30 или 40. Писатели, певцы, актеры. Дача небольшая, поэтому столы были накрыты во дворе. Это было 9 мая – Булат родился в этот день. Высоцкий был уже немного подшофе. Он встал, засунул руку в карман куртки, вынул листок и положил перед собой. Все молча глядели на него. Откуда ни возьмись, появилась у него в руках гитара, и он исполнил песню на эти стихи. Когда выступление завершилось, все посмотрели на меня. Видимо, ждали реакции. А я лишь кивнул головой.

Что я мог сказать? Говорить особо было нечего. Но тут встал из-за стола Иосиф Кобзон и сказал, что в честь 9 мая исполнит песню «Журавли». И получился в итоге двойной праздник: отметили и день рождения Окуджавы, и День Победы. А мне было неудобно, что внимание направлено на меня. Но это была не моя «вина», а Высоцкого. И цветы потом актриса Элина Быстрицкая подарила почему-то мне, а не Высоцкому или Окуджаве.

***

– А что за случай, связанный с Владимиром Семёновичем и знаменитым писателем Николаем Эрдманом?

Расул Гамзатов засмеялся:

– В постановке «Пугачев» по поэме Есенина принимал участие и Эрдман как сценарист. А одну из главных ролей в этом потрясающем спектакле играл Высоцкий.

– Кого?

– Персонажа по имени Хлопуша, который потом станет приближенным Пугачева. Вот Высоцкий и читал его монолог.

– Правда ли, что Брежнев за это Высоцкому подарил автомобиль?

– Я не знаю. Сам Высоцкий мне тоже ничего не говорил по этому поводу. Так вот, оказывается, Эрдман и Высоцкий работали вместе над сценарием «Пугачева». Было это в квартире Эрдмана. А я и мой друг, писатель Евдокимов, были в тот момент в гостях у поэта-имажиниста, друга Есенина Рюрика Ивнева. Сидим мы у него на кухне, пьем чай, и тут раздается звонок. Рюрик долго разговаривал по телефону. Звонил Валентин Катаев, и он сказал, что сценаристом «Пугачева» является Николай Эрдман. Рюрик посмотрел на нас своими маленькими глазами и трагическим голосом произнес:

– Представляете, Эрдман – сценарист. С ума сойти! А ведь это я должен был писать сценарий. Пойдемте со мной к нему, я хочу спросить у Николая, почему он так поступил.

Мы были удивлены такому заявлению. Но решили поддержать Рюрика и пошли с ним к Эрдману домой. Встретил нас Высоцкий. Нашему приходу он, конечно, удивился. Ивнев тихо поинтересовался у Владимира:

– Где Николай?

– В зале.

Мы прошли в зал. И Рюрик спросил так же тихо у Эрдмана:

– Николай, в чем дело?

– А что такое?

Ивнев ткнул себя пальцем в грудь и сказал:

– Это я должен был писать сценарий «Пугачева». Я тоже дружил с Есениным.

– И я был его другом, – ответил Эрдман.

И вдруг Рюрик ударил слегка тростью его по плечу. Драматург опешил. Он тут же выхватил трость из рук Ивнева и бросил ее в угол комнаты. Еще немного – и они бы, наверное, сцепились друг с другом. Мы бросились их разнимать. Высоцкий встал между старейшими писателями и сказал:

– Уважайте, товарищи, не только себя, но и нас хоть немного. С кого нам пример брать, как не с вас?!

Я был удивлен. Говорил молодой 28-летний актер, не по годам умный и единственный среди нас, кто не растерялся в тот момент. Как мне признавался потом Евдокимов, он действительно не знал, что делать. Я тоже был в замешательстве. А вот Владимир проявил характер, поэтому многие и уважали его.

– А когда он стал популярным, вы общались?

– Редко. Если только где-то виделись. Когда Высоцкий снялся в картине «Место встречи изменить нельзя», то спросил у меня, понравился ли фильм. И попросил ответить честно. Я честно и ответил, что он сыграл очень хорошо, поздравил его с этой ролью. А он снова спросил:

– Вы серьезно?

– Да.

Он улыбнулся, был рад.

***

– А когда, Расул Гамзатович, вы узнали о смерти Владимира Высоцкого?

После некоторой паузы поэт сказал:

– Я был в это время в Махачкале. Мне сообщил по телефону Иосиф Кобзон. Я был в шоке, ведь ему было всего 42 года. А о его болезни я ничего не знал. Конечно, и сам Высоцкий был отчасти виноват в своем раннем уходе. Что касается личной жизни, со мной он подробностями не делился. Однако верить в его смерть не хотелось. Через три дня в Москве мы встретились с Кобзоном, и он, вздохнув, сказал:

– Несчастными стали мы.

– Кто – мы? – переспросил я, не совсем поняв его.

– Мы все.

С нами в это время был еще Булат Окуджава, и он тоже угрюмо кивнул головой:

– Да, нам его будет не хватать.

Тогда в стране проходила Олимпиада, всюду были милицейские патрули. Милиционеры в парадной форме у многих проверяли документы. Увидев нас троих, почему-то не стали требовать документы, а лишь отдали честь.

– Наверное, узнали вас?

– Скорее всего.

Окуджава им сказал:

– Спасибо, ребята.

Тут Иосиф удивленно взглянул на Булата и спросил:

– За что ты их благодаришь?

– За то, что не стали проверять у нас документы. Для меня это унизительно.

– Проверка документов – это необходимость, а не унижение.

– Нет, унижение, – капризно стал настаивать Окуджава.

– Думаю, Булат Шалвович, что Высоцкий с вами бы не согласился, – сказал Кобзон.

– А я думаю, согласился бы.

И тут Иосиф обращается ко мне:

– А вы, Расул Гамзатович, как считаете?

Мне их спор показался абсолютно ненужным и смешным. В общем, не к месту. Я ответил:

– Думаю, что Владимир Семёнович не одобрил бы ваш спор. Он бы сказал: «Уважайте, дорогие друзья, хоть немного друг друга».

И они замолчали. Потом мы так же молча продолжили свой путь. Когда пришел домой, мне захотелось ближе познакомиться с поэзией Высоцкого. Но вот беда – не было ни одной изданной книги его стихов.

Лишь на следующий год в Москве издали книгу под названием «Нерв» тиражом 50 тысяч
экземпляров.