Духовное наследие поэта

Замечательная песня Шамиля Сунгурова «Тарки-тау» распевалась в пик творческой славы великого сына Страны гор. В этом есть какая-то неуловимая связь и затаённая символика, может быть, скрывающаяся в исторических корнях многоязычного Дагестана.

Тут припоминаются и строчки из известного стихотворения поэта «Если в мире тысяча мужчин…»:

Если в мире тысяча мужчин
Снарядить к тебе готова сватов,
Знай, что в этой тысяче мужчин
Нахожусь и я – Расул Гамзатов.

Если не влюблён в тебя никто
И грустней ты сумрачных закатов,
Значит, на базальтовом плато
Погребён в горах Расул Гамзатов.

С базальтового плато Хунзаха, конечно, многое видно. Но с Тарки-тау виден весь дагестанский народ в крупицах, осевший в Махачкале и не забывающий свою малую родину в горных аулах и равнинных селах. Не забывающий также свой родной язык, к которому так трепетно относился Расул Гамзатов:

Всегда во сне нелепо всё и странно,
Приснилась мне сегодня смерть моя.
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижно я.

Так я лежал и умирал в бессилье
И вдруг услышал, как невдалеке
Два человека шли и говорили
На мне родном, аварском языке.

И, смутно слыша звук родимой речи,
Я оживал, и наступил тот миг,
Когда я понял, что меня излечит
Не врач, не знахарь, а родной язык.

Много воды утекло с тех пор по дагестанским рекам в международные воды Каспия. Но имя Расула Гамзатова по-прежнему на слуху и на том, и на этом берегу огромного моря на стыке Европы и Азии, континентов, терзаемых сегодня политическими и экономическими противоречиями.

Сферу взаимодействия общества и природы, в границах которой разумная человеческая деятельность становится определяющим фактором развития цивилизации, академик Вернадский назвал ноо­сферой. Поддержанию этой глобальной сферы было подчинено творчество Расула Гамзатова и его великих современников Кайсына Кулиева, Чингиза Айтматова, Давида Кугультинова, Мустая Карима и других советских и прогрессивных зарубежных писателей. Один только роман Чингиза Айтматова «И дольше века длится день» («Буранный полустанок») чего стоит! Среднеазиатская степь и космодром на её просторах…

Это была великая когорта творческих людей, неравнодушных к внутреннему и внешнему миру человека. Где Дагестан, где Япония, но и они оказались нравственно связанными в поэтической интерпретации нашего земляка.

Пожалуй, самое знаменитое из его стихотворений – это «Журавли», затем в содружестве с композитором Яном Френкелем ставшее реквиемом советского народа по жертвам Великой Отечественной войны. Рождение шедевра произошло следующим образом.

В августе 1965 года, спустя 20 лет после завершения войны, советская делегация представителей культуры посетила памятные мероприятия в японском городе Хиросиме. В составе делегации был наш поэт Расул Гамзатов.

Один из памятников, установленных в центре Хиросимы, – девочка с журавлём в руках. Он установлен в память о японской девочке Садако Сасаки, которая была поражена лучевой болезнью после атомной бомбардировки Хиросимы американцами в августе 1945 года.

Эта девочка поверила старинной японской легенде, что если она сделает тысячу журавликов из бумаги, то страшная болезнь, последствия той страшной бомбардировки, отступит. Садако мечтала выздороветь, и она начала складывать журавликов днями напролет. Однако девочка умерла осенью 1955 года, так и не успев сделать тысячу журавлей.

Расулу Гамзатову показали памятник Садако и рассказали её историю. Этот рассказ буквально потряс его, и он не переставал думать о маленькой японке и её журавликах. Но в той поездке поэта настигло его собственное горе: он получил телеграмму, в которой сообщалось о смерти его матери…

Много позже Гамзатов вспоминал: «… Больше двадцати лет назад я был в Японии. И туда на зимовку откуда-то, наверное, из нашей Сибири, прилетели стаи журавлей. Они казались огромными белыми птицами… Именно белыми. Возможно, оттого, что белые одежды японских матерей сродни черным шалям наших горянок. Их надевают в дни траура. Белыми, потому что ослепшие от атомного взрыва стучат по камням Хиросимы белыми посохами. От них скрыто сияние листвы и снежной вершины Фудзиямы, – только белые посохи, как тонкие ниточки, связывают их с окружающим миром. Белых журавликов вырезала из бумаги маленькая японка, поверившая в сказку. Белой была телеграмма о кончине моей матери, которую я получил в Хиросиме, и там эту утрату почувствовал еще острее.

Стихи не возникают из мелочей, они начинают звучать в такт чувствам, родившимся после глубоких потрясений. Я подумал о своих братьях, не вернувшихся с войны, о семидесяти односельчанах, о двадцати миллионах убитых соотечественников. Они постучались в мое сердце, скорбной чередой прошли перед глазами и — на миг показалось — превратились в белых журавлей. В птиц нашей памяти, грустной и щемящей нотой врывающихся в повседневность…».

Тема белых журавлей на этом не закончилась: появился новый праздник – День белых журавлей. Он известен и каждый год отмечается не только в дагестанском Гунибе, где стоит памятник этим сакральным птицам, но и по всей России, в бывших союзных республиках СССР.

Кроме того, в день рождения поэта, 8 сентября, каждый год в Дагестане проходит фестиваль «Белые журавли». Но в этом году он особенный: будет дан старт началу празднования 100-летия народного поэта. Программа фестиваля включает поэтические чтения, тематические круглые столы, семинары, встречи с известными литераторами. Праздничные мероприятия пройдут в Махачкале, Дербенте, Гунибе, на родине поэта в ауле Цада.

А юбилей прославленного дагестанца отметят в 2023 году, в соответствии с указом Президента России Владимира Путина утверждён оргкомитет.

… Расул Гамзатов всегда 31 декабря появлялся в редакции «Дагестанской правды». Тогда Дом журналистов располагался на ул. Пушкина, и такой визит поэта в канун Нового года стал традицией. Расспросы о делах, поздравления, вопросы на самые разные темы… Признаться, всё это нам, журналистам, напоминало, какое место мы занимаем в обществе и насколько важно для людей дело, которым занимаемся.

Конечно, сегодня нам всем его очень не хватает. Но духовное наследие, оставленное Расулом, никогда не даст забыть о высоком предназначении человека на земле.