Горец из Джурмута

Переживая разные времена, автор, прозаик, журналист осознаёт, что бесстрастное время, изменяя земной путь, превращает человека в некое подобие прежнего, но наглухо забитого изнутри существа. Просветление же приходит внезапно, как нечто эфемерное, прозрачное, пронзительное, как небо, солнце, какое может быть только в горах, как гулкое эхо, раздающееся окрест, рождая мысли, что люди, живущие в горах, — особые, у них все на грани: обостренное чувство справедливости, резкость и одновременная нежность, выработавшие характер, понятный только тем, кто живет в условиях вечной борьбы за выживание, но от этого еще более страстно любящие такую твердую, каменистую, но дорогую землю.

Для автора книги «Тайная тетрадь» Магомеда Бисавалиева это откровение, вырвавшееся наружу, заставившее его взяться за перо. Родина, по его разумению, – таинственная страна-сказка, в которой соседствуют трагическое и сентиментальное, духи и джинны, шайтаны и кавтары, ставшие частью жизни его родного Джурмута. В крови автора, чертах лица, так схожего с ликами горцев, веками населявших горы, тонущие в облаках, тоска по которым с каждым годом только усиливается, – сама история древней земли, куда все чаще его зовут люди-призраки, которых давно уже нет на земле. И для него так сладостны печаль, боль, которые он готов переживать вновь и вновь. Кровь зовет? Да не просто зовет, она протекает по жилам, словно бурная горная речка, с необыкновенной легкостью несущая по глубокому руслу мелкие камушки, огромные валуны. Такая она, любовь к земле.

В книге-эссе, а ее можно и так назвать, воспоминания, перемежаясь, словно камнепад, под которым похоронены его близкие, отец и мать, а еще младший брат, заставивший до дрожи напугаться смерти, ощутив потерю и не поверив в нее, удивляясь тому, как же легко может унестись в небеса душа ангела, заставляют пристально вглядеться в себя. Автор, может, и не сразу, но со временем осознал, что боль, стойкая, ноющая, поселилась в его сердце навсегда. И он привык к ней как к неизбежности. Но ведь каждый по-своему справляется с душевной травмой, переступая порог дома, которого больше нет, как и таинственных злых духов кавтаров, казавшихся в детстве самыми страшными шайтанами, щекотавшими до смерти, что было страшнее обычной смерти, гнездившихся, как орлы, высоко-высоко в горах и спускавшихся к людям, чтобы наказать их за совершенные грехи.

Но разве мог себе представить горский мальчишка, что есть что-то еще более жуткое, с чем так трудно совладать, преодолеть, познать, каких усилий это стоит? Взрослея, он осознал, что село, казавшееся целым миром под звездным небом, с прозрачными родниками, бившими из-под земли, всего лишь матрица в другом, более сложном, непонятном времени, окунувшись в которое, ощущаешь, как стирается, кажется, навсегда то, что на самом деле не подлежит забвению. Но случается это тогда, когда тяжелеет шаг, прерывистей становится дыхание, а жизнь теряет прежние радужные краски, некогда расцвечивавшие отрочество ожиданием счастья.

В «Тайной тетради», полной размышлений, прозаик М. Бисавалиев находит утешение, а его писательский талант превращает разрозненные записки в публицистику, мельчайшими деталями доводя фактуру до полноценной прозы-ностальгии, обогащенной эпизодическими литературными находками, сюжетной мозаикой, но не заданной, а импровизированной. Оставшись в душе прежним сельским мальчишкой, он живет в чужом для себя мире, так и не смирившись с городской жизнью, в которой немало неискреннего, чужого, с чем он не может согласиться по сей день. Умиротворение наступает лишь тогда, когда, перешагнув портал прошлого, он вновь встречается с ушедшими в небытие дедом Абдурахимилом, отцом Исмаилом, слушая рассказы, легенды, предания самых близких людей, проливающие целительный бальзам на утомленное сердце.

Пограничная зона, связывающая с соседними, как сказали бы теперь, государствами, – это еще одно откровение, притчи, древние сказы, связанные с психологией народа с другим языком, жизнью, отличной от привычной, иногда непонятной, но не подлежащей осуждению, а лишь запомнившейся тем, что оказалось неприемлемым для односельчан, близких, родных людей, мудро рассуждавших о недостатках гостя, но тактично обходивших острые углы, как это принято в горах, где дорожат каждым человеком, если, конечно, он не злодей-убийца. Каждый из его героев, кунаков, односельчан, живущих по соседству, словно выписан из ожившей под его пером жизни. Поступки, слова, мысли поэтичны, философичны, следуя непреложной истине — каждый в Дагестане либо мастер, либо поэт, рифмующий строки, филигранно выводящий резцом тончайший узор, повторить который невозможно.

Шутки, веселые истории близки читателю правдивостью и необыкновенным, точно подмеченным острым юмором. А рассказанные притчи, как в сказке, превращаются в фантастическое повествование, где реальное уживается с иррациональным миром несуществующих персонажей, выведенных в образы полулюдей, полудухов, полуживотных. Журналист, писатель тоскует по безмятежному и одновременно тяжелому, но такому счастливому времени, испытывая ностальгию по людям, которых давно нет ни в родном Джурмуте, ни в соседних Камилухе, Генеколобе. Путешествуя по развалинам, селам-призракам, он ведет повествование, рассказывая об отце, каждое слово которого для него словно крупинки намытого из груды песка золота. Глубокие размышления аксакала, способного зорким глазом наблюдать и отображать течение жизни, влечет его афоризмами необыкновенного рассказчика, для которого мысль изреченная – тонкая материя, качество которой он воспринимает как уникальное, неповторимое.

Но и сам автор – хранитель самобытного устного народного творчества – вполне мог бы претендовать на роль ученого-исследователя уникального фольклора, отражающего прошлую и современную эпоху перемен, рождающих множество вопросов. Ответы на них он пытается найти в сказаниях, рассказах отца, близких, каждый из которых – история Дагестана, его народа. Самобытный автор покоряет читателя необыкновенной любовью к малой родине, заставляя по-иному чувствовать и мыслить, жить с достоинством, не поступаясь совестью.