И вышила жизнь

Разгоряченное бегом дыхание. Порыв. Летят в вольном просторе. Солнце кладёт золотые мазки на чуткое, трепетное создание природы, и такое впечатление, что ты в раздольной степи, где музыкой счастья звенят копыта разгоряченных летящих коней.

Над названием другой картины Вера Ивановна долго не думала. Такое дорогое сердцу — «Белеет парус одинокий». Он мечется на глади вод как вечное стремление к неизведанному, к мечте, к счастью. И дрогнули сокровенные струны души. На мятежных голубых волнах он, парус одинокий, словно сыплет лермонтовскими стихами, от которых замирает сердце и просветляются устремленные в даль пути. И хочется низко поклониться этой мастерице, часами просиживающей над пяльцами, за радость, за праздник, ворвавшийся в омраченный тревогами день.

Несколько иного характера творение «Девушка с попугаем». Смотрю и слышу то лепет, то пенье попугайчика. Впечатление усиливают живые, настоящие, разместившиеся в клетке, что стоит на окне, за которыми заботливо ухаживает Вера Ивановна.

Их много — вышитых, обрамленных великолепными багетами картин. И каждая — характер, остановленное мгновение жизни, голос сердца мастерицы. А ещё Вера Ивановна вышивает иконы. Таким любой богомаз позавидовал бы.

-Я своим детям подарила иконы, — говорит Вера Ивановна. — А еще захотелось, чтобы икона Божьей Матери, была и в нашем храме. Её с благодарностью принял отец Юрий.

У Веры Ивановны новые замыслы, устремленные в красоту, которая, по мнению многих, спасет мир.

Вышивала она ещё девочкой. А потом -длительный перерыв. Пошли дети. Забот невпроворот. Эта крепко сбитая женщина, которая выглядит гораздо моложе своего возраста, работала вторым механиком на судах, ходивших по реке Сухонь. А первым был её муж, с которым она прожила пятьдесят лет.

Но все когда-то кончается. На девяносто четвертом году умер её дорогой человек. Чем заглушить боль вечной разлуки? Вера Ивановна вновь обратилась к вышивке, ушла в мир красоты и бессмертия. Порой сидит часами, и как благодарность за все — добрые слова от всех сюда входящих.

Пришла я от Веры Ивановны, достала домотканый льняной рушник, дышащий золотоглавой стариной. И показалось — встрепенулись вышитые крестиком огненные петухи, раздвинув дали времени, стряхнув пыль веков, и горланят на целый свет. Этот рушник вышила моя бабушка, которую я никогда не видела. Она погибла за святую веру, как протопоп Аввакум сгорела на костре неверия и безбожия.

 Вышивка крестиком. Что вышито? Вера, любовь, жизнь. О былых временах горланят огненные петухи с домотканого полотенца. Срывая покрывало обыденности, застоя, зовет в мечту парус одинокий.