Искусство без права на ошибку

Говорят, что во всем мире не сыскать мастеров, равных кубачинцам в работе с драгоценными металлами.

Еще говорят, что когда в Персии услышали про кубачинских умельцев, в горы послали гонца с тончайшей проволокой и заданием изготовить такую же. Кубачинцы, не долго думая, просверлили в ней отверстие.

Женщины в этом ауле умеют не только вязать, вышивать золотыми нитями традиционные казы, но и ничем не уступают мужчинам в создании ювелирных изделий. Зайнаб Канаева, как и многие кубачинцы, потомственная мастерица (на снимке).

Ветер распахнул дверь передней комнаты, здесь у кубачинцев обычно находится камин с резным каменным наличником, расписанным многочисленными орнаментами. А она даже не замечает, не отрывается от очередного изделия. Она как художник, только в руках ее вместо кисти и красок резец, вместо холста – серебряная чаша. Гравировка требует фантазии и усидчивости. Миллиметр за миллиметром рождается новый узор со сложными, как и сами названия, орнаментами: «лумна накьиш», «тута накьиш», «мархарай», «истамбул», «бик вавла», «бик кьацала» «тамгьа», «миндурман накьиш», «пархикан»… И узоры эти светятся точно молодая луна.

Высекая очередной узор на серебряной чаше, Зайнаб рассказывает о тонкостях своего ремесла, которое не прощает ошибок. Одно неловкое движение – и изделие придется переплавлять. Поэтому гравировку поручают только опытным мастерам. И у каждого умельца свой неповторимый почерк.

У Зайнаб Абдулмуталимовны что не рассказ – новое открытие. Она невероятная, рядом с ней ощущаешь и спокойствие, и непоколебимую уверенность в себе: «Всё у тебя получится! Попробуй!».

И ты пробуешь. Пробуешь выгравировать узор – второй, третий раз, а всё не так. Она берет в руки инструменты, говорит «Бисмиллахи ррахмани ррахим»­ и начинает. Под ее ловкими пальцами, точно на поляне, расцветают цветы. Учит и меня, под каким углом держать инструмент, на каком расстоянии предмет, прочим тонкостям, но бесполезно. Здесь говорят, что в ауле Кубачи настоящим днем рождения считается не тот день, когда ты родился, а тот, когда сел рядом с мастером. С этим нужно родиться, нужно перенять у предков, видеть и пробовать каждый день, засыпать с этим и просыпаться. Главному ремеслу кубачинцев она научилась еще маленькой девочкой.

– В 1979 году я окончила местную школу, но поступить в педагогический институт в этом же году не получилось. Пошла учиться на подготовительные курсы и поступила в следующем году заочно, и устроилась на Кубачинский художественный комбинат ученицей дополнительной гравировки. Вместе со мной были еще четыре девочки. Через несколько месяцев нам оплатили ученическую зарплату и перевели в мастера, – вспоминает она.

А на вопрос, почему выбрала работу именно гравёра, отвечает: «Мне всегда нравилась тонкая, изысканная работа».

Так она продолжала учиться и работать. После окончания института переехала с мужем в Туркменистан, и в чужой стране ее умения пригодились. Муж монтировал изделия, а Зайнаб гравировала. На это жили. По возвращении в Кубачи вернулась на работу на комбинат.

Каждое изделие, прежде чем покинуть аул, будь то кольцо в несколько граммов или пятилитровый самовар, побывает в руках нескольких мастеров.

Неважно, учитель ты или врач, ученый или крупный бизнесмен, но работать с драгоценными металлами просто обязан – так повелось испокон веков. И сегодня в местной школе детей обучают ювелирному искусству.

– С первого класса нас учили рисовать орнамент, а уже в четвертом классе доверяли гравировку изделий. Она бывает основная и дополнительная, – рассказывает мастерица, на время отвлекаясь от работы, чтобы «размять» глаза. – После глубокой гравировки накладывается чернь, затем полируют и далее приступаем к дополнительной гравировке. До сих пор в нашем музее есть работы учеников моих лет: рюмки, портсигары, обложка книги, итого где-то 50 килограммов изделий. Когда я была школьницей, мы работали с сереб­ром, а нынешние школьники – с медью.

За что бы Зайнаб Канаева ни взялась, всё в ее руках оживает. Она настолько сильно влюблена в старину, что решилась даже возрождать давно забытую женскую кубачинскую дублёнку, и у нее получилось. Как шить дублёнку, мастерицу, которая теперь еще и дизайнер, и модельер, и швея, никто не учил, не показывал. Ей хотелось самой понять, освоить, научиться, возродить ремесло – это ее дань памяти предкам.

Помню, как в прошлый мой приезд она надела дублёнку цвета спелой черешни, оценила в зеркале вид (так ли села), поправила самой же вышитый золотыми нитями каз, и мы пошли в народ, ловили удивленные взгляды сельчанок, давали потрогать дублёнку, разглядеть со всех сторон. Но на этом она не успокоилась и взялась шить такую же, только детскую. И да, она через пару часов гравировки не пойдет спать – в соседней комнате вновь застучит швейная машинка, разрисованная солярными знаками-оберегами, которую, кстати, Канаева привезла из Туркменистана в 1980-х годах.

Моя дорогая Зайнаб, вы вносите в жизнь краски, ваша профессия прекрасна и почетна. Удачи вам во всех ваших мыслимых и немыслимых начинаниях!