Как Расулу пишется легко!

Газим-Бег БАГАНДОВ, прозаик, поэт

ОТЦЫ СЕДЕЮТ…

Отцы седеют…
Словно без папах,
Зимой в горах блуждали по неделям,
Словно в их темных волосах
Запутались бураны и метели.
Отцы седеют…
Горный перевал
Преодолен разведчиками с боем,
Но снег, который на виски упал,
Так и лежит заиндевелым слоем,
Белеют кудри, черные, как смоль,
От высоты, от скорости, от ветра.
А может, это выступает соль
Крутого, неуступчивого века?
Не в силах скрыть соленой белизны
Ни шляпы городские, ни папахи.
Отцы седеют, чтобы их сыны
Под натиск урагана не попали.
Но и сынов ждут даль и крутизна,
И тропы будут радостно суровы,
И мы увидим вдруг, что седина
Похожа на метельные сугробы…
Отцы – как горы…
Горы – как отцы…
Я друг от друга их не отличаю.
Сединами кивают мне бойцы,
И я поклоном низким отвечаю.

Кайсын Кулиев,
Народный поэт Кабардино-Балкарской АССР

* * *
– Беречь друзей! — ты написал, Расул.
– Вот житье – не зря
– единственное средство.
– И, как строку, ответа ни рисуй,
Не нарисуешь безутешность сердца.

Во всем ином то я, то ты не прав,
Но нрав твой – лист, изъятый из тетради.
Не дай нам бог друзей легчайший прах
Оплакивать при черном снегопаде.

Покуда пули, спящие в стволе.
Пеклись во сне о смертоносном деле,
Текли беспечно реки по земле,
Беспечно мы в глаза друзей глядели.

Недолог сон всех пуль во всех стволах,
Недолог срок от дружбы до утраты;
Где этот друг мой или тот стоял,
Теперь то снег, то – ничего,
То – травы.

Склонялись мы к тому, кто падал ниц,
Не поровну нас опалило пекло.
О, лучше ты останься и склонись,
Я буду пеплом, буду меньше пепла!

У нас пред ними не было вины,
Кроме войны, в которой неповинны
Живые мы и мертвые – они.
Но кто разметил эти половины?

Они хотели жить, и я хотел,
И я хочу, но все же не настолько,
Чтоб жить взамен тех тонких душ и тел,
Убитых беспощадно и жестоко.

Железный и глухонемой туман
Был нас сильней и нас развёл с друзьями.
Мы плакали, а он их отнимал,
Железо не разжалобишь слезами.

Я выбрал риск, но я бы не рискнул
Не заручиться долголетьем друга.
Как трудно уберечь друзей,
Расул. Как трудно уберечь,
Расул, как трудно!

Мустай КАРИМ, народный поэт
Башкирской АССР

ЛИТЕРАТУРНОМУ СОБРАТУ

Себя обманывать – конец…
И мы стихами перестали
Гордиться, как закалкой стали –
Аварский сумрачный кузнец.
Смотри, мой друг,
Какая «страсть»
Кипит в низинах многословья.
Там шум такой и крики, словно
Беда вселенская стряслась.
А горы слушают, молчат.
Милей им музыка молчанья,
Когда балуемся речами,
Галдя – витии! – невпопад.
Раздумья гор светлы, чисты…
Уж так из века в век случалось,
Что ничего не получалось
Серьезного: от суеты.

Петр Малаев, сценарист, режиссёр

РУКОПОЖАТИЕ

Листопад. Дождей косматых конница
Скачет по асфальту и по крышам.
У Расула третью ночь бессонница:
Значит, что-то новое напишет.
Над столом склонившись тихой полночью,
Он качает мыслей колыбель.
Четки строк перебирает с горечью,
Слушает Осеннюю капель.
А слова, как листья с веток, падают
Желтые, размытые дождем,
Но не те, тех слов, что сердце радуют,
Третью ночь Расул тревожно ждет.
Ждёт и долго ждать, наверно, будет,
Мучаясь над трудною строкой,
А придет рассвет, и скажут люди:
«Как Расулу пишется легко!».
…Листопад. Дождей косматых конница
Скачет по асфальту и по крышам.
У Расула третью ночь бессонница:
Значит, что-то новое напишет.

Хизри Асадулаев, народный художник
Республики Дагестан / г. Минск

* * *
Расулу Гамзатову

Не веривший ни лжи, ни подленьким посулам,
Божественной строки великий пилигрим,
Воистину не зря ты назван был Расулом,
Как Лермонтов – велик, как Пушкин – уязвим.

Огромный шар земной прижав к сердечной ране,
Умел не замечать своих сердечных ран.
Весь мир с твоей строкой узнал о Дагестане,
Промолви вслух «Расул», услышишь –
«Дагестан».

Вся жизнь твоя была не прожита – пропета,
Когда полет мечты превыше всех невзгод.
Народ боготворил народного поэта,
А если есть поэт, то, значит, есть народ!

Душа тогда душа, коль песня в ней клокочет,
И лишь пройдя огонь, кинжалом стал металл.
Вот путник… У него искрящиеся очи –
Наверное, твою он строчку прошептал.

Ты Родине служил «во славу» и «во имя».
Поэту лишь одно неведомо – покой.
И чудятся птенцы мне песнями твоими,
И чудится цветок расуловой строкой…

Почему же ты не опоздал?

Куда б ни собирался – петь, летать,
Одну имел ты слабость – опоздать.

С красавицей встречался неземной,
Но все равно опаздывал и к той.

Привыкли дома, вещий пилигрим,
К извечным опозданиям твоим.

Ты в Индии не раз бывал… Мечтал
Пожать Тагору руку… Опоздал…

В Армению приехал… Боль прожгла –
К Сарьяну опоздал… Дела, дела…

Не раз шутил ты в зрелости седой,
Что опоздал к горянке молодой.

Опаздывал везде – где плач, где смех.
Опаздывал, но был желанней всех.

Зачем себе однажды изменил,
Пришел… Врата небесные открыл?..

Весь Дагестан от горя зарыдал:
«О, пусть бы ты на небо опоздал!..».