Когда железо в ножнах спит

Аддала

Аддала-Шухгельмеэр («Гора, на которую не доходят люди» – «Г1адамал щолареб мег1эр – авар.)

Холодные острые камни,
Молчанье нетронутых скал,
И солнце слепило глаза мне,
И ветер лицо мне кусал.
Мы шли как один. Мы не знали,
Что можно вернуться назад;
Что души бывают из стали,
Сердца словно звёзды горят.

Не знали, что время по кругу
Бежит – ночь сменяется днём;
Что страх нам протягивал руку,
Питал наши мысли огнём;
Что смерть тихо в спину нам дышит,
Желая свести нас с пути.
Мы шли как один, словно свыше
Нам велено было идти.

И в пасти холодных ущелий,
Подобно седым мудрецам,
Мы вслед равнодушно глядели
Катящимся в пропасть камням.
Предчувствием полной свободы
К вершине судьба нас вела.
Мы пили как кровь эту воду
Из плоти твоей, Аддала.

Здесь свет. Здесь границы покоя,
И словно течёт время вспять.
До неба подать здесь рукою,
И можно от счастья рыдать.
Ты здесь, словно с миром сливаясь,
Становишься частью всего,
И в сердце бушующий хаос
Исчезнет. И нет никого…

Туда, где лишь солнце восходит,
Вершины от снега белы,
Где хищник голодный не бродит,
Едва долетают орлы,
Забвенью предав мир преступный,
Отбросив земные дела,
К вершине твоей неприступной
Я верно иду, Аддала.

30. VIII. 2022

Кинжал и кровь

Я был рождён дамасской сталью
В высокогорном Амузги.
Меня двенадцать дней ковали
Седого горца кунаки.

В его руке мой холод таял,
И я впервые ощутил,
Как в жилах кровь течёт, вскипая,
Когда он в плоть меня вонзил.

Прошли года, и в час разлуки,
Молитву искренне прочтя,
Меня вложил он внуку в руки,
Проговорив: «Храни, дитя,

Кинжал семейный. Будут годы,
Когда железо в ножнах спит,
Но грянет час, и канет в воду
Всё то, чем горец дорожит.

Тогда увидишь слёзы вдовьи,
Услышишь крики матерей –
И сталь вдруг породнится с кровью,
Что медленно течёт по ней.

Любовь их – страшное проклятье:
Не пожелаешь никому!
Войною друг на друга братья
Идут, ввергая мир во тьму».

Года прошли – мальчишка вырос,
Как дед, в отважного бойца.
И тьма, из года в год всё ширясь,
Проникла в горские сердца.

И я был там, и в жаркой битве
Я кровь впервые полюбил –
Живую плоть, подобно бритве,
Я к смерти вдруг приговорил.

И стали с ней мы неразлучны,
И много горцев полегло
Во имя наших злополучных
Чувств, олицетворявших зло.

Я был рождён в горах кинжалом
С незримым холодом внутри,
Чтобы, согревшись кровью алой,
Крушить надежды и миры.

20. Х. 2023

Село-призрак

Посвящается всем заброшенным сёлам Дагестана

Я истоптал к тебе все тропы,
Испил всю пыль твоих дорог,
Под тень твоих кривых надгробий
В траву сухую камнем лёг
И стал одним из тех, кто мерил
Биеньем сердца в вышине
Твой дух и неустанно верил,
Что речь твоя живёт во мне.

Сквозь мрак и дым веков застылых,
Беспамятство минувших дней,
Сквозь высыхающие жилы
Спиралью скрученных корней,
Сквозь ужас ночи первобытной,
Безмолвие холодных скал
Травинкой нежной беззащитной
К тебе, как к солнцу, прорастал.

Я шёл, и страх мне был неведом,
И чувства все обнажены,
Как будто брёл за мною следом
Незримый ангел тишины.
Скалистые целуя горы,
Как старый поезд на вокзал,
В твои пустующие норы
Туманом тихо я вползал.

Я истоптал к тебе все тропы
И вновь иду, как в первый раз.
Пускай в тени твоих надгробий
Читают путники намаз.
В небытие ушли все гости –
Остался лишь бездомный зверь,
Но я стучусь отцовской тростью
В твою незапертую дверь.

10. ХI. 2023

Когда гора проснётся…

Когда гора проснётся и снег с себя стряхнёт,
Окутает лавиной безлюдную долину,
Холодной глыбой ляжет на мир небесный свод,
Когда гора проснётся, она произнесет
Единственное слово… И всё кругом застынет:

На пастбищах зелёных умолкнут все стада,
Листва не шелохнется, и стихнут птичьи трели,
Окаменеет в реках холодная вода.
Когда гора проснется, мы больше никогда
Тех песен не услышим, что матери нам пели.

Молчаньем станет звук, молитвой – тишина,
Застынет кровь, как в жилах,
в стволах высоких сосен.
Сольются в миг один былые времена.
Уходит, словно гость, последняя весна,
И в сердце молодое стучит глухая осень.

И сыплет непрерывно шершавая рука
События и судьбы на жернова столетий.
Мы капли чёрной сажи на острие клинка,
Мы глина, что слетела с гончарного станка,
И между скал крадёмся, как вор при лунном свете.

Страницы книг истлевших, остывшая зола
Безвременьем притихли в тени сигнальных башен.
В безлюдную долину змеёй река вползла,
Как надмогильный камень, над ней стоит скала,
И небо стало ближе, и кровью миг окрашен.

Мы рвём оковы лет, рвём цепи бытия.
Встречаясь с чёрной бездной, опять идём по краю.
Но камни всё острее, всё глубже колея.
Обвив Познанья Древо, в тени лежит змея,
Как память по былому утраченному раю.

11. V. 2024

Гуниб в ночи

Гуниб в ночи. Как светлячки,
Распятые на чёрной ткани,
Горят живые огоньки
Разбросанных по склону зданий.
Дорога огненной змеёй
Ползёт наверх, во тьму столетий,
Где грозно выходил герой
Судьбе навстречу из мечети.

Как звезды, брошенные вдруг
На каменную грудь Гуниба,
Горят огни. Разорван круг,
И сорвалась с вершины глыба;

И по ущелью вниз летит,
Не ведая преград и страха,
Как на свидание джигит
С возлюбленною из Хунзаха.

Гуниб в ночи. В нём зреет дух
Свободы. В нем длиннее тени.
Он напевает песни вслух
Ушедших в бездну поколений.

Горят сердца, куётся сталь,
Ему ночное небо впору,
Как будто звёздную вуаль
Накинул Бог на эту гору.

Как будто ток прошёл насквозь
И обнажил его изгибы,
И прошлое навек слилось
С эпохой новою в Гунибе;

Как будто память о былом
Не будет сквозь столетья стёрта,
И ныне помнит каждый дом,
Как горцы погибали гордо.

Гуниб в ночи. И тишина.
Обломком рухнувших империй,
Сжимая в лапах времена,
Он спит большим усталым зверем;

Он спит один, подобно псу,
Что и во сне дом охраняет.
Внизу течёт Кара-Койсу,
А небо звёзды зажигает.

5. VI. 2024

Осень – ржавая наука

Осень – ржавая наука
Пить из чистого ручья;
Позолоченная скука
Тайн сырого бытия.

Обнажённые осины,
Раскалённая строка.
Как обрывки парусины
В синем небе облака.

Ни одной правдивой мысли.
Свесив жёлтые ремни,
На кривых столбах повисли
Обезвоженные дни.

Ни в добро, ни в зло не веря,
Спит на острие ножа
Обескровленного зверя
Осиянная душа;

Спит Сулак и дремлет Терек,
Снится Каспию бархан,
На безлюдный тихий берег
Лезет шёлковый туман;

С гибких веток винограда
Листья падают в пруды.
Осень – ржавая награда
Нам за летние труды.

Осень – новая атака
Скорби, что не побороть,
И кусает, как собака,
Коченеющую плоть.

Обесточенные чайки
Мерят клювом глубину
И закручивают гайки
Прямо в серую волну.

Как голодные японцы,
Ангелы все как один,
Жадно рвут на части солнце,
Словно спелый апельсин;

Обволакивая дымом
Недозревший блёклый луч,
Чтобы выдоить с нажимом
Первый дождь из тучных туч.

Чтобы ветром бесшабашным
Замести следы навек,
И схлестнулись в рукопашной
Небеса и человек.

Хоть кричи, резьбу срывая,
Хоть нелепости глаголь:
Осень – самая живая
И пронзительная боль.

2. XII. 2024