Мое открытие художника

Всматриваясь в его графические листы, рисунки, полотна, небольшие вылепленные фигурки, приходишь к выводу, что перед тобой — фантазийный мир в перекличке с реальностью. Магомед использует многие техники и, в какой бы ни работал, предпочтение отдает серому, сине-серому цветам. Казалось бы, серый – цвет скуки, не очень выразительный. Но как молодой художник его обыгрывает! Он использует множество тонов, полутонов, даже намеков на цвет, создавая атмосферу погружения в себя, предлагая немыслимые варианты видения изображенного.

Акварель, гелиевая ручка, тушь, текстурная паста, акрил, бытовые полиэтиленовые пакеты, использование разных художественных техник, которым нет названия, — для него это все поиск себя, своего стиля, своего места в реальной действительности. Эти изыскания он умело проецирует на размышления о жизни, предназначении человека, уводит в мир пульсирующей мысли, в мир вечных вопросов о смысле создания: кто? зачем? почему?

Так уж случилось, что Магомеда я знаю с его детства. С семьей будущего (тогда) художника территориально была соседкой — жила этажом ниже. Близко, по-житейски, мы не общались, но с его дедом, председателем Госплана Дагестана, журналистские дороги сводили меня не раз. Это был человек интеллигентный от природы, масштабно, по-государственному мыслящий. Бабушка – врач, тонко чувствующая натура, вместе с вечно занятым мужем, но четко поддерживающим порядок в семье, растила трёх детей. И когда появился внук, названный Магомедом, она, имевшая уже опыт бабушки, вместе с его родителями отдавала ему всю любовь и заботу.

Я это к тому, что Магомед, как я считала, рос обласканным, не нуждающимся ни в чем благополучным мальчиком, чуждым каких-либо подростковых проблем. А по окончании школы он поступил в серьезный вуз – Российскую академию правосудия при Верховном суде и Высшем арбитражном суде РФ в Москве. Это казалось логичным, возможным влиянием дяди – известного и за пределами Дагестана юриста, члена Конституционного суда РФ.

Казалось, все в его беззаботной жизни складывалось, как говорят, о,кей.

Когда я недавно узнала, что Магомед занялся изобразительным искусством, то ожидала увидеть сообразно его жизни работы лёгкие, воздушные, лирико-романтичные, а увидела в них человека зрелого, философски мыслящего, умеющего передавать ценностные отношения к жизни, миру, больше характерные для глубоко думающего, понимающего суть вещей, явлений, пережившего и прожившего гораздо больше лет, чем ему на самом деле. Что я увидела, никак не состыковывалось с его портретом благополучного мальчика, юноши, каким Магомед мне казался. Это было мое открытие художника.

Я уже более десяти лет назад поменяла место жительства и не знала, что Магомед расстался с юриспруденцией. Его всегда влекло художественное творчество — с тех самых пор, когда он, будучи ребенком, увидел, как художник Ибрагимхалил Супьянов, чья творческая мастерская тогда находилась на чердаке нашего дома, прямо над квартирой семьи Магомеда, заглядывал к ним в гости, делал по ходу общения наброски. Мальчик заинтересовался тем, что делает этот большой дядя. А когда увидел его рисунки, попробовал рисовать сам. С тех пор так и рисует.

В студенческие годы он понял, что учится не там, где хотелось бы, и утвердился в этом, когда стал работать в Управлении судебного департамента РД, юристом Дагестанского национального музея им. А.Тахо-Годи. «Кабинетный застой угнетал», – признался он. Магомед сделал крутой поворот в жизни – поступил на отделение живописи Дагестанского художественного училища им. М. Джемала.

Седьмой год дипломированный художник Магомед Сагидаев плотно занимается изобразительным искусством. Он пишет каждый день, использует для этого всё своё свободное время и говорит, что это его потребность. Рисует дома, на улице, в перерывах на работе, ездит на пленэр, с собой в специальном контейнере носит текстурную пасту, чтобы вылепить какого-нибудь фантазийного персонажа. В его рюкзачке можно еще многое найти, чтобы творчески занять себя.

Работает много, пишет по наитию, без предварительных эскизов. «Все происходит само собой, как-то неопределенно, — говорит художник. – Голову отключаю, рука сама знает: как и что».

Я так и не поняла такого признания, глядя на его графику, полотна, выполненные грубыми, рельефными мазками: явно в них прослеживается авторская задумка. Сложные композиции, порой насыщенные людскими фигурами, выразительными лицами, со своим характером, разными судьбами. В них хочется всматриваться, размышлять, они не отпускают. Чем больше всматриваешься, тем больше роднишься с ними, понимаешь, почему автор показывает их нам. Его работы намеренно не имеют названий. Художник не сковывает фантазию зрителя, он как бы предлагает каждому увидеть что-то свое, прочувствовать свои ассоциации, ощущения.

— Какая художественная техника любимая? – спрашиваю Магомеда.

— Все любимые. Переключаюсь с одной на другую быстро. Сегодня леплю, завтра, к примеру, рисую акварелью, потом занимаюсь графикой. Иногда моей технике и названия нет. Она не подходит под устоявшиеся определения.

— В чем испытываешь трудности?

— Трудности случаются, как без них, но они приятные. Вообще-то я испытываю от работы удовольствие, не могу сидеть без дела.

Именно такой настрой помог молодому художнику участвовать в более чем двадцати групповых вернисажах в Махачкале, Кисловодске. С успехом прошли его персональные выставки в Первой художественной галерее в Каспийске, в Санкт-Петербургском доме ученых им. М.Горького. Готовится художник к показу своих работ в Москве.

— Какова цель твоего творчества?

— На своих мастер-классах, на встречах с родителями детей показываю и убежденно говорю, что рисовать может каждый, только не надо это делать по принуждению, от творческого процесса нужно получать удовольствие.