На годекане у Расула

Предисловие

Расул Гамзатов, конечно же, один из ярчайших поэтов современности. О его творчестве написаны сотни книг, сотни – ещё впереди. О нём все говорят, используя эпитеты только в превосходнейших степенях, что всегда претило ему. Он от них только морщится и отмахивается шутками.

Есть еще одна сторона жизни Расула Гамзатовича, о которой говорят только в узком кругу, среди друзей и особенно в застолье. Эта сторона жизни охватывает повседневность Расула, комические ситуации и сложные коллизии, в которых окаэывался он волею случая и как с великим искусством выходил из них.

Я около сорока лет дружу с ним и имею удовольствие находиться рядом и оценить изюминки юмора, иронических шуток, рождавшихся почти из ничего.

Недавно вспоминали о прошлом у Расула дома, и он сказал мне:

– Что это ты всё рассказываешь, рассказываешь, лучше напиши один раз и издай.

Эта небольшая книжка – попытка собрать некоторые интересные эпизоды из жизни большого жизнелюбца, озаренные его неиссякаемым юмором. Впервые они были опубликованы в «Дагестанской правде».

Иззат АЛИЕВ (2003 год)

«Абуталиб сказал!»

В книге Расула Гамзатова «Мой Дагестан» мудрые мысли, облаченные в форму афоризмов, пословиц, поговорок, всерьез и в шутку обильно рассыпаны по страницам. И они чаще всего предварены двумя словами «Абуталиб сказал». Абуталиб, действительно, был очень оригинального мышления человеком и как поэт, и как умудренный жизненным опытом собеседник.

Однако не все, что «Абуталибом сказано» было сказано им на самом деле.

Так же, как и Эффенди Капиев на канве жизни и творческой судьбы Стальского создал обобщенный образ народного певца, Расул Гамзатов ввел в литературу Абуталиба – остроумного старика, у которого всегда на любой случай жизни припрятано мудрое слово.

К примеру, в «Моем Дагестане», чтобы придать диалогу «писатель – издатель» острокомический характер, Расул цитирует «Письмо Абуталиба в издательство»:

«Уважаемое издательство Дагестана! Я ваш народный поэт, член Президиума Верховного Совета Дагестана, персональный пенсионер. В этом году мне исполнится восемьдесят пять лет. Я знаю, что, если со мной стрясется беда и я умру, вы примете решение – выпустить в свет мой двухтомник. Я прошу вас издать одну мою книгу сейчас, пока я жив, вместо тех двух томов, которые вы собираетесь издать после моей смерти. С приветом Абуталиб».

Конечно же, вы поняли, кто был автором письма.

И сам Абуталиб хорошо знал это и воспринимал с присущим ему чувством юмора.

Так, однажды на правлении Союза писателей Дагестана после выступления Расула, Абуталиб, недовольный чем-то, проворчал себе в усы что-то.

– Что сказал Абуталиб? –спросил Расул.

– Абуталиб сказал…, – начал было объяснять сидевший рядом с ним О. Шахтаманов, но его перебил сам Абуталиб.

– Падажди, АмархIажи, падажди! – с усмешкой произнес он. – Расул говорит: «Абуталиб сказал», ты говоришь: «Абуталиб сказал», а теперь передай Расулу: «Абуталиб сказал: я сам скажу!».

Дружный смех членов правления был поддержкой ему.

Зачатие

Однажды я подготовил вопросы для интервью с Расулом Гамзатовым. Первый вопрос был о творческой «лаборатории»:

– Болеслав Прус писал в комнате, обитой пробкой, чтобы ни один внешний звук не мешал его мысли; Хемингуэй, говорят, когда садился за работу, поглаживал левой рукой свой охотничий трофей – заячью лапу; кто-то из великих писал только карандашом, а кто-то опускал ноги в таз с ледяной водой, чтоб кровь прилила к голове… Каков ваш поэтический режим?

– Слишком философский вопрос, – сказал Расул. – Тут без бутылки не разберёшься. Пойдем к Яше, пригласи и Омаргаджи Шахтаманова.

Яша был хозяином кафе «Восточные блюда», которое мы между собой называли «восьмистишья» в честь расуловских стихов. Кафе располагалось в полуподвальном помещении на улице Пушкина. Заседали мы обычно в задней комнате на ящиках из-под водки, приспособив один из них под стол.

Яша безмерно гордился тем, что его постоянным клиентом был Расул Гамзатов, и всячески старался угодить своему высокому гостю. Однажды хотел даже настоящие стол и стулья поставить в нашей «кабине», но Расул в зародыше пресёк нововведение.

– Не надо портить обстановку, – сказал он, – естественность теряется…

И Яша вынужден был отступить.

На этот раз, когда мы входили в кабину, Расул споткнулся о третью, последнюю, ступеньку лестницы и чуть не упал. Омаргаджи тут же среагировал на это:

– Расул, ты знаешь, Махмуд из Кахаб-Росо был убит на четвертой ступеньке.

– Хорошо, что здесь их всего три, – ответил Расул и задумался.

Возникла неловкая пауза. Напоминание о трагической кончине великого Махмуда наложило отпечаток на наше настроение. Когда Яша зашел зардевшийся, накрыл «стол» нехитрой снедью с бутылкой коньяка, мы с Омаргаджи наперебой начали рассказывать какие-то длинные несуразные истории, чтобы вывести Расула из задумчивости и, казалось, добились своего – он понемногу втянулся в разговор, но был как-то рассеян, что совсем не походило на обычного Расула.

Мы вспомнили еще десяток смешных историй, когда вдруг Расул сказал:

– А я написал стихи. Слушайте, но не записывай (это относилось ко мне, потому что я приготовил блокнот).

И он прочитал как бы подстрочный перевод – замысел стихотворения (я это записал уже через несколько дней, как запомнил).

Люди поднимаются по лестнице вверх,
Потому что там, наверху, им светит звезда,
Звезда их мечты и надежд.
Люди поднимаются по лестнице,
Расталкивая локтями друг друга.
И я, Расул Гамзатов, среди них толкаюсь и лезу,
Потому что там, наверху, светит и моя звезда мечты…
Махмуд из Кахаб-Росо был настигнут
Пулей на четвертой ступеньке.
Не знаю, на какой ступеньке
Настигнет меня пуля.
Но одно точно знаю:
Чем выше по лестнице я поднимусь,
Тем больнее будет паденье.

– Вот тебе и поэтический режим, – резюмировал Омар­гаджи Шахтаманов.

Конечно же, это еще не было произведением, это было зачатие замысла. А само стихотворение, наверное, родилось позже. Впоследствии стихотворение «Лестница» было переведено на русский язык Солоухиным. Но мне никогда не приходило в голову сравнить свою запись с его переводом. Иногда замысел и подстрочник, не отягощенные размером, ритмом, рифмой, поэтическую мысль передают точнее.

Оправдание

Однажды на правлении Союза писателей Дагестана обсуждался вопрос, который требовал голосования. Однако на этот раз кворума не было, и Расул сердито ворчал о дисциплине людей, которым доверено решать серьезные проблемы. Тут вошел запыхавшийся Омаргаджи Шахтаманов. Расул сразу обрушился на него:

– Нельзя же так! Здесь ждут убеленные сединой старики, здесь уважаемые люди! А ты где ходишь? Почему опоздал?

– Потом скажу, – растерянно сказал Омаргаджи, – объясню…

– Потом не надо, – отпарировал Расул, – вот сейчас же при всех объясни – пусть все знают. У меня от них секретов нет.

И тут неожиданно Омаргаджи выпалил:

– У женщины я был, Расул!

В кабинете на мгновенье установилась тишина, но только на мгновенье.

– Что же, это другое дело. Прости нас, Омаргаджи, за горячность, – улыбнулся Расул. – В таких случаях можно опоздать даже на заседание бюро обкома партии…

Расул Гамзатов

С женщиной наедине

Друзья, извините, я к вам не приду,
И вы не звоните ко мне.
Вечер сегодняшний я проведу
С женщиной наедине.
Мы будем вдвоем: только я и она:
Часов остановится ход.
Музыкой сделается тишина
И таинство обретет.
Похожие нравом своим на орду
Дела, не врывайтесь ко мне.
Вечер сегодняшний я проведу
С женщиной наедине.
Пусть, словно за окнами поезда лес,
Закружится вновь голова.
И станут, как звезды на черни небес,
Земные мерцать слова.
Порву я билет на ночной самолет,
Торжественный зал подведу.
Сегодняшний вечер весь напролет
С женщиной я проведу.