Непризнанный поэт

Лелевич Георгий Гилелевич (на снимке) (Лабори Калмансон) родился в г. Могилеве в 1903 году в семье служащих. Отец – инженер, мать работала телефонисткой. После Октябрьской революции подросток стал работать курьером. В 1920 году он самостоятельно едет в Петроград.

Стихи начал писать примерно в это же время.

В 1921 году переезжает в Москву и поступает в университет имени Брюсова на литературный факультет. В 1922 году в московской газете «Новая Россия» была опубликована его первая крупная поэма «Голод» (отражение событий в Поволжье). А в 1923 году Лелевич вступает в МАПП (Московская ассоциация пролетарских писателей). Эта литературная организация вскоре стала издавать журнал «На посту». На его страницах печатали свои произведения такие писатели и журналисты, как А. Серафимович,
М. Кольцов, В. Гиляровский, Д. Бедный, А. Неверов, Л. Рейснер, Д. Фурманов и другие.

Сам Георгий Лелевич регулярно выступает на страницах журнала с различными критическими статьями, посвященными тем или иным литературным материалам. Например, в 1924 году он подверг резкой критике рассказ «Шакир» (о крестьянине-татарине) писателя Д. Фурманова. Интересно, что сам легендарный комиссар, автор «Чапаева», был глубоко возмущен этим фактом. Он открыто заявил молодому критику, что тот вообще не разбирается в хороших произведениях и что его отрицательная рецензия не стоит гроша ломаного. И тут выходит некоторый конфуз. Спустя месяц в относительно мягких выражениях Фурманова «распекает» уже известный пролетарский писатель А. Серафимович. Лишь после этого комиссар вынужден признать, что рассказ действительно не совсем удачный.

В 1926 году Лелевич с отличием оканчивает университет и уже работает в популярном и респектабельном в те годы журнале «Новый мир».

Редактором этого издания являлся прославленный публицист Александр Воронский.

Когда в феврале 1927 года в журнале была опубликована поэма Эдуарда Багрицкого «Дума про Опанаса», то Лелевич первый из критиков дает весьма высокую оценку этому произведению. Он же хлопочет, чтобы поэма была издана отдельной книжкой. Но, к сожалению, осуществить эту задумку ему не удалось.

Изгнание

Тучи над молодым литератором стали сгущаться в 1929 году. Именно в это время, как известно, был выслан за пределы Советской России бывший нарком по военным делам Лев Троцкий. А Лелевич являлся одним из тех, кто когда-то поддерживал политические взгляды опального наркома. Видимо, поэтому за литератором была установлена слежка. А в 1932 году его арестовали, предъявив серьезные обвинения. Одной из главных причин ареста являлось то, что якобы Лелевич собирался тайно выехать вслед за своим «покровителем» за границу и уже оттуда вести антисоветскую пропаганду. Но доказательств не нашли, и после месяца пребывания в тюрьме власти были вынуждены отпустить его на свободу. При этом жить и работать в Москве ему запретили, выслав в 1933 году в Махачкалу. Почему именно сюда? Ответ на этот вопрос так и остался тайной за семью печатями.

В Махачкале Георгия Лелевича утверждают в должности заместителя директора НИИ (Научно-исследовательский институт). В 1934 году он как опытный литературовед создает труд под названием «На путях изучения литератур Дагестана». А через несколько месяцев в центральной газете «Известия» печатается его статья «Организационная система национальной литературы». Этот материал тоже был посвящен молодой дагестанской литературе.

Весьма положительным отзывом откликнулся на эти работы М. Горький. Он даже после первого Съезда писателей собирался приехать в Махачкалу, но поездка по неизвестным причинам не состоялась. До конца своей жизни (1936) Горький поддерживал Лелевича в его научно-исследовательских и литературоведческих работах.

С большим восторгом воспринял научные работы Лелевича, помогающие развитию дагестанской литературы, молодой писатель Эффенди Капиев. Впоследствии эти два хорошо образованных и глубоко мыслящих человека подружились и активно поддерживали друг друга.

Когда молодым лезгинским поэтом Алибегом Фатаховым была в 1934 году написана поэма «Ударник Гасан», именно Георгий Лелевич настоял в Союзе писателей, чтобы это произведение было немедленно переведено на русский язык. За перевод взялся известный в то время переводчик Борис Турганов. И вот спустя три месяца на русском языке поэма появляется на страницах северокавказской газеты «Большевик», а потом и в газете «Известия».

Лелевич писал: «Это одно из самых ярких поэтических произведений у нас в республике. «Ударник Гасан» является огромным вкладом в дело достижения развития начинающей дагестанской литературы…».

Положительными рецензиями откликнулись на поэму известные в то время московские поэты Н. Тихонов и В. Луговской. В начале 1935 года Лелевича как «неблагонадежного» подвергают партийной чистке. В то время подобная кампания проводилась по всей стране. Но судьба опального литературоведа и непризнанного поэта была по сути предрешена, когда весной 1935 года решением бюро обкома партии начальником НКВД–ГПУ Дагестана был утвержден некто Василий Ломоносов.

Доброе имя

Георгия Лелевича снова арестовали в начале 1937 года. И вновь ему были предъявлены просто чудовищные обвинения: «враг народа», «недобитый отпрыск», «троцкист», «шпион» и т. д.

Он мужественно защищался и все обвинения в свой адрес полностью отрицал. Но всё было тщетно. Талантливого поэта и литературоведа осудили на десять лет лагерей. Умер он в конце 1937 года на Колыме. Место захоронения неизвестно.

Был по делу Лелевича арестован и Эффенди Капиев. Ему сразу припомнили то, что он когда-то призывал учиться у этого человека. Статья «Факты и выводы» («Дагестанская правда», № 136, 15 июля 1934 г.). Тем не менее Капиев чудом уцелел. Однако его предупредили, что дело не закрыто и за ним вновь могут прийти. По словам самого Капиева, он вплоть до 1940 года опасался за свою жизнь.

Еще о Лелевиче. Вот что писал о нем известный поэт Е. Евтушенко в журнале «Огонек» за 1987 год.

«…Давайте не будем забывать о том, что Георгий Лелевич был не только публицистом, но и самобытным неординарным поэтом. Беда в том, что он оказался в те годы почему-то непризнанным. Сейчас, когда давно утихли дискуссии тех лет, именно поэзия Лелевича возвращает нам его незаслуженно забытое доброе имя».

Достаточно вспомнить строки из его стихотворения «Старый Смольный»:

В испуге пялит старый Смольный
Глаза своих несчетных ламп,
Глядят с усмешкой недовольной
Ряды вельмож из старых рам.