Новый шанс для старой монеты

Когда находишь на пляже старую монету, в первую очередь думаешь, сколько она может стоить? Обычно так бывает у большинства счастливцев. Что уж поделать? Людям свойственно желание жить благополучно.

Но иногда встречаются те, кто, всматриваясь в полуистёртые чеканные фигуры, думает не о своём будущем. А о чужом прошлом.

Как-то раз некто нашёл такую монету. Подбросил её в руке и, традиционно подумав о том, что купит на вырученные деньги гаджет поновее, и даже представив румяный бок пирога с мясом на сдачу, присел на камень и задумался.

Думал он о далёком прошлом, когда монета, ныне отмытая прибоем, была ещё новенькой и ехала в кошеле какого-нибудь юного грека, впервые приплывшего на Таврический берег. Он представлял себе радостную улыбку человека, жившего тысячи лет назад, будто видел его сейчас перед собой. Такой же молодой, такой же полный надежд. Разве что планшет, о котором он мог мечтать, представлял собой нечто иное, а не то, что виделось нашему современнику.

Скорее всего, в тот злосчастный для монеты день, юный грек был слишком беспечен на новой земле, за что и поплатился. Быстрый взмах, резкий металлический взвизг, ловкая рука — и вот уже хитрый воришка бежит со всех ног прочь, пока его не окликнули. И злится на то, что одну монету умудрился обронить, когда срезал чужое добро. Ту самую, которая наша.

Возможно, монета попала на этот пляж не сразу. Кто-то зоркий вполне мог поднять её и разжиться за её счёт неплохим ужином. Или радостно пропить — ведь все знают, какими охочими были греки до возлияний. И вот, монета, истисканная мозолистыми руками моряков, заморенная душным смрадом корабельного трюма, вызолоченная ярким и резким таврическим солнцем и слегка опьяневшая от дыхания торговца, что попробовал её на зуб, наконец-то легла в тихое место, чтобы передохнуть.

Что было с ней дальше, не расскажет ни прибой, ни ветер в облаках. Но если задуматься, то сколько лет она пролежала во тьме? Может, всего день? А на следующий её бросили в награду за огромную жирную рыбину к ужину, и монета поехала в кармане мальчишки к новым приключениям?

А, может, она лежала несколько веков, погребённая вместе с торговцем под внезапным обвалом или засыпанная золой пожара, который устроили бородатые гости с севера, желавшие поживиться южным добром? И терпела столетия под обломками, пока её не раскопал какой-то другой мальчик — уже славянский. Или татарский? Впрочем, в этих краях это было не так уж и важно — много разной крови осело в детях южного прибоя.

Скорее всего, тот юный босоног, радостно хохоча, прибежал к родителям показать, какое сокровище ему подарил Господь. Они похвалили его и, возможно, даже смогли купить себе новую сеть, чтобы пережить зиму. А могли оставить монету в семье, передавая из поколения в поколение до тех пор, пока она не окажется у молодого дрожащего от страха солдата, который с императорской армией пытался защищать Крым от жадных бриташек, ещё не зная, что обречён. И не зная, что все войны когда-нибудь заканчиваются, чтобы через много лет вновь пожать бывшему врагу руку. Пусть на время, но всё же.

Тогда монета могла лежать в его кармане с надеждой сберечь последнего из рода своих хранителей. Остановить пулю чудом, как иногда бывает. Но в судьбоносный момент, как и любая монета, могла случайно перекатиться в кармане на пару сантиметров вбок. Всего на пару сантиметров. Кто застрахован от ошибок? И разве можно спрашивать за такую ошибку с монеты?

Возможно, она так и осталась там. Безмолвно горевала среди выбеленных солнцем костей, а затем ещё пару столетий пряталась в холодной тьме прибоя, чтобы однажды решить, что можно попробовать заново. Простить себя и выйти на солнце. Блеснуть боком в его лучах и попроситься в тёплые руки счастливца, который может даже не быть юным греком, славянским мальчиком или солдатом. Попробовать ещё раз. Начать новую жизнь.

И вот монета в руках. Потемневшая, истёртая, с неровными гранями. Совсем не похожая на ту, что сияла в лучах молодой Тавриды.

Но готовая жить дальше.

«Пожалуй, не буду спешить с продажей», — решил некто, зажал монету в тёплой ладони и с улыбкой побрёл домой.

Конец.