От академизма до джазовых гармоний

Владислав Вальс уже выступал перед дагестанцами в сопровождении Камерного оркестра филармонии и джазового оркестра. В этот раз музыкант приехал со своей коллегой – пианисткой Натальей Бражниковой с классической программой «Диалоги». Музыканты выстроили ее начало на абсолютной академической классике с виолончельного концерта Рахманинова, и во всех последующих произведениях по мере выхода из академизма программа обретала все больше джазовых гармоний. Большинство исполненных произведений – это переложения, как, например, виртуозная скрипичная «Чакона» Витали, которая в интерпретации для саксофона обрела новые интонации и ритмы. В концерте также звучала музыка Шмитта, Витали, Равеля, Розенблатта, Франка, Пьяццоллы, Кларка.

Отвечая на вопросы журналистов, Владислав Вальс отметил, что вернулся к старым друзьям и что с самого первого своего приезда он продолжает общаться с некоторыми нашими музыкантами.

– Владислав, вы учились игре на инструменте в Москве и Магнитогорске, затем проходили обучение во Франции и Лондоне. Насколько российская школа духовых инструментов, особенно саксофона, отличается от европейской?

– Десять лет назад можно было сказать, что есть кардинальные различия. Особенно флейтовая школа была обособленная, потому что наши музыканты не ездили в другие страны, не учились, а сейчас все слилось, школа уже как будто одна во всем мире. Российская школа игры на саксофоне сегодня вполне на уровне, а иногда даже превосходит школы других стран. Наши исполнители занимают самые высокие места на ведущих международных конкурсах.

– Вы совмещаете активную гастрольную жизнь и педагогическую практику. Одно другому не мешает?

– Не все концертирующие музыканты любят преподавать, многим это кажется рутиной, но мне это нравится и много дает. Обычно мне приходится учить ту музыку, которую играют студенты, чтобы показывать, как играть. Мои ученики часто приносят современные произведения и говорят: «Я хочу это сыграть». Поэтому преподавание – это постоянный процесс совершенствования.

– Саксофон у большинства людей ассоциируется с джазом. Какие еще музыкальные направления подвластны вашему инструменту?

– Саксофон был создан как синтез кларнета и медных духовых инструментов. Он может играть так же громко, как медные, так же быстро, как флейта и кларнет, его возможности безграничны. До сих пор музыканты придумывают новые приемы игры, которые приходится изучать. Виртуозный саксофонист изобретает новый прием, показывает его композитору, и тот начинает внедрять новое в своей музыке. Так что саксофон как инструмент до конца еще не раскрыт.

– Изначально саксофон был создан для исполнения классических произведений, для него писали Берлиоз, Равель, Дебюсси, Рахманинов. Но сегодня трудно поверить в то, что джаз был для него не первичен.

– Да, изначально это было так, саксофон был просто одним из инструментов духового оркестра, но в Америке он стал «королем» в эпоху джаза. Например, в России классический саксофон стал известен позже, чем джазовый, всего лет тридцать назад.

– А вам приходилось изобретать новые приемы игры на саксофоне?

– Нет, но я делаю новые интерпретации несаксофонных произведений. Нам, саксофонистам, тоже хочется играть Моцарта и Баха, но в их время он еще не был создан. Тот же Рахманинов писал виолончельный концерт, который будет звучать сегодня с учетом тембра виолончели, поэтому приходится делать переложение так, чтобы саксофон тоже звучал в этой музыке. А новые приемы у нас изобретают в основном молодые ребята, которым по 16 лет. Они все время экспериментируют. Один наш студент-первокурсник написал произведение, которое называется «Паркур», и то, что он творит с саксофоном, – это что-то запредельное. Я спрашиваю его: «Как ты это делаешь?» Но он сыграть может, а объяснить нет.

– Легко ли пианисту вести диалог с саксофоном, в особенности вне джаза?

Наталья Бражникова ответила на этот вопрос: – Любой уважающий себя пианист занимается не только карьерой, но и выстраивает творческие взаимоотношения с разными партнерами. У нас сложился довольно мощный тандем с Владиславом. Саксофон обладает многообразием тембрального звучания. Он может подражать скрипке, виолончели, звучать как тромбон. Ему доступно подражание голосу гобоя, кларнета, и, конечно, саксофон может оставаться самим собой. Поэтому в диалоге с саксофоном рояль может чувствовать абсолютное свое роскошество, и я могу себе позволить как пианистке звучать достаточно ярко, свободно, разнообразно и местами ощущать оркестровое наполнение рояля. Если сравнивать дуэтную игру с другими инструментами, то там рояль должен вести себя более корректно и не претендовать на право первенства, а сегодня крышка рояля открыта на полную мощь. В акустике вашего театра мы звучим полновесно, не заглушая и не обедняя звучания друг друга.