Падал прошлогодний снег

* * *

Стёкла домов заиндевели, и брызги солнечного света, пробивающиеся сквозь них в затаённое жилище, заставляют накинуть на плечи куртку, толкнуть дверь и выйти на скрипящую веранду. Холодный воздух ударил в лицо Хасбулата. Откашливаясь, художник полез в карман за сигаретой. Но пачка была пуста, и он, машинально скомкав, наклонившись к столу, бросил её в ведро, где среди картофельной кожуры уже лежало несколько мятых упаковок. Но одна заначка осталась целой, и какой кайф было чиркнуть спичкой и раскурить уцелевшую сигаретку.

Пока дым уволакивал последнюю дрёму, солнце продолжало свои фокусы. С крыши свисали сосульки, и капельки этих леденцов мерно капали на перила.

Хасбулат свободной рукой поднял воротник и запрокинул голову. Белые хлопья опускались на рыжую жесть, и, если солнце не постарается, накроют скаты крыши полностью. Ну и чудно, чудно. Самый смак для этюда.

В глубине острова мокрого, сиротливого сада парочка свежих пней, на которых можно примоститься для работы. Опытный глаз задолго вымерил все пейзажные точки. Усы Хасбулата задёргались в предвкушении сладостных минут соприкосновения с мокрой бумагой.

Склонившиеся под тяжестью снега ветки вырываются в прозрачный холодный воздух тёмными стрелами. И если вы думаете о тишине, то здесь вы её найдёте.

Для постороннего мира важен ритм машин, проносящихся мимо, цепочка событий, телефонных звонков и горы папок с неподписанными документами. А Хасбулат, бурча в усы, разворачивается, идёт в дом за этюдником. Что-то обязательно родится. Всё складывается должным образом, и надо браться быстренько за кисти. Не хочет художник упускать чистоту снежной целины, пока она не вытоптана и не смешалась с харбукской глиной, шелухой семечек, не пропиталась выхлопными газами.

Это будет сельский пейзаж? Лучше не спрашивать художника, не сбивать живой настрой, а понаблюдать со стороны. Придётся попридержать свои вопросы и заполнить время собственной акварельной историей, которую вы в состоянии довести до города.

* * *

Моё знакомство с этим немногословным коренастым человеком, кажется, произошло в 95-м. Знакомство, сразу породнившее нас как графиков. Потом была первая республиканская выставка «Аламат» и крепкое рукопожатие Хасбулата, благословившее меня в искусство. Хасбулатовскую руку в салонах, домах и выставках я угадываю сразу. Его работы на грани реальности.

Не могу знать, почему художник ушёл от прямого жизнеописания к иносказательному. Видимо, произошло это очень давно, задолго до нашего знакомства.

Хасбулат Юсупов детство провёл в оружейной мастерской своего деда, харбукского мастера. Эту мастерскую он запечатлел в одной из ранних работ «Харбукская кузница». И в дагестанском художественном училище им. М. Джемала парень учился на ювелирном отделении. Художественно-графический факультет педагогического института закончил в 1978 году уже как живописец.

В его жизни среди десятков коллективных было три небольшие персональные выставки: «Дорогой славы — дорогой отцов» 1974 г. (художественно-графический факультет ДПИ, Махачкала), «Мой Дагестан» 1994 г. (Российский этнографический музей, Санкт-Петербург) и в Арт-центре «Умляут» 2012 г. (Москва).

Вот что написал в книге отзывов о выставке в этнографическом музее искусствовед И. К. Меркотян: «Прекрасные работы! Художник, как говорят, Божьей милостью. Разнообразие приемов работы акварелью просто удивительно! За этим видится и огромный труд, и порывы вдохновения, и богатая душа художника. Очень интересны серии работ «Харбукские мотивы», «Горный пейзаж», «Горный хлеб» (1981 — 1994 гг.), пейзажи городков, двориков, улиц, полыхающие закаты. Очень интересны переливы цветовых пятен, сложная техника наложения краски, а результат – изумительная световая гамма, изысканность линий, возникающих из наплывов тумана, миража…».

«Умляут» собрал в один проект нескольких дагестанских художников, в том числе и меня.

Хороший, продуктивный был год для художников… и Хасбулат был полон сил. Он так хотел представить свою полнокровную персональную выставку, но тяжело заболел и ушёл из жизни 1 февраля 2015 года.

26 марта в Дагестанском музее изобразительных искусств им. П. С. Гамзатовой состоялось открытие выставки «Хасбулат Юсупов. Линия жизни», первой в совместном проекте ДМИИ им. П. С. Гамзатовой и Музея истории города Махачкалы «Знакомый и неизвестный Хасбулат».

На выставке стоял перед его картинами со смешанным чувством. Светлые, добрые порывы соприкосновения с настоящим искусством накрылись волной грусти от понимания необратимости времени. Эх, Хасбулат!

Вот несколько работ из серии, написанной в поездке по Енисею, после представления которой за художником закрепилась слава лучшего акварелиста. В глубине последнего зала серия «Горянки». Они бесподобны, сотканы из нашего горного воздуха, трудовых будней, торжества духа, изгибов судьбы. Лёгкими мазками вплетены орнаменты, текстуры, и вдруг в еле уловимом силуэте схватываешь живой взгляд женщины. Ещё юная, но, может быть, мать. Воспоминание, действительность или нечто вымышленное. Не в характере Хасбулата было говорить. Он всё больше в себе носил, перекурит — и за работу.

* * *

Что-то он там задумал в доме, не торопится. Скажу по секрету, у меня было время прогуляться по двору и обнаружить маленькую заготовку художника. Теперь понятно, не будет никакого пейзажа, а настоящий, свежий натюрморт.

Этот хитрец всё заранее продумал. Знал, что ночью выпадет снег и к утру его групповая конструкция приобретёт сказочный вид.

Хасбулат вышел, куртка нараспашку, напевая незатейливую мелодию, – к забору.

– Что нашёл! Да видишь, сейчас классный стол получился. Сейчас добавим красок.

Он вытащил из-за спины пакет, в котором были гранаты, хурма, яблоки, красные ягоды шиповника.

– Хорошо, что сейчас на базаре это круглый год растёт, – хриплый смех и взбученные полоски на лбу говорили об азарте. Он раскидал гостинцы на снежной скатерти, потом вытащил сухую ветку с синими цветами. Цветы были поникшие, но цвет не потеряли.

Акварель получилась живая. Выглядит она так. Возле каменной стены круглый столик, к нему впритык венский стул. На столешнице горшок и кувшин. Большой кувшин и ведёрко стоят возле ножек. Бытовые подробности заканчиваются, и в натюрморте начинает властвовать природа. Падал снег. Он покрыл добрую половину мира. В его белом поле, как ёлочные игрушки, лежали озорно южные плоды. Пунцовые капсулы шиповника, как будто и правда попадали с веток. Сине-сиреневые стены, чуть-чуть зелёного пятна кувшина, жёлтого тона, но почему белый цвет так и остался чистым в этой работе? Душа чиста и наивна. Длиннорукие дерева возникают в тумане. И вдруг ярким огнём вспыхивают в осенней природе. Где-то по дороге в Харбук или вблизи Кала-Корейша.

Вспомнился бесконечный вечер у Камиля Чутуева, где среди тостов звучали мандолина Камиля, барабанная дробь Зургалова и ритм нашего с Хасбулатом танца.

Падал прошлогодний снег. По тропинке в гору медленно ступает гружёный ослик, за ним будто бы идёт мальчишка. За горой открывается село с поднимающимися из труб столбами дыма, дальше поля, замёрзшая речка, чёрные обрывы, рощицы деревьев и над всем бело-синие горы.

На площади села с верхней улицы ватага мальчишек весело раскатывает лёд. У магазина столпились женщины в тёплых платках, похожие на сорок.

Но вдруг наступает вечер, и все предметы и звуки покрываются сумрачным светом. Жизнь продолжается, её поддерживает внутренний свет, который питается от лампад, уличных фонарей, человеческих забот и устремлений, горя и радости. Радость от творений художника Юсупа Хасбулатова.