«Перо – это оружие борьбы»

Ахмед Джачаев – член Союза журналистов СССР с 1972 года, член Союза писателей СССР с 1981 года. Более 40 лет проработал в газете «Ёлдаш». За большой вклад в развитие дагестанской культуры и искусства ему были присвоены звания «Заслуженный деятель культуры Республики Дагестан», «Народный поэт Дагестана», он лауреат Государственной премии Дагестана по литературе за книгу «Сердце матери».

«Два Ахмеда» – его восьмая поэма. Когда в семье родился внук, решили назвать его в честь знаменитого дедушки. Проблема «отцов и детей» – это извечная проблема, возникающая перед людьми разных поколений. Старшие пытаются воспитывать новое поколение на своих жизненных принципах, младшие же следуют новым убеждениям, хотят все перестроить, изменить. Иногда ими гордятся, а иногда в них разочаровываются.

Ахмед Джачаев воспитал троих детей, шестерых внуков и двух правнуков. Его внук Ахмед – студент Московского государственного технического университета имени Н. Э. Баумана.

– Он владеет пятью языками, хорошо знает и родной кумыкский язык. Мне стало интересно, а разбирается ли он в литературе? Разбирается. И для меня, как человека творческого и его дедушки, конечно, это приятно, – рассказывает поэт.

Многие произведения Джачаева на русский язык перевел поэт, публицист Латип Гаджакаев.

– Когда я прочёл поэму «Два Ахмеда», сразу же взялся за перевод, но Ахмеду ничего не сказал. Работал две недели, перечитывал, возвращался к началу, – делится Л. Гаджакаев.

Переводчику удалось передать эмоциональные оттенки произведения, не упустить нюансы. Поэма должна была отозваться в каждом из нас. Затронутая в ней тема сегодня очень актуальна. Звучат наставления молодым людям:

«Тебе, Ахмедик, поручаю,
Простерши над тобою длань,
Родной очаг оберегая,
Беречь наш общий Дагестан…
…Ты хочешь знать, в чем в наше время
Твой нуждается народ?
Поймешь, когда ему послужишь,
И крепче стали будет связь…».

Произведения Джачаева изучают школьники и студенты, зачитывают их на конкурсах, устраивают поэтические вечера.

Жизнь поэта схожа с жизнью многих людей его поколения.

– Семья у нас была большая, хлеб доставался тяжелым трудом. Помню, как часто нам приходилось переезжать из села в село. Зарабатывала наша семья земледелием. Так я сменил пять школ. Последние три года учился в школе-интернате в Хасавюрте, – вспоминает автор.

Первые строки написал на кумыкском, грамматику которого выучил самостоятельно по учебникам. Больше всего в детстве зачитывался произведениями Анвара Аджиева, почитает творчество Расула Гамзатова. Решение, куда поступать после школы, было однозначным – на русско-дагестанское отделение ДГУ.

«…А в мир Поэзии дорогу
С юных лет избрал я сам,
И смело бросился я в омут…
Стихи крепчали год от года,
И стал высоким их полет,
В них мудрость древнего народа
И сердца боль за свой народ…».

Юноше учеба и жизнь в городе давались нелегко. Днем учился, вечером работал на заводе, возвращался на съемную квартиру, где готовился к занятиям. И так каждый день. Но несмотря на все сложности, учился он хорошо, после отслужил в армии в Риге в лётных войсках. По возвращению устроился на работу журналистом в газету «Ёлдаш», в которой проработал сорок лет. А первое взрослое стихотворение было о Великой Отечественной войне, о шрамах, оставленной ею в судьбах народа. И сегодня, будучи на заслуженном отдыхе, А. Джачаев пишет стихи, радуя почитателей своего творчества.

«Ахмед Джачаев, – пишет доктор филологических наук Разият Ахмедова, – истинный художник слова, который всегда говорит открыто и смело и всем своим многогранным творчеством укрепляет и объединяет духовные силы своего народа. В основе его этических убеждений – благородство, совесть, честь, достоинство, поэтому он глубоко переживает события современности, самое сокрушительное из которых – развал огромной страны, раскрывая масштабы нелицеприятных политических преобразований в нашей стране в конце ХХ века в своем произведении «Печальная поэма». Интуицией подлинного художника он еще в 80-е годы прошлого века ощутил, что снова разгорается битва за Отечество, снова разменной монетой в решении политических проблем оказался Кавказ. И если Пушкин, Лермонтов, Бестужев-Марлинский, Фет и многие другие поэты и писатели в свое время воспевали Кавказ и гордый дух горцев, то теперь такие поэты, как Ахмед Джачаев и другие, вынуждены его защищать и отстаивать… Он – один из поэтов современности, кого не сбила с толку неразбериха в стране, а напротив, почувствовав прилив творческой энергии, доказывает, что перо – это оружие борьбы.

А. Джачаев торопится осмыслить современный мир и жизнь России, Дагестана, родного кумыкского народа во всех проявлениях и со всей возможной всесторонностью выразить свои гражданские чувства. Мысль поэта иногда даже вступает в противоборство со временем, проникает в прошлое или отправляется в будущее, как, например, в стихотворении «Поезд жизни».

Ахмед Джачаев, перевод с кумыкского Латипа Гаджакаева / г. Махачкала

Два Ахмеда

I

Когда явился ты на свет,
Век рода нашего продлился.
Пьян от радости твой дед,
Не скрою, даже прослезился.

Когда родился ты, я духом
Вознёсся будто в небеса,
И тучи стали белым пухом,
И ростом выше стал я сам.

Дырява память, но всё помнит,
Хотя своё почти отжил.
Твоё явленье в нашем доме
Миллион надежд мне подарил.

Родные в честь живого деда
Тебя Ахмедом нарекли.
Теперь с тобой мы два Ахмеда,
Два сына матери-земли.

Того не ведая, отныне
Удвоил ты земной мой срок.
Моими стали именины
Твоё рождение, внучок.

Отметив нежным поцелуем
Свою признательность судьбе,
Иду легко, земли не чуя,
И море по колено мне.

Малыш, обнявши маму, сонный,
Обычно мирно грудь сосёт.
А наш, какой-то неуёмный,
Хотя ему всего лишь год.

Вставая-падая, он скоро
Протрёт коленками весь пол.
Но всё ж ему пока опорой
Надёжный маменькин подол.

Надеюсь, зрелым мужем станет,
Достойный славы и венца,
…Я слышу ржанье жеребца,
Который внук мой заарканит.

II

А годы, знаешь, непоседы,
И это, внук мой, не секрет.
Ты вырос, чтя седины деда,
Тебе уже семнадцать лет.

Я вижу, жутко интересно,
Чем дед дышал и ел, и пил,
Как в мир Поэзии и Песни
Пришёл, и что я пережил.

Познать так рано хочешь много,
Пытлив, видать, не по годам.
…А в мир Поэзии дорогу
С юных лет избрал я сам

И смело бросился я в омут –
Реки поэтическое дно,
Иные где, как камень, тонут,
Я выплыл зависти назло.

На шатком песенном престоле,
Чтоб шахом свой продолжить путь,
В кулак сжимал мужскую волю,
Не мог ночами глаз сомкнуть.

Кто друг, кто недруг в мире Песни,
Как в жизни трудно угадать.
Со мною многим было тесно,
Чтоб мог от них чего-то ждать.

Пройдя проулки и дорожки,
Нашёл в Поэзии свой путь.
Пытались многие подножкой,
Исподтишка, с пути свернуть.

Когда ты в чувствах половодья,
На тяжбы времени-то нет.
Ещё тогда, как и сегодня,
Не стал я в общем хоре петь.

А если слабость проявил бы
День за днём, за шагом шаг,
Конечно, я собой не был бы,
Поднять пришлось бы белый флаг.

В спор взывали, и столько за день,
Злобный, но никчёмный спор:
Осталось в сердце сотни ссадин,
И кровоточат до сих пор.

Погряз в грехах кто, а кто чище,
Известно Богу наперёд.
В Коране сказано, Всевышний
По сердцу каждому даёт.

Душою всей доволен Богом:
Меня Он даром наделил,
Чтобы я небесным слогом
Земные песни окрылил.

Стихи крепчали год от года,
И стал высоким их полёт.
В них мудрость древнего народа
И сердца боль за свой народ.

В них с детства мне родные лица,
В них наши яви, наши сны;
Роса, свисавшая с ресницы
Цветка кудесницы – весны.

В стихах отцов святая память,
Гюлькыз и Айгази любовь.
Хлебнули горя наши мамы,
В них горький плач солдатских вдов.

Сибирский путь Ирчи Казака
В оковах ржавых не прошёл.
Душа и Песнь во мне, однако,
Слились в одно давно ещё.

Со строчки первой до последней
Писал не ручкой, сердцем я.
За каждой строчкой, мой наследник,
Найдёшь живого ты меня.

III

И снег теперь не снег мне вовсе –
Цветов весенних лепестки;
Да что и горе, когда носим
Одно мы имя: я и ты.

Мы плуг один с тобою тащим,
Я вол усталый, ты – бычок.
И если вдруг паду на пашне,
То плуг тебе тащить, внучок.

Одни и радости, и беды,
Одной мы связаны судьбой.
Младенца чище совесть деда
И общим именем с тобой.

Пускай столетий оба разных,
Но если служим мы добру,
Не рабской страстностью, а князем
Повсюду будем ко двору.

С народом я все эти годы
И кровью с предками един.
Я имя через все невзгоды
Пронёс достойно до седин.

Ты в путь, а я обратно тащусь
Желаньям сердца вопреки.
Надеюсь, что не просто наши
Тебя Ахмедом нарекли.

А имя это ведь Пророка.
Запомни, милый мой внучок,
В пути твоём не дед лишь только,
Опорой будет сам Пророк.

И имя общее со мною
Тебя нигде не подведёт.
Надеюсь очень, и не скрою,
Оно потомкам перейдёт.

IV

Вся наша жизнь – и свет, и темень,
Реки крутой водоворот.
Ты хочешь знать, в чём в наше время
Твой нуждается народ.

Поймёшь, когда ему послужишь,
И крепче стали будет связь.
Тревожусь только, в мутной луже
Квакушкой как бы не увяз.

Острей умом и ростом выше,
Когда у старших под крылом.
Когда один ты – дом без крыши
И всем ветрам открытый дом.

А кто продаст народ за пищу,
Презреньем будет заклеймён:
Его проклянет и Всевышний,
Безвестный будет погребён.

Известно, рвётся там, где тонко,
Иной желает сытно жить.
Ему не то что, и потомкам
Народ измену не простит.

Ему с поникшей головою
Глаза на маму не поднять,
И море гневною волною
Его готово заплевать.

За ним насмешки, да и хохот.
Быть может, даже потому
С небесной выси птичий клёкот
Проклятьем слышится ему.

Превыше гор мужское имя,
Нельзя мужчине низко пасть:
Никто его «салам» не примет,
Руки при встрече не подаст.

V

Пусть будет в мире выстрел каждый
Рожденью сына посвящён.
Родится коли кто продажный,
Пусть вовсе не родится он.

С твоим рожденьем мысли эти
Ещё острее стали вдруг.
На них не мне, тебе ответить,
Каким ты в жизни будешь, внук.

Не знаю, в будущем что модно,
Пути безвестны за горой.
Ты можешь быть хоть кем угодно,
Но будь всегда самим собой.

Будь честен пред народом. Даже
За все сокровища земли
Ни власть, ни люди, чтоб однажды,
Тебя купить бы не смогли.

Монеткой мелкою разменной
В чужих руках не будь на миг.
Не будь, Ахмедик, и надменный,
Каких высот бы ни достиг.

Обиды, ненависти семя
В душе своей не прорасти.
Не важно, кем застанет время,
Не смей за временем плести.

Пройти по кругу ради шутки
Довольно часто мог и я.
А танец под чужую дудку,
Скажу, мой внук, не для тебя.

Не дай Господь, смолою-жвачкой,
Когда черёд стоять скалой.
Седины деда чтоб не пачкать,
Не будь и тряпкой половой.

Когда от ярости крошатся
И зубы крепкие во рту,
Ты должен с жизнью попрощаться,
Без стона, пусть невмоготу.
Забыв о совести и чести,
Рабом коль станешь ты душой,
От гнева праведного треснет
Надмогильный камень мой.

Будь смелым, если надо биться,
Храня воинственную злость,
Чтоб дед тобою мог гордиться,
Краснеть за внука не пришлось.

Коль есть за что, с друзьями вместе
Достойно можешь смерть принять.
Не можешь имя обесчестить,
Не вправе трусом умирать.

Влюблённость в Родину понятна,
Любовь ничем не заменить.
В долгу пред нею неоплатном,
Нам сколько б в мире не прожить.

Тебе, Ахмедик, поручаю,
Простёрши над тобою длань,
Родной очаг оберегая,
Беречь наш общий Дагестан.

Ты должен быть отважным мужем,
Когда нагрянет в край беда.
Достойный муж равнине нужен
Сегодня, внук, как никогда.

Равнину с карты Дагестана
Убрал на голову больной.
Она от этого не стала
Ни безымянной, ни чужой.

Родным просторам будь ты сыном,
От нужд народа не беги.
Свою Кумыкскую равнину
Зеницей ока береги.

VI

Не пуп, конечно, я Вселенной,
Но трезво мыслю головой.
Я что-то значу в мире тленном,
Оставив в жизни почерк свой.

Скажу по совести и чести,
Когда Пегаса оседлал,
Своим ключом открыл мир Песни,
И в нём мой песенный причал.

Мечтать, я думаю, не вредно,
Мечтой одной обременён.
Мечта – надежда в сердце деда
С рассудком дышит в унисон.

Её я столько лет лелею,
Хоть полон рот других забот.
Она не гаснет и не тлеет,
Ценнее всех земных щедрот.

Надежда та белее снега,
Воды прозрачней родника.
А время наше стало бегом –
Спешит, как горная река.

И годы наши, да и даты
С тобою разные не зря:
На смену красному закату
Взошла червонная заря.

…В груди горячим чувствам тесно,
Молюсь, довольный, я судьбе:
Могильный камень мой не треснет,
Пока ты ходишь по земле.

Спокойно сердце, что успело,
Пока моё покинет тело,
Душой взлелеянные песни
Доверить Богу и тебе.

Тебе продолжить деда дело,
Успеть то, что я не успел;
Тебе, пройдя за мною следом,
Допеть и то, что не допел.

И знамя Песни, что на крае
Утёса я успел прибить,
Тебе, сынок мой, завещаю
На пик вершины водрузить.