Поэт и война

У каждого из этих авторов есть хотя бы одно проникновенное стихотворение, посвященное той ушедшей, но не забытой человечеством войне. Первыми на ум приходят «Жди меня» (Симонов), «Ах, война, что ж ты сделала, подлая…» (Окуджава), «Я ушла из детства в грязную теплушку…» (Друнина), «Враги сожгли родную хату» (Исаковский), «Я убит подо Ржевом» (Твардовский), «Обрушилось горе на нас, как скала» (Кулиев). Вспоминаются также ставшие знаменитыми «Сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам» из «Ленинградской поэмы» Ольги Берггольц.

Перечисленные стихотворения действительно являются шедеврами. Они реально отражают всю ту небывалую по своей масштабности трагедию, которая внезапно обрушилась летом 1941 года на советский народ. К примеру, поэт Николай Старшинов, который работал преподавателем в Литературном институте, не мог без волнения читать свои стихи, посвященные войне: у него даже выступали слезы на глазах.

Было это так. Решили 9 мая 1995 года устроить в столовой института вечер поэзии к 50-летию Победы. И этот не очень высокого роста, но очень стройный пожилой человек вынул из кармана пиджака листочек бумаги и сказал:

– Прочту свое самое любимое стихотворение. Называется: «В свои семнадцать лет».

Немного помолчал и тихо добавил:

– Это обо мне.

И стал читать. И когда дошел до последнего четверостишия, то у этого бывшего фронтовика выступили слезы. Так со слезами на глазах и дочитал:

И я иду, и я пою,
И пулемет несу,
И чувствую себя в строю,
Как дерево в лесу.

После этого воцарилась тишина. А потом один студент смущенно спросил:

– Вот у вас написано «пою». Почему вдруг так?

Старшинов невесело усмехнулся:

– Бывали минуты, когда я действительно на фронте что-то напевал. Но это для того, чтобы преодолеть свой страх. Очень жестоко и страшно было на той войне…

Но как бы сильны ни были по своему эмоциональному накалу стихи вышеназванных поэтов, мне кажется, что всё-таки самым проникновенным и популярным поэтическим произведением о войне является стихотворение Расула Гамзатова «Журавли».

Об этом красноречиво говорят комментарии многих уважаемых в нашей стране людей. Приведу лишь некоторые.

Вот высказывание ученого, исследователя в области литературы и музыки Бориса Розенфельда: «Когда услышал стихотворение «Журавли», которое стал декламировать артист Василий Лановой на каком-то концерте, я был потрясен его лиричностью и глубоким смыслом. Стихотворение печальное и очень волнующее. Мне кажется, самое лучшее о Великой Отечественной
войне…».

А вот что отмечал актер и певец Марк Бернес (кстати, первый исполнитель песни). «Когда я случайно прочитал стихотворение в журнале «Новый мир», то сразу понял, что это песня. Оно произвело на меня ошеломляющее впечатление. И я понял: песня эта может получиться по-настоящему народной». Поэтому Бернес, не откладывая дело в долгий ящик, позвонил своему другу композитору Яну Френкелю. Объяснил в чём дело и сказал, что обязательно надо написать музыку.

Ян Френкель в свою очередь позвонил Расулу Гамзатовичу и попросил приехать к нему. Как рассказывал позже сам Расул Гамзатов, приехал также и переводчик Наум Гребнев. Стали тут же прорабатывать стихотворение. Так и родилась в 1969 году бессмертная песня, которую через три дня записал Марк Бернес.

Расул Гамзатович вспоминал:

– А где-то через месяц, когда «Журавли» прозвучали по радио, старейший писатель Леонид Максимович Леонов сказал мне, что
стихотворение «Журавли» заставило его заплакать. Я немного растерялся. Это было неожиданно. И, пожалуй, эта была самая высокая похвала, услышанная мной в свой адрес от такого крупного писателя. Не знаю почему, но спросил:

– Вы это серьезно говорите?

Леонид Леонов пожал крепко мою руку и добавил:

– Конечно. Это, на мой взгляд, самое гениальное стихотворение о войне.

– Я написал это произведение, не только отдавая дань памяти японской девочке Садако Сасаки, которая была больна лучевой болезнью после бомбардировки Хиросимы, – продолжал вспоминать Расул Гамзатов, – но и в память о погибших старших братьях Магомеде и Ахилчи. Когда они уходили на фронт, я даже не подумал о том, что вижу их в последний раз. Поэтому «не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей…» и мои братья тоже.