Продолжение души

Как учили его, как теперь сам учит, и еще о многом другом музыкант рассказал нашему изданию.

– Шамиль, вы знаете, что молодые люди крайне неохотно идут обучаться игре на народных инструментах. Что стимулировало вас? И почему именно тар?

– В музыку детей обычно отдают рано, и ребенок сам толком не осознает, куда и на что он идет. Меня в музыкальную школу привел отец и всячески содействовал тому, чтобы я ее не забросил и продолжил заниматься народной музыкой профессионально.

– В одном из интервью вы сказали, что в музыке нужна строгая дисциплина. А как вас дисциплинировали и учили?

– Музыка – это только на первый взгляд легко. На самом деле это огромный труд, который требует каждодневных усилий и работы над собой. И когда ребенок впервые сталкивается с этим, начинаются проблемы. Тебе хочется играть со сверстниками и все такое, а ты вынужден по несколько часов в день уделять инструменту, доводить навыки до совершенства. Педагог, благодаря которому я почувствовал, что тар – продолжение моих рук, – это известный дагестанский композитор Падиша Киберов.

У него была такая особенность – меняться по ходу урока. Когда только входил в аудиторию, он был добродушным, интересовался последними новостями, нашим здоровьем. Но стоило ему перейти непосредственно к теме занятия, как он тут же становился жестким и требовательным, не делал уступок. Сравнивал нас с большими музыкантами и говорил: «Если он смог это сделать, почему ты не можешь? Выкладывайся, не щади себя». А когда занятие подходило к концу, он снова становился добродушным, мог дать совет, как быстрее добраться до дому или, допустим, что лучше принимать при простуде.

– Не возникало желания играть на каком-нибудь другом инструменте?

– Возникало и сейчас возникает. Были попытки научиться играть на скрипке, но я вовремя понял: чтобы добиться успеха, нужно быть предельно сосредоточенным на чем-то одном, а не распыляться. И все же мысли попробовать другой инструмент меня не покидают. Хочу поиграть на иранском таре, он немного отличается от того, на котором играю я.

– Каким должно быть произведение, чтобы оно вас зацепило и вы хотели вновь и вновь его играть?

– По-разному бывает. В одном мне может понравиться техника игры, а в другом, напротив, важна не техническая составляющая, а мелодика произведения. Есть композиции, которые любишь за их историю, заложенный в них смысл. Каждое произведение – это эмоции, которые тебе оно дает. И это здорово, хочется играть как для себя, так и для слушателя.

– Не все представители вашей профессии имеют достойный заработок, не так ли?

– Да, действительно, это так. У меня даже были мысли заняться чем-то другим, особенно в первое время, когда приходили СМСки, оповещавшие о зарплате (смеется). Но сейчас я играю достаточно много, работаю в нескольких коллективах, и мне это нравится. Были достаточно интересные предложения даже из-за границы. Возможно, где-то сыграла свою роль нерешительность или слишком велико было желание развивать культуру именно в своей республике, не знаю. Но, оглядываясь назад, я ничуть не жалею о выборе профессии и о том, где играю.

– Вы сказали, что работаете в нескольких коллективах. Где больше нравится и почему?

– Наверное, в Даггосфилармонии. Нравится потому, что там я играю как солист. А это всегда интереснее, чем играть в составе оркестра или ансамбля. К тому же можешь сам предлагать репертуар, какие-то свои идеи.

– Сколько у вас подопечных? Есть ли среди них такие, в ком вы видите профессионального музыканта-тариста?

– Учеников немного, потому что инструмент редкий и достаточно сложный. Но есть ребята, которые при должном подходе к работе и усердии могут вырасти в хороших исполнителей. С одним из них недавно ездили на международный конкурс в Пятигорск и стали лауреатами.

– Сложно научиться игре на таре? Сколько нужно времени, чтобы стать настоящим профессионалом?

– На любом инструменте играть непросто. А чтобы вырос профессионал, нужно минимум лет десять, если не больше. У тара своя специфика и сложности, пару лет уходит только на то, чтобы физически привыкнуть к инструменту и у тебя не отваливалось от боли плечо. По этой причине в том числе в первые два года обучения отсеивается большое количество учеников.

– Себя вы считаете высокопрофессиональным музыкантом?

– Я, наверное, не вправе давать оценку себе, это должны делать слушатели. Достичь каких-то высот можно лишь тогда, когда здоровая самокритика подталкивает тебя к постоянному самосовершенствованию.

– К чему стремится музыкант Шамиль Шерифалиев? Есть у вас какая-то мечта, связанная с профессией?

– Еще в детстве, увидев по телевизору выступление оркестра народных инструментов Дагестана, я загорелся желанием стать частью этого коллектива, воображал, как выхожу со всеми на сцену. Сегодня я в составе этого оркестра и, как обычно бывает, когда покоряешь одну высоту, начинает манить уже другая. Хочется расширить свои горизонты, выступать на зарубежной сцене с известными исполнителями. Понимаю, что достичь этого будет очень тяжело. Но кто сказал, что мечты сбываются просто так.