Простой и сложный мир

Стараясь отвлечься от рутины каждодневных обязанностей по дому, он незаметно для себя пристрастился к рисованию и с помощью карандаша выражал свое отношение к природе, людям.

Графическое, черно-белое

Контрастное мышление приучило его к выражению мысли на бумаге. Так он неосознанно втянулся в символику природных монохромных красок, постепенно открывая для себя многообразие цветов удивительной природы, раскрывающей ему свои секреты.

– Рисовал на любом клочке бумаги и пришел к мысли, что мне по сердцу изображать простой и понятный, но одновременно закрытый мир горцев, живущих в условиях суровой заповедной природы, – говорит мастер. – Я ни разу не пожалел о своем выборе, ощущая в себе тот самый кураж, что необходим в каждом деле. Для меня искусство заключается в бесконечном познании художественного мира. Одновременно увлекаюсь живописью и станковой графикой, акварелью и офортом, плакатом и рисунком, иллюстрациями книг и скульптурой, театральными декорациями и костюмами. Да всего не перечесть.

Всеядность? Нет, конечно. Скорее, непреодолимое желание заняться производными от искусства, чтобы понять, чем так привлекателен каждый художественный штрих. Его вполне можно назвать амбициозным в том смысле, что ищущая натура в свое время подтолкнула его к поступлению в Ленинградскую академию художеств им. Репина, где работали не с потоком, а с самородками. Это была жесткая школа, где обучались самые талантливые. И вместе с дагестанскими выпускниками академии, ставшими друзьями на всю жизнь, он вернулся домой, задав тон на худграфе, создав здесь по-настоящему творческую атмосферу. Наставник, он ощутил педагогический азарт, считая, что в этом его призвание.

– Это потрясающее ощущение, когда свой опыт ты передаешь ученикам, вырабатывая у них собственный почерк, давая возможность видеть то, что позволяет почувствовать себя индивидуальностью. Так накапливаются мироощущение, цвет, образы людей, рождающих множество ремесел, традиций, обычаев, – делится Араслангерей Акавов.

Обращаясь к истокам

Мастер считает, что графика как нельзя лучше отражает характер древнего народа, пиктографическими, солярными знаками рассказывая о прошлом, предсказывая будущее.

В его работах мысль, воплощенная в сюжетных коллизиях, заставляет прислушиваться к тревожному пульсу планеты, к тому первозданному, из которого рождалось искусство жить, творить, создавать прекрасные творения рук человеческих. В этом заключается глубокий смысл природных явлений, влияющих на судьбы. Его удивительная современность дает возможность рассуждать об искусстве со знанием дела. Он сам считает себя реалистом. Но его работы смело можно отнести к символизму, абстрактному по сути. Он многослоен в своем желании разглядеть в каждом образе психологический портрет современника.

Сюжеты композиций лаконичны, отточены, им присущ необыкновенный минимализм, но не проигрывающий, а выигрывающий. Они не статичны, они живые в желаемой реальности, к которой он стремится, чему учит своих учеников, передавая в мельчайших деталях ощущение природы людей, кажется, готовых к диалогу с автором.

Мастер вспоминает свою русскую бабушку, прожившую 120 лет, принявшую ислам, молившуюся и сохранившую до преклонных лет стойкость, уверенность в том, что нужно жить в ладу с собой и окружающим миром, находя в этом гармонию.

Дагестан Араслангерея – это вечная песнь о мудрости и силе, о нежности и сдержанности, о героизме и жертвенности многонационального народа с уникальными ремеслами, нацио­нальными костюмами, хореографией, традициями и обычаями и многоязычной языковой палитрой, которых нет ни у одного другого народа в мире.

Увлечения мастера

В каждой из своих работ он запечатлевает обычную жизнь крестьянина, горца. Но сколько в скупых, на первый взгляд, сюжетах мудрости, той философской устроенности, с чего начинался человек, воспитанный в условиях, когда данное слово было сравнимо с клятвой, не выполнив которую, перестаешь быть тем, кто, не задумываясь, отдаст жизнь за родину, за возможность быть свободным. И сам мастер сохраняет в себе горский дух, передавая своим ученикам главное – помнить и сохранять наследие предков.

Объездив со своими учениками весь Дагестан, он замечает, что пленэр – это возможность видеть натуру такой, какая она есть, передавая ее настроение, накладывая на свое мироощущение сюжетные мотивы и создавая авторское искусство, которое и должно стать в дальнейшем узнаваемым почерком автора, его фишкой. Араслангерей Акавов считает, что цивилизационное устройство Дагестана позволяет рассуждать о том, что, прикасаясь к миру искусства, к истории, касаешься лишь малой части заповедной земли, и потомкам еще предстоит открывать этот мир для себя, погружаясь в легендарное прошлое.

Неслучайно увлечение мастера театральным миром, сценографией. Его театральные роли – тоже дань историческому наследию, позволяющему прикоснуться к нему. Он говорит о преемственности художественного творчества не только в ближнем круге, но и в той системе ценностей, что свойственна дагестанцам.

– Это спасет нас от всего того, чем чреват опасный мир, разрушающий психологию, обнажающий нерв, стремящийся подавить всё то, что можно отнести к идентичности дагестанцев, – уверен художник. – Западный манкуртизм – опасная штука, и от него надо оберегать каждое новое поколение.

Ярки, динамичны и его скульп­турные работы. В них бьется живая мысль, очеловечивая образы, оживляя сюжеты, максимально приближенные к тому, что притягивает глаз мастера. Единая канва его творчества – словно живой документ, запечатлевающий время, людей, столь модный ныне горский быт, который свойственен дагестанцам нового поколения.

Араслангерей Акавов гордится своими учениками. Правда, сетует на то, что прием на отделение графики сокращен. А это недопустимо. Заслуженный художник Дагестана и России, доцент кафедры ИЗО, он ведёт курс рисунка, живописи, композиции, техники и технологии графических материалов. Лауреат многочисленных зарубежных, республиканских, персональных выставок. Он счастлив в семье, в детях, во внуках, горд тем, что творчество – неотъемлемая часть их жизни. Убежден, что в этом и есть преемственность всего сущего на земле.