Раздвоенного времени приметы

В этом попытался разобраться друг Гамзатова, профессор, академик Гамид Бучаев, раскрыв образ «своего Расула», запомнившегося как величием, так и необыкновенной простотой.

Задавшись целью расшифровать клинопись поэта, автор в большей степени характеризует его как классика изысканной многозначной философской лирики. И в книге «Расул Гамзатов и развитие Дагестана» делает вывод: не стань Расул поэтом, он всё равно бы остался в истории человеком, чья цель – проникновение в смысл общечеловеческих истин, рассматривая их как ценности, на которых зиждется идеология мира.

Исследуя творчество поэта, Бучаев дает непредвзятую оценку поэтическому наследию, связанному с проникновенной гамзатовской лирикой, воспеванием поэтом образа горянки, своей музы Патимат, героев Великой Отечественной войны, трудового подвига женщин в тылу…

Следуя желанию поделиться с читателем тем, что не всякому дано знать, автор, «подсмотрев» поэта в различных коллизиях, дает оценку личности Расула, раскрывая его роль в общественной жизни. Ведь к его мнению прислушивались признанные авторитеты в экономике, политике, дипломатии, культуре… Это были годы необыкновенного подъема. Развитие получила гидроэнергетика, строились дороги, газифицировались дальние села, в каждом доме горца было электричество. Решались важные социально-экономические вопросы.

Автор отдает должное поэту, к которому и сам не раз обращался за советом, замечая, что республике недостает мудрого Расула, его горячих призывов к миру, братству, противостоянию безу­мству стяжательства и жажды наживы. Гамид Бучаев размышляет о том, как бы провидец Расул отнесся к событиям на Украине, не сомневаясь, что он нашел бы для этого такие слова, которые отрезвили бы украинский народ, теряющий своих сыновей.

Тоскуя по любви дагестанцев к чтению, автор вспоминает времена, когда тиражи произведений Р. Гамзатова были огромными. Тогда книги поэта, известные всему миру, связывали республику со всей страной ярким творчеством, проникающим в людские души и сердца. Это были годы подъема горного края, невиданной индустриализации. И казалось, что регион-донор на пути к большой результативности, экономическому росту.

Поэт, чьи емкие метафорические образы отражали само время, внутреннее состояние общества, став выразителем эпохи социализма, узрел в существующей формации ту самую народность, что придавала импульс развитию человеческих отношений, производительных сил и творческой зрелости, воспевающей духовно-нравственные идеа­лы будущего.

Влюбленный в жизнь поэт совершенно не был готов к вселенскому распаду, расколовшему общество. А наступившее разочарование было подобно смертельному выстрелу в спину, став одной из основных причин состояния растерянности творческой интеллигенции, оказавшейся в условиях, когда на смену здравой идеологии пришли новые времена, оставшиеся в памяти как лихое безвременье.

Церемония открытия в Москве памятника Расулу Гамзатову / kremlin.ru

В. Путин: «В его имени и звон сабли, и мудрость стихов, в его стихах – великие традиции предков, сила и величие гор, равнин, трагическая и великая история Кавказа»

Для автора крушение прежних идеалов оказалось не меньшей драмой. Общение с «невольником чести» стало моментом истины, когда поэт, вопрошая, что ждет великую страну и кто повинен в ее развале, сожалел о том, что закончилась эпоха всеобщего подъема, исчезли герои, о которых он писал. Им на смену пришло бездуховное общество потребителей. Растерянный, он не находил ответа, но оставался со своим народом до конца.

Бучаев бережно ведет читателя по расуловскому маршруту, детализируя каждое мгновение общения с поэтом, находя для этого особые слова. Вспоминает, как в период его ректорства в ДГУНХ Гамзатов не раз обращался к нему с просьбой устроить в вуз выходцев из бедных семей. Делился, что к власти приходят чиновники, которые «не читают книг». И горевал о том, что литература – как проза, так и поэзия – перестала быть тем нравственным началом, что возвышали личность, проявляющую активную жизненную позицию, сознательное отношение к долгу.

Воистину патриот, Расул оставался выразителем идеологии совести, призывая многомиллионную аудиторию к следованию горским ценностям на примере авторского идеала персонажей, воплощающих национальный характер. Собственно, «Мой Дагестан» – энциклопедия дагестанской жизни, и есть конструирование малой родины, идентичности, смыслов, внутренних ощущений, связанных с древней историей загадочного края поэтов и сказителей, мудрецов и философов, праведников и знатоков душ человеческих, объединенных кодексом чести горцев. Их история брала начало в теснинах гор, первозданной природе, рождающей людей необыкновенной крепости, гордых и безрассудных в бесконечной любви к родному краю. И сам великий поэт, и его друг Гамид Бучаев являются олицетворением и частью своего народа, за который они готовы отдать жизнь.

Фото из архива Союза писателей РД

Народная любовь пришла к Гамзатову не только за великое творчество. Будучи депутатом Верховного Совета СССР, Расул Гамзатов не просто решал вопросы простых дагестанцев, считая, что интересы людей и есть то главное, на что должен реагировать депутат. Но внимательно прослеживал выполнение депутатских запросов, помня в лицо многих обратившихся за помощью. Не уставая, обращался к Федеральному центру о выделении помощи на нужды дагестанцев, живущих в условиях высокогорья. Как правило, люди просили помочь району, колхозу, селу, что особенно грело душу поэта. И к его мнению в Москве прислушивались, оказывали конкретную помощь республике.

В последние годы жизни Гамзатов всё чаще выражал беспокойство, что горы пустеют, а люди выбирают большие города, растворяясь в многоголосой толпе горожан, теряя языковые навыки, утрачивая исконное.

Поэт, публицист, переводчик, общественный и политический деятель. Лучезарный и приближенный к народу, мыслящий философскими и нравственными категориями. Его творчество никого не оставляло равнодушным. Сокровенная лирика, гражданская поэзия запоминались острой эмоциональной нотой, оставаясь в душе светлым чувством.

Читавшие в подлиннике его произведения, пишет автор, свидетельствовали, что даже самые удачные переводы не передавали всю красочность родного языка, каждое слово которого было наполнено смыслом не одного, а нескольких интонационных значений. Но нельзя забывать, что он ведь был сыном своего отца, поэзия которого заставляла его быть другим, но поэтом, рожденным Гамзатом Цадасой.

Его книги были переведены на более чем пятьдесят иностранных языков. Он смог достучаться до сердца каждого силой таланта, особой лирической чувственностью, гражданственностью. Памятник дагестанскому поэту установлены в Каире, Непале и даже в Голливуде. И, что греет душу, в самом сердце нашей Родины – Москве.

Автор с трепетом рассказывает читателю, как праздник Белых журавлей отмечается в его детище – ДГУНХе, собирая под сводами будущее Дагестана, для которого это история воплощенной любви к родине, о чем с чувством рассуждал поэт, воспевая всех тех, кто не вернулся с Великой Отечественной войны. «Они постучались в мое сердце, скорбной чередой прошли перед глазами и, на миг показалось, превратились в белых журавлей, в птиц нашей памяти, грустной и щемящей нотой врывающихся в повседневность. Там, в Хиросиме, я написал стихи, навеянные скорбными датами. Их замечательно перевел Наум Гребнев, Ян Френкель переложил на музыку, а спел душой Марк Бернес».

Это и есть вечная память о великом поэте…