Триумф и трагедия Айседоры Дункан

Айседора всегда свято верила в свой путь, в предназначение. В этом она была похожа на свою мать Мери Дору Грей, которая одна поднимала четверых детей. Ее муж Джозеф Дункан, разорившись, бросил семью, когда самой младшей Айседоре исполнилось всего несколько месяцев. И что такое крайняя нужда, семья знала не понаслышке.

Но вот что интересно. В этой бедной семье с утра до вечера звучала музыка. Мать была талантливой пианисткой и почти полдня давала уроки, а потом, усадив дочерей и сыновей, без устали играла для них Бетховена, Шумана, Моцарта.

«Я всё равно буду танцевать»

Когда Айседоре исполнилось 14 лет, она бросила школу и организовала для своих сверстников что-то вроде танцевальной студии. А через два года вместе со старшей сестрой стала вести занятия за деньги. Мать была недовольна тем, что дочь перестала ходить в школу, и пыталась запретить ей танцевать. Но не тут-то было. Айседора в несколько резкой форме заявила маме: «Я всё равно буду танцевать».

И мама смирилась с выбором дочери. Дункан никто никогда не учил танцевать. Всё, что она делала, было заложено в нее с рождения. Сначала только импровизировала, следуя полету фантазии. С ходу научилась воплощать любое красивое движение, приходившее ей в голову. Также Айседора очень много читала, в основном, правда, древнегреческую литературу. Она любила исключительно всё греческое. И в конце концов стала танцевать только в греческой тунике или в полупрозрачной одежде и без обуви. Не придерживалась никаких традиционных канонов. Стиль танца у нее был выработан свой собственный. В итоге эта незаурядная женщина создала исключительно новый вид искусства движения, противопоставив классической школе балета свободный пластический танец.

«Дункан танцует всё то, что другие люди говорят, поют, пишут, играют, рисуют», – отзывался о ней наш соотечественник поэт Максимилиан Волошин.

А вот что говорил всемирно известный художник Эжен Каррьер: «Стремясь выразить человеческие чувства языком танца, она открыла свою выразительность. Думая о греках, Айседора прислушивается только к себе и предлагает нам собственную радость и горе…»

Действительно, современники, видевшие Дункан на сцене, утверждали, что ее танцы не были похожи ни на какие другие. Они завораживали, поражали, удивляли. Айседора могла станцевать что угодно – сонату, симфонию, увядание цветка, бой с воображаемой… дверью.

Любовь

Одни из первых гастролей Дункан состоялись в Берлине в 1903 году. Это был невероятный триумф. Ее стали называть «божественной» и пытались целовать подол туники. Перед ней рассыпали цветы и просили автографы.

Однако спустя некоторое время в столице Германии 25-летняя танцовщица оказалась в водовороте не столько творческих, сколько личных переживаний – она влюбилась в венгерского актера Оскара Бережи.

Этот артист почему-то любил ходить в шляпе с большими полями и с толстой тростью. За что получил кличку «шляпа». Но Айседора до такой степени полюбила его, что даже на время забыла о своем искусстве. Кстати, именно оно впоследствии и стало ее спасением, когда они с Оскаром расстались.

Спустя год танцовщица увлеклась немецким писателем Генрихом Тоде. А в 1906 году во время первых гастролей в России Дункан буквально закрутила роман с русским режиссером Константином Станиславским. Известный режиссер любил и в то же время словно опасался Айседору.

Считал ее немного сумасбродной. Он, обескураженный пылкостью танцовщицы, как-то спросил ее:

– Но что мы будем делать с ребенком?

– С каким ребенком? – удивилась Дункан.

– С нашим, конечно, – спокойно заметил режиссер. – Что мы будем делать с ним? Видите ли, я не могу допустить, чтобы кто-нибудь из моих детей воспитывался вне моего влияния. А это оказалось бы затруднительно при моем настоящем семейном положении.

У Айседоры было двое детей от разных браков. Отцом дочери Дейдре был талантливый художник Гордон Крэг. А сын Патрик родился от миллионера Париса Зингера. Он был потомком известной династии Зингеров – изобретателей швейной машинки.

Парис в течение нескольких лет помогал становлению школы танцев Айседоры. Но хорошим супругом для женщины так и не стал из-за собственного взрывного и ревнивого характера. Семь лет, отведенных Дункан судьбой на роль матери, вероятно, были самыми счастливыми в ее жизни. Она любила Дейдре и Патрика настолько, насколько только может любить мать. Их смерть в апреле 1913 года (автомобиль, в котором они ехали вместе с няней, сорвался с набережной и упал в Сену) разделила ее жизнь на две части. После потери детей она уже не жила, а старалась жить. Чтобы забыться, отправлялась из одного путешествия в другое. Много общалась с разными людьми.

Снова и снова работала над своим танцем.

Новый мир

Когда Айседора в марте 1921 года приехала в Советскую Россию, то, сойдя с поезда, сразу на перроне воскликнула: «Я люблю русскую революцию».

Ей бурно аплодировали. Сейчас многие историки считают, что танцовщица приехала в Россию, чтобы убежать как бы от самой себя. Она была очень несчастлива и попыталась найти успокоение в стране, где, по ее мнению, после революции всё должно быть идеально. Но это было не так.

Единственной ее радостью тогда, пожалуй, стало знакомство с поэтом Сергеем Есениным.

Однажды в особняке, принадлежавшем ранее одному сахарозаводчику, Айседоре устроили пышный прием государственные деятели во главе с А. Луначарским.

Когда она увидела сохранившуюся с царских времен дорогую мебель, то это привело ее в негодование. Во время своей речи Дункан с бокалом в руке сказала:

– Товарищи, вы совершили революцию. Вы строите новый прекрасный мир, ломаете всё старое, ненужное и обветшалое. Вы сумели выкинуть сахарных королей из их дворцов. Но почему же вы сохранили дурной вкус их жилищ? Выбросьте за окно эти отвратительные пузатые стульчики…

Сама Айседора была абсолютно равнодушна и к обстановке, и к отсутствию денег, и к скудости еды. Она говорила:

– Я хочу только «черни хлеб, черни каша», но тысячу детей и большой зал…

Очень много ныне говорят и спорят на тему: любила ли знаменитая танцовщица русского лирика Сергея Есенина?

Конечно, любила, несмотря на приличную разницу в возрасте. Ему – 27 лет, а ей было уже 45.

А любила она его потому, что он невольно напоминал ей погибшего сына Патрика. Светлые кудри, голубые глаза, нежный овал лица. Наверное, именно таким представлялся ей взрослый сын.

Любил ли Есенин свою «божественную босоножку»?

Приведу маленький отрывок из воспоминаний издателя И. Евдокимова. Разговор с поэтом у него состоялся зимой 1925 года.

– Тебе нравится мой шарф, – улыбаясь, неожиданно спросил Есенин.

– Да, очень красивый у тебя шарф!

Есенин, продолжая радостно улыбаться, заметил:

– Это подарок Айседоры. Она мне подарила. Ты знаешь ее?

– Как же. Лет двенадцать назад я бывал на ее выступлениях здесь, в Москве.

– Эх, как эта старуха любила меня! – горько сказал Есенин.

Помолчал, а потом громко воскликнул:

– И я ее любил. Но я устал от нее.

Есенин и Дункан часто ругались и убегали друг от друга. И почему-то непременно на Кавказ. Она любила отдыхать в Пятигорске, а Сергей уезжал в Тбилиси.

Но расстались они в Темир-Хан-Шуре. Он приехал для встречи с литератором Арсением Аврамовым. Дункан появилась в городе спустя неделю, чтобы найти Есенина. Однако он не стал с ней разговаривать. Развернулся и молча ушел прочь.

Последний путь

Айседора уехала из Советской России в конце 1923 года.

Известие о гибели Есенина застало ее в Париже.

«Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием», – говорила она местным журналистам.

А спустя два года тысячи людей оплакивали уже смерть самой Дункан.

Вечером 14 октября 1927 года танцовщица вышла на улицу и, улыбаясь, сказала провожавшим спутникам: «Прощайте, друзья! Я иду к вечной славе!»

Через несколько минут ее жизнь оборвалась.

Красная шаль, накинутая на плечи, скользнула за борт спортивного автомобиля, зацепилась за колесо и сдавила Айседоре горло. Смерть наступила мгновенно. Трагедия случилась в Ницце, но похоронили Дункан в Париже. Вся Франция горевала по поводу смерти прекрасной женщины и талантливой танцовщицы.