Законы живописи

Начало

Рисовать начал с малых лет. В начальной Могохской школе Гергебильского района учитель рисования обратил внимание на мальчишку с вечным карандашом в руках. Он долго работал с Хабибурахманом, пока родители со всей семьей не переехали в город. «Уроки сельского учителя, заслуженного учителя РД стали для меня подспорьем, ведь именно он первым преподал мне законы рисунка, с которых начинается художник, поддерживал стремление к творчеству», – рассказывает Омаров.

– Нас было четверо в семье. Отец работал в сельсовете, учителем начальных классов, пешком ходил из Могоха, через Аркас в Буйнакск. Мама, как водится, занималась семьёй. Но никто из родителей не отговаривал меня от баловства на бумаге. Помню, у моего отца был каллиграфический почерк. И мне это так нравилось. Это тоже было своеобразным творчеством, уважением к тому, кому была адресованы письма-послания, – говорит Омаров.

Как и полагается, прослужил два года в армии, вернулся и сразу устроился на махачкалинский завод радиотоваров. Поступил на подготовительное отделение худграфа ДГПУ, подтянул профилирующие предметы и был зачислен в студенты вуза.

– Замечательное было время, – вспоминает Хабибурахман Гаджиевич, – бесшабашное, студенческое. Как мы радовались успехам друг друга, сколько в этом было той необыкновенной дружбы, что остается на всю жизнь.

Уже тогда худграфовские педагоги отмечали особую авторскую манеру будущего художника, бравшегося за сложные темы, овладевавшего тем опытом, что является основой любого творчества. Закончившему с отличием худграф парню было предложено остаться учебным мастером, а затем и ассистентом кафедры живописи.

– У меня уже зрело в голове желание отражать на холсте обычную жизнь простого человека, обращаться к наиболее сложной портретной тематике, браться за историческую фактуру периода Кавказской войны, – делится Омаров.

Каноны большого искусства

Органичным для себя художник посчитал желание стать аспирантом очного отделения художественно-графического факультета Московского педагогического государственного университета им. Ленина.

– Тогда, в 1990-е, студенческая жизнь была лишена прежних творческих встреч, общения со знаменитостями. Мы ходили в «ленинку» со своими лампочками, вкручивая их в настольную лампу. И для меня уединение с будущей научной работой стало своеобразной защитной реакцией от небытия, тех времен, когда страна пребывала в шоковом состоянии, просто выживая, – вспоминает художник.

Будущему кандидату наук повезло с академической профессурой, строго следовавшей канонам живописи, требующей от аспирантов неукоснительного соблюдения теории и методики преподавания изобразительного искусства.

– После защиты я вернулся в Дагестан с планами возрождения среди молодежи интереса к творчеству, – рассказывает Омаров. – Ведь в те годы молодые люди все больше тяготели к бизнесу, приносящему большие деньги. Это был пик утраты ценностей, породивший уродливые явления, превращая духовность в предмет торга. Тогда на импровизированных художественных рынках царил дешевый кич. И это было больно. К счастью, дагестанский худграф сохранял традиции изобразительного искусства, возрождая непопулярную тогда графику, прикладное творчество, возвращая на круги своя художников, запутавшихся в выражении модных направлений, в желании быть нестандартными.

Для самого Хабибурахмана Омарова принципиально важным было держать планку традиционного реального искусства, придавая особое значение визуальному анализу, применяя комплексный подход к изучению теоретических направлений в обучении будущих художников. Они получили профессиональные навыки на практике, демонстрируя в том же классическом рисунке формулу «знаю-выражаю», формируя объемно-пространственное творческое мышление.

Другое дело, замечает мастер, во что выливалось мировоззренческое восприятие художественных форм самого художника. Станет ли он крепким специалистом или пополнит число тех, кто, не мудрствуя лукаво, кинется изображать перформанс, претендующий на оригинальность. Он замечает, что в свое время за настоящими классическими российскими художниками на Западе велась охота. Их прельщали большими деньгами, престижными профессорскими должностями. А в 1990-е на выставки передвижников в Москве выстраивались километровые очереди: люди соскучились по искусству, в котором есть сам человек, его природа, драматизм, присущий обычным простым людям.

Купируя человеческие отношения

Мастер остается приверженцем реального искусства, в котором купируются человеческие отношения в природной естественной манере. И замечает, что его факультетское «кураторство» начиная с 2013 года является последовательной цепочкой сохранения живого, натурального мира, в котором люди – живые образы, ощущающие и передающие энергетику чувств. Так на холсте рождается жизнь как она есть, без приукрашиваний, честно и правдиво.

«Окрестности села Могох»

Он вспоминает свою раннюю работу «Юность», которой руководил А. Б. Мусаев, ныне академик РАХ, повторить которую ныне просто невозможно – столько в ней внутренней красоты, духовной силы, брызжущего оптимизма. За эту работу художник получил премию Дагестанского обкома комсомола. Другая его работа «Окрестности села Могох» год провисела в штаб-квартире ООН в Париже, привлекая не экзотикой, а необъяснимой философией человека земли. Казалось бы, обычный сельский пейзаж, хлопоты людей, живущих на земле. Но сколько внутренних эмоциональных эффектов…

«Улочки в Чадаколоб». Тот же быт. Сельское подворье. При скупости изобразительных средств, сдержанной цветовой гамме художник создает образ малой родины, что проходит через всю жизнь. А вот знаменитый Гамсутль. Освещаемый обильным солнцем, он все еще дышит надеждой на возрождение. А портрет имама Шамиля. Он сложный, тревожный, отражающий время в период вынужденной эмиграции. В нем философская недосказанность, тайна личности, так и не раскрытая для современников нового тысячелетия. Мастер вспоминает, что прежде чем приступить к образу великого старца, он много читал, знакомился с историческими документами на тему Кавказской войны, стараясь узнать как можно больше об историческом персонаже своего времени.

– Уверен, что художник – это прежде всего образованный человек, он должен много читать, много знать, – говорит Хабибурахман Гаджиевич, вспоминая, что когда его выпускали из вуза, он должен был уметь преподавать рисование, черчение, труд. И каждый из этих предметов рассматривался как важная профессиональная составная. Это является важным и сейчас, когда новые технологии – неотъемлемая часть «художественного производства».

Декан одного из самых востребованных факультетов знает, о чем говорит. И считает, что худграф – это сложный образовательный комплекс, и здесь, как и в каждой высшей школе, реализуются ФГОСы, требующие детализации образовательного процесса. Злободневным остается вопрос с бюджетными местами, многие специальности недоступны для талантливой молодежи. И все эти вопросы находятся в сфере внимания декана.

Несмотря на плотный рабочий график, количество выставок, в которых принял участие Омаров, можно считать рекордным. Всего их около сорока. И каждая из них – явление в дагестанском искусстве, свежий взгляд на дагестанскую натуру, отражение всего того, что цепляет глаз художника новизной, проектами будущего, всем тем, что движет искусство вперед.

Профессор Омаров – автор около 60 научных и учебно-республиканских, региональных изданий, учебных программ для отделения изобразительного искусства по рисунку, живописи, композиции. И сам является разработчиком основных профессиональных образовательных программ, учебных планов второго и третьего поколений ФГОСов по трем специальностям и трем профилям очной и заочной форм обучения, по которым функционирует худграф ДГПУ.

За свою творческую жизнь Хабибурахман Омаров был награжден множеством дипломов, почетной грамотой Всероссийской выставки Союза художников РФ за участие в международных выставках. Он заслуженный художник РД. Является федеральным экспертом ежегодного проекта Всероссийского фестиваля-конкурса «Потомки великих мастеров». За 38 лет работы в университете педагог подготовил огромное количество учеников.