«Большой Иван из Кизляра»

Валентин Иванов (на снимке в центре) и был таким. «Ивановы мы», – так он любил говорить и так жил, открыто, думая не о себе, а о людях. Два года прошло, как его не стало. А коллеги считают, что он остался в их жизни и вот сейчас войдет со своей необыкновенной улыбкой, запомнившейся навсегда…

Многое в его жизни складывалось так, а не иначе, покоряя силой характера, цельностью, внутренней энергетикой, душевным посылом, спрессованным чувством ответственности. Вожак, он сразу выделялся из толпы: в нем ощущалась та необыкновенная притягательность, что вела за собой. Ведь он был из тех, для кого Родина не пристанище, а земля, которой он дорожил, не отделяя себя от тех, кто живет на ней. И хоть и родился в Ростовской области, куда отец, агроном, молодой выпускник Дагестанского сельхозинститута, приехал по распределению, но кровь тянула к той корневой основе, рождающей поколение за поколением, врастая в землю, дороже которой ничего не может быть.

И родителей, Игоря Федоровича и Людмилу Захаровну, можно считать исконными дагестанцами, жившими духом интернациональной семьи – хлебосольной, радушной, открытой. Таким же воспитали и сыновей, имевших множество друзей, вместе с которыми они могли лезгинку станцевать, почувствовав себя своими в многоголосице интернационального края.

– Так сложилось, – рассказывает брат Александр Иванов, – что родители наши в силу своего характера обладали множеством друзей. Отец всю жизнь проработал начальником отдела кормопроизводства республики, мать – начальником отдела ГСМ в Дагагроснабе. Валентин, старший из нас, после школы выбрал ДГУ, факультет иностранных языков. Тяга к языкам у него еще со знаменитой тринадцатой школы. Да и бабушка наша была директором седьмой школы в Махачкале, а дед, отец матери, кавалером ордена Ленина, лауреатом Сталинской премии.

Так мы думали, что и он пойдет по учительской стезе. Но судьба распорядилась иначе. В армии Валентин служил замполитом в Закавказском военном округе на советско-турецкой границе, в бывшем Ленинакане. В нем уже тогда проявилась командирская жилка, ладилось с сослуживцами – он ведь хоть и молод был, но мудрый, знал, как надо вести себя, и никогда не чурался никакой работы. И вот такая армейская закваска, коммуникабельность подтолкнули армейское руководство рекомендовать его инструктором райкома партии в Тарумовский район, откуда перевели в Тарумовский райотдел внутренних дел заместителем начальника по политчасти. А уж позже он закончил Академию МВД СССР – это был последний эсесесеровский выпуск.

– Валентин вообще был удивительный человек, – замечает Александр Игоревич, – он создавал вокруг себя обстановку семейственности, дружеских отношений, боевого братства, дорожил сослуживцами. А именно такая складывалась в 90-е обстановка на Кавказе, и милиция в те годы напоминала боевой штаб, а работники правоохранительных органов дневали и ночевали на работе и гибли, как на войне. Он и сам рисковал жизнью почти обыденно, не считая это подвигом. Так он жил. Помнится, тогда впервые Валентин попал в новостную сводку федеральных СМИ, а Первый канал снял сюжет о подполковнике, спасшем взятую на границе с Чечней бандитом в заложники семью и угрожавшим взорвать машину. Думал ли он тогда, что спасает людей ценой собственной жизни? Да нет, конечно, в голове боевого офицера сразу родился рискованный план, и он предложил преступнику себя в заложники в обмен на ребенка. Это была блестящая операция, в которой он сумел ликвидировать бандита. Героем себя не считал, но его считали героем коллеги. Да вот только документы на представление так и не дошли до нужной инстанции.

Многое в биографии этого человека было наполнено той опасной деятельностью, о которой он не рассказывал, той необыкновенности, что была характерна для него. И это не только его умение ладить с людьми, но и высочайшая школа профессионализма, позволяющая опережать возможные опасные для жизни инциденты, принимать решения, максимально оберегая коллег, заложников, как это было в 96-м, когда международные бандформирования вошли в Кизлярский роддом, чтобы, прикрываясь женщинами, диктовать свои условия. Он тогда словно окаменел от содеянного, ему невыносимо было наблюдать за обезумевшими женщинами. Но надо было держаться.

И сколько таких случаев было в его жизни. Он вообще отличался не кабинетным подходом к делу, а настоящей оперативной работой, глубокой аналитикой, волевым решением. И это не могло остаться незамеченным. Его карьера развивалась стремительно – начальник РОВД, третьего отдела Главного управления МВД РФ по ЮФО, начальник криминальной полиции Управления Дагестанской границы, замминистра МВД Ингушетии.

Его командировки в качестве начальника криминальной полиции, связанные с риском для жизни, можно было считать особым спецзаданием, он точно рассчитывал свои силы, на каком бы посту ни находился. Два года Валентин Игоревич проработал замминистра внутренних дел Ингушетии. И ингушские коллеги ценили его за твердость, умение разбираться в каждом конкретном случае, выбирая оптимальный вариант решения того или иного вопроса. А его назначение на должность начальника третьего отдела Главного управления МВД РФ по ЮФО можно было рассматривать как высокую оценку профессиональной деятельности.

Александр Игоревич замечает, многое, что можно поставить в плюс его брату, это не только служебные, но и личные качества. И то, что он в свое время стал казачьим атаманом, говорит прежде всего о его громадном авторитете. Атаман Кизлярского округа – в его полномочия входили казачьи организации, входящие в госреестр на территории Дагестана.

– Знаете, казаки ведь народ суровый, разборчивый и атамана выбирают по самым строгим меркам, – замечает Александр Игоревич. – В его бытность был создан Республиканский казачий центр, под него выделено здание, оборудованное оргтехникой, транспорт. То есть создан живой действующий организм, рассматривающий внутри­окружные вопросы. Можно сказать, что все организационные проблемы казачества решались как первоочередные.

Мы диву давались, как у него все складно выходило. Он мог договориться с самым яростным спорщиком. Но он и был таким, приводил довод, да такой, что утихомиривались те, кто с ним мог не соглашаться. Я часто задумываюсь, кровь что ли в нем такая была особенная. У нас ведь в казачьем роду все крепкие были, не боялись идти против течения, и что отличало их, так это не должность, а отношение к людям. Валентин Игоревич мог заглянуть на огонек к простому человеку, чтобы спросить, как ему живется, чего недостает, нужна ли помощь. И люди тянулись к нему. Где бы он ни появлялся, вокруг собиралась толпа, и не всегда с просьбами обращались, а просто поговорить по душам, что иной раз недостает чиновникам. Никогда не ходил с охраной, зазорным считал от людей прятаться. И не выстраивал свой диалог с людьми специально, разговор шел простой, и люди были с ним откровенны, за это и ценили. Он не кичился своими заслугами, наградами, но гордился медалью «За отвагу», полученной за Кизлярские события. А иногда и вовсе стеснялся носить военный китель, сияющий золотым блеском медалей и орденов.

Увлекающийся человек, Валентин Игоревич много читал, любил рыбалку, а еще – когда в доме много гостей. Хороший семьянин, обожал внуков. Друзья считали его душой компании, надежным другом. И еще, он никогда не старался казаться лучше, чем есть. Но был действительно лучшим.

Рано ли он ушел? Ой, рано… Но ведь он никогда не демонстрировал пережитое, все переносил внутри, оставляя зарубки на сердце, которое не выдержало, дав сбой в 59 лет. А ведь сколько было задумок! Он так любил жизнь, был любящим отцом. Дети пошли по его стопам. Дочь – старший помощник прокурора одного из районов Ростова, сын работает в управлении внутренних дел старшим уполномоченным Ростовской области.

– Для нашего большого рода он остается путеводной звездой, – говорит Александр Игоревич, – я младше него был на шесть лет, и его слово для меня было законом. Трудно и сегодня без его твердого мужского слова, обаяния, того, что объединяло не только семью, род, но и земляков, ценивших за необыкновенный характер, любовь к людям, которым он отдавал сердце. Кизлярцы помнят своего атамана. Он ведь был действительно атаманом, за которым можно пойти, который останется в памяти как опора большой семьи…