Дядя Боря

Парни знали, что за плечами у дяди Бори  фронтовое прошлое, и частенько просили его рассказать, как воевал. Но он не любил вспоминать об этом. Война – это не прогулка, не романтическое приключение. Война – это кровь, грязь, холод, страх, боль… Дядя Боря не умел  говорить о ней, как иные, – пустыми фразами, трескучими лозунгами. Он был настоящий, искренний во всем. И на войне тоже. Он один из рядовых войны. Обыкновенный солдат, зубами выгрызавший нашу победу.

Борис Румянцев (на снимке слева) ушел на фронт из   Подмосковья, родного  городка Струнино. Семнадцатилетним. Крепкий, спортивный, он оказывался  всегда там, где опаснее всего. Не умел беречь себя.  Об этом лучше всяких слов говорят его награды: ордена Боевого Красного Знамени и Красной Звезды. Ему долго везло, правильно говорят, что смелого пуля боится. Дошел до Чехословакии.

Без ранения все же не обошлось, руку зацепило в одном из боев.    Попал в буйнакский полевой госпиталь. Там и познакомился со своей будущей супругой Магдалиной Нагапетовой, работавшей санитаркой.

Повезло дяде Боре с женой, словом, жили душа в душу. Она не ревновала его к футболу. А ведь этой пламенной страсти он отдавал все время. С воспитанниками своими работал не от сих до сих, а фанатично, без выходных. Как он относился к ученикам, ярко демонстрирует такой случай. Как–то  команда ехала с очередной игры из Махачкалы, и на перевале сломался автобус. Когда ребята из команды попытались посадить его на попутку, он отказался наотрез: для всех ведь места не было. Так и дошёл пешком со своими подопечными до Буйнакска.

Когда в 1990-е годы стадион превратили в вещевой рынок, дядя Боря оказался  лишённым своего любимого дела, пытался изгнать торговцев из храма спорта, но, увы, его голос не был услышан. Он хорошо отзывался о Хизри Шихсаидове, в то время главе Буйнакского района, ратовал за поддержку футбола.

… Он покинул мир 29 августа 1995 года. Но, как мне представляется, ушел физически. Незримое  же его присутствие всегда ощущается на буйнакском стадионе.