Фемида не плачет

Чисто по-человечески действительно жалко. Говорил озабоченно что-то с высокой трибуны, возвращался с работы после трудов не всегда праведных в свой роскошный особняк, радовался домочадцам, и вдруг что-то пошло не так. Удар, шок – и эта решетка, отделившая его от остального мира, кажется не совсем реальной.

Хочется проснуться от кошмарного сна, но этого не происходит. Происходят адаптация к новым условиям и поиск выхода из создавшегося положения. Адвокаты кажутся магами и чародеями – ведь было сколько случаев, когда им удавалось склонить чашу весов в руках Фемиды в нужную сторону!

Декриминализация Дагестана перекинулась на российские просторы: арестованы братья Зияудин и Магомед Магомедовы, первый днем позже собирался вылететь в Майами на личном самолете. Это тоже кошмар. Вместо американского курортного Майами теперь небо в клеточку. Суетятся адвокаты, снуют телевизионщики: «Скажите что-нибудь, потом, может быть, уже возможности не будет!» И они говорят, что не виноваты. Братья мрачны и немногословны.

Жалко? Конечно, по-человечески жалко. Наши, дагестанские, все же люди. Да, конечно, последнее слово за судом, вердикт вынесет та самая Фемида, которой древние греки закрыли повязкой глаза для пущей объективности.

А что происходит-то? А происходит декриминализация. Не только Дагестана, но и других регионов Российской Федерации. Да, сквозь слезы, но через это надо перешагнуть. Это надо преодолеть.

Но Фемида никогда не плачет. Если и плачет, то ее слез не видно, повязка ведь на глазах. Но слезы видны на глазах близких и родственников арестованных. Поговорка о том, что нельзя никогда зарекаться от тюрьмы и от сумы, обретает реальные и конкретные очертания, они ощутимы и горьки. Такова жизнь!

Но ведь свою жизнь мы строим сами. Бог нам дал разум для осмысления окружающего мира и совесть, чтобы правильно разум использовать. Когда человек, наделенный государством высокими полномочиями, распоряжается государственными и, если быть точным, народными, нашими с вами деньгами, начинает чертить криминальные схемы, то он не может не знать, что идет против: а) закона, б) совести, в) государства, г) народа.

При этом здравый смысл, дублируя придушенную совесть, подсказывает:

— Чревато последствиями! Отвечать когда-нибудь придется…

Но ум, как известно по Фёдору Достоевскому, – подлец и оправдает любую подлость. Ум — да, оправдает. Но суд не всегда. Если бы всегда! Тогда и не нашлась бы та лукавая лазейка: все воруют, до меня тоже воровали, и ничего! Авось обойдется, авось выкручусь…

Действительно, в последние десятилетия в России и в нашем родном Дагестане многим обходилось, выкручивались. Да что там, облачались в тогу благодетеля и мецената и срывали аплодисменты у толпы. Но через какое-то время та самая толпа снова мрачнела и начинала роптать: воруют, на «лапу» берут!

Вообще никакая вещь, явление бесконечно продолжаться не могут. Приходят час неминуемой истины, минута запоздалого раскаяния и секунды понимания ужаса происходящего.

А что происходит-то? А происходит декриминализация. Не только Дагестана, но и других регионов Российской Федерации. Да, сквозь слезы, но через это надо перешагнуть. Это надо преодолеть. Жить по закону и по совести – это не только для обычного гражданина, честно отсчитывающего со своей скудной зарплаты государству 13%, это и для тех, в чьи руки попадают наши трудовые 13%!

А нам-то чего слезу мужскую ронять? Ведь когда казнокрад и мздоимец клал в карман миллионы, сработанные из наших 13 процентов, он ни разу не подумал о том, что нам приходится во многом себе отказывать, чтобы детей своих одеть, обуть, накормить и в жизнь благополучно отправить. Они еще ни разу не подумали о том, что поездка на внедорожнике до загородной виллы и полёт в Майами на собственном самолете для них стали возможны лишь благодаря тому, что кто-то физически работает на земле, за станком, на пахнущей навозом ферме.

Вот она, декриминализация, наконец-то пришла. Не надо слез. Надо же когда-нибудь научиться жить по закону, по совести.