Гений и гении исторического народа

Флорентийское происхождение имеет гений Возрождения и всех времен Леонардо да Винчи. Обычно о нем пишут как о титане, существе почти сверхъестественном, которого в искусстве просто не с кем сравнить. Процветающая торговля, утонченные нравы и дипломатия, академия философии и пиры Платона, меценатство в науках и искусстве Папского престола и светских правителей, Данте, Петрарка, Боккаччо, целая плеяда блестящих художников Чимабуэ, Джотто ди Бондоне, Симоне Мартини, Мазолино, Мазаччо, Паоло Учелло, Фра Анджелико, Филиппо Липпи, Андреа Верроккьо, Донателло, Сандро Боттичелли, Андреа Мантенья подвели Возрождение к его расцвету в творчестве плеяды художников во главе с первым и непревзойденным Леонардо да Винчи, вечным его соперником Микеланджело Буонарроти, Рафаэлем Санти, Андреа дель Сарто, Бартоломео Фра, Тицианом, Себастьяно дель Пьюмбо, Антонио Корреджо… Но если автор Сикстинской капеллы Микеланджело мог соперничать с Леонардо в живописи, а творец Сикстинской Мадонны Рафаэль – в отражении чистого сияния женской красоты,  то в разносторонности таланта никто из живших в мире с Леонардо несопоставим.

Поражает не универсализм Леонардо, а гениальность результатов творчества. Признанный гений живописи и архитектуры остался непонятым в своих многочисленных инженерных и технических изобретениях, опередивших на века свое время, виртуозных сочинениях, могучем интеллекте, — свидетельство мощи человеческого разума, провозвестника наступления новой эры в истории человечества. Интуитивно художественное мышление этих ярких индивидуальностей обеспечило «расцвет ренессансного искусства с его поразительно свободным отношением к христианству и язычеству, духу и плоти, с его напряженностью и гармонией, идеализованностью и материальностью, нормативностью и богатством изобретательных индивидуальных поисков, с парадоксальным соединением всех этих противоположных вещей в целостном мироощущении, в законченном художественном стиле»,- пишет Л. Баткин, известный исследователь итальянского Возрождения. Эта культура удивительно созвучна сегодняшней постмодернистской своей терпимостью и эклектизмом – в этой переходной культуре сосуществуют выжимки античной, восточно-эллинистической,  христианско-средневековой, новоевропейской и других культур, философских традиций платонизма, герметизма, аверроизма и других. Мы можем здесь с сожалением заметить – история дагестанских народов не имеет даже элементов подобного с пространственно-временной значимостью; наверное, наши перспективы впереди…

Если немного перефразировать Гегеля, для этого великого перехода человечества к Новому времени мировой дух избрал субъектом истории итальянский народ. В чем специфика его духа в науке, культуре, экономике? Известно, что представители континентальной Европы  привержены к воображению и теории более, нежели практичные и прагматичные англичане и американцы. История не раз демонстрировала преимущества  французской и немецкой теоретической мысли в логике и дедуктивных науках над индуктивизмом и эмпиризмом англичан. Немцы благодаря методичности, педантичности, синтетическому складу ума, пожалуй, превосходят в научном исследовании не только тяготеющий к опыту предприимчивый ум англичан. В созерцательности, рационализме, мистицизме к немцам близки  французы, превосходящие их в изяществе остроумия, живости и восприимчивости ума, воображении. А вот  экспрессивные итальянцы, скорее, близки к аристократичным испанцам, склонным к импровизации, бессознательному творчеству, интуитивному видению мира. Наверное, итальянцы имеют более деятельный в практическом плане ум, некоторое преимущество  в предпринимательстве, в искусстве, опирающемся на импульсивность, но им не всегда  доступны философские и теоретические тонкости. Хотя уместно заметить: с древности считалось важным массовое освоение философии, а Лоренцо Медичи, поэт и меценат культуры Возрождения, видел величие Сократа в том, что он «первый призвал философию с неба на землю и ввел ее внутрь городов».

На специфику итальянского духа свой отпечаток наложили географические, климатические, социально-экономические и т.п. обстоятельства, в том числе влияние католицизма, отличающегося от других течений христианства. Считается, что влияние этих течений более всего сказалось на экономической жизни народов. Если протестантизм настаивает на земных и разумных истоках хозяйственной деятельности человека, то католичество здесь этот акцент не разделяет,   а православие и вовсе переносит  на божественные начала. Иметь все от себя, а не от Бога – это признак сатанизма, считает православие и провозглашает послушание как единственный способ оправдания мирской жизни и, таким образом, в экономике и хозяйстве переносит акцент с области деятельной на пассивную. Мусульманство, пожалуй, солидарно здесь с православием.  Вот почему страны Реформации – Англия, Швейцария, Нидерланды, Франция и др. — первыми стали на капиталистический путь развития и к XVIII в. оказались самыми богатыми странами Европы. А  страны, где господствует католическая церковь, Италия, Испания, Австрия, Польша несколько, а славянский и мусульманский мир – значительно  отставали в хозяйственном развитии от протестантских стран. О воздействии на человека своеобразной духовной системы ценностей, ориентацию действий людей на нематериальные интересы и стимулы, развитие «неэкономического человека», накладывающих свой отпечаток на основные экономические факторы, мне уже приходилось писать в связи с разработкой и обсуждением «Стратегии социально-экономического развития Республики Дагестан до 2020 года». Считаю упущением многих российских и дагестанских экономистов, продолжающих либеральными подходами и упованием на рынок делать марксистскую ставку на экономическую рациональность, на  универсальную силу экономики, оставляя в забвении неэкономическое поведение. А вот многие европейские народы, в том числе итальянцы, умело сообразуют свою духовно-религиозную, этническую особенность в своих экономических реформах и преобразованиях. Эффективное использование надэкономических факторов характерно также современному правому неоконсерватизму.

В  экономической позиции итальянцев, которую можно назвать умеренной, есть нечто привлекательное своим  исключительно бережным отношением к духовному наследию, стремлению сохранить то историческое время и социальное пространство, которые обеспечивают национальную целостность. Не научно-техническое форсирование хозяйственной активности, наносящей ущерб природным ресурсам, не материальная выгода любой ценой – нравственными, экологическими, этнокультурными потерями, а соблюдение разумной меры. Разум подчинен не экономической выгоде, а духовному благополучию. У меня не возникало того ощущения тревоги, которое мы испытываем в Дагестане, перед угрозами глобализации за язык, традиции, архитектурное своеобразие и другие достижения народа.  А ведь мы еще не видели  Рим – он у нас впереди.                                         

В предыдущей статье говорилось, как Венеция, Флоренция, Милан… — все эти города-государства внесли весомый цивилизационный вклад в становление итальянцев в исторический народ, и если хотите – в формирование его своеобразного общего гения. Они по-своему великолепны и самодостаточны, но Рим!!! Это действительно несравненный и непревзойденный «Первый Рим», и многое в осмыслении названия  культурно-исторической акции Российского философского общества «Из Третьего Рима» в «Первый Рим» мне стало понятным только в столице Италии. Да, конечно, есть Иерусалим, есть Стамбул, Париж и Лондон — наглядные памятники высочайших достижений человеческого творения, но с Римом, пожалуй, они несопоставимы! Помню, как в свое время меня поразил Иерусалим — не архитектурой, не культурой, но квинтэссенцией соперничающих вероисповеданий и их уникальным взаимопроникновением, зримой на каждом шагу историей легендарного Христа. Иудаизм, христианство и ислам господствовали в Палестине веками, сменяя друг друга  после ожесточенных схваток, веря в окончательность и вечность каждой своей победы. Рим – величественнее и безмятежнее в своей непоколебимости, в мировой значимости и несравненности сотворенного человеческим гением, потому он не по времени бытия, а по его субстанции действительно вечный город. Город — гений.

В то же время Рим отнюдь не заповедная зона. История разных эпох вплетается здесь в полифоничный современный городской ритм жизни. Рядом со стенами Ватикана — станции метрополитена, а у Колизея — автобусная остановка. Поезда метро ходят часто, как в  Москве, правда, станции  у нас — это храм, а здесь сооружения не очень интересные,  европейского типа — без излишеств. Между противоположными путями ограждений нет. На некоторых станциях очень много современной рекламы, и поезда снаружи исписаны. Есть достопримечательности, о которых невозможно не слышать, — в столице Италии они включают символ славы Вечного города — Колизей – самый большой амфитеатр Античного мира, вмещавший около 50 тыс. зрителей, Пантеон («Храм всех богов») – национальный мавзолей, здесь находится гробница Рафаэля  и других знаменитостей Италии.  Форум, фонтан Треви, площадь Венеции, Навона, мы увидели первый в Риме храм Юпитера на  Капитолийском холме, построенный этрусскими мастерами, и восхищались огромным количеством базилик – христианских храмов, где можно было послушать орган и получить истинно эстетическое наслаждение. И вот еще чего не хватает нам, Дагестану – гармонии между стариной и современностью, традициями и новациями.  Древность и Средневековье — органическая и основная часть  современного облика Рима, где приезжему можно не только попутешествовать по эпохам, но и повседневно пребывать и жить в царстве Туллия, республике Цезаря, принципате  Августа, империи Нервы, Траяна и Марка Аврелия. Но Рим и вообще Италия — все же своеобразный мировой памятник истории и культуры, главным образом, Средневековья и Возрождения, хотя представлены Новое и Новейшее время без изъятия даже дуче Муссолини…

Город-государство Ватикан, хотя со всех сторон обнесен каменной стеной, но даже человеку, не лишенному мусульманского предубеждения, он кажется более чем демократичным, открытым — начинается с площади Св. Петра и одноименного крупнейшего католического храма мира, украшение которого составило славу гениев

Возрождения: Сикстинская капелла прекрасна фресками Микеланджело, лоджии и четыре зала расписаны Рафаэлем. О духовном и политическом величии Ватикана судить между делом некорректно, но оно далеко несводимо к  публичному сожжению Джордано Бруно и знаменитому отречению Галилея… Более того, здесь ощущение другое: вопреки расхожему мнению, христианство отнюдь не противник, а питательный источник эпохальных трансформаций мировой истории. Думаю, что того масштабного антагонизма, который был и продолжает иметь место в Дагестане и России между наукой и религией, атеизмом и вероучениями, в Италии нет и не было. Скажем, нельзя не отметить: Ренессанс, хотя и секуляризировал духовное наследие Средневековья, но исходил из того, что божественной природой каждому человеку в принципе дана возможность возвыситься и стать более или менее исключительным и героическим… И когда мыслитель раннего Возрождения Пико делла Мирандола писал, что «совершенство  положено всем людям», но «кто не философ, тот не человек», он возлагает ответственность за счастье человека, за возможность стать гением  в равной степени,  на бога и на человека. Стремясь создать новую универсальную религию, он одновременно выдвинул идею о человеке как о кузнеце своего счастья и будущего: «мы рождены с тем условием, что мы становимся тем, чем мы желаем быть».  Но подробно об этом – в другой раз.