Граждане или обыватели?

Милиция, как известно, — это система государственных правоохранительных органов. Их задачи, прежде всего по обеспечению безопасности личности, как и рамки предоставленных им для этого полномочий, определяются законом. Свобода средств массовой информации тоже имеет свои пределы. Попытаюсь  поэтому здесь представить недостающую, полагаю,  юридическую составляющую предмета столь своеобразной полемики. Но для начала всё-таки немного философии.

«Милиционеры – те же обыватели» 

Трудясь над проблемами формирования социалистического типа  личности, советские философы неизменно отмечали сравнительно небольшой разрыв в условиях жизни людей, зависящий от качества и количества труда, отдаваемого каждым человеком обществу. Один из известных исследователей пояснял в третьем издании своей монографии: «Это в корне отличается от гигантского разрыва и кричащих контрастов буржуазного общества, где роскошная и праздная жизнь богатых является предметом вожделения преступного мира».

В своей статье М.Яхьяев не называет современное наше общество буржуазным и стратифицирует его по-своему. В подавляющем большинстве народ состоит из обывателей, а это  люди, живущие своими мелкими личными интересами, стремящиеся к спокойной и сытной жизни, материальному достатку и благополучию, хотя и редко достигающие их. Мудрость обывателя – в умении находить разумную меру сочетания подлости и порядочности. Обыватель раболепствует перед  элитой общества,  состоящей  из обладателей баснословных богатств, нажитых, как правило, неправедно,  и лелеет мечту оказаться в ней (здесь мне почему-то вспомнился «предмет вожделения преступного мира»).

Другая элита противостоит (так и написано) массе обывателей и для них  малоинтересна.  Автор же считает, что именно она  является высшим слоем общества и включает в неё узкий круг особо одаренных, тонко чувствующих общественные интересы людей, занимающих ведущее положение в наиболее значимых сферах жизни общества. Чем конкретно занимается высший слой, читатель не узнал. Ничьих имён автор, к сожалению, тоже не называет. Себя он, похоже,  числит (хотя и неуверенно) в узком кругу подвижников, но неясно, например, значится ли в его единомышленниках особо одарённый А.Чубайс.

Трудно представить, как удаётся  настоящей элите «тонко чувствовать общественные интересы», если подавляющее большинство населения страны ей противостоит, являя собой сугубо обывательский тип личности и предпочитая действовать в конкретных социальных ситуациях применительно к подлости. К тому же далее автор раскрывает интересный парадокс.

Оказывается, обыватели тоже бывают не лыком шиты. Сегодня обыватель на каждом шагу сталкивается с беззаконием и произволом, вымогательством и шантажом, безответственностью и безнравственностью, прочим негативом. Если же  от его собственных действий (бывает, и бездействия) зависит решение проблем  других людей (и не только обывателей), тут он вполне может отыграться. Для примера называются учителя, медики, чиновники. Что касается обывателя в милицейских погонах, то – внимание! —  «на собственную работу он смотрит исключительно как на источник обеспечения сытой жизни». То есть в некотором роде приватизирует государство.

Автор приводит пример из собственной практики взаимоотношений простого  профессора — обывателя с милицией. Автоинспектор придумал якобы совершённое водителем Яхьяевым нарушение правил движения, а затем, бросая на него косые взгляды, вписал в протокол ещё и виртуального свидетеля правонарушения. Не откупившись от представителя власти,теперь он ждёт повестки в суд – доказывать, что не верблюд.

Таким примерам, возмущается наш автор, несть числа. Должно быть, об этом не знают высокопоставленные чиновники и руководители правоохранительных органов? А тут ещё эти «независимые» СМИ. Вот и понятна та обидная реплика женщины, свидетеля убийства милиционера.

В чём-то соглашаюсь здесь с М.Яхьяевым. Могу добавить, что другая женщина, сотрудница МВД, уже довольно давно огорчалась (читал в газете), слушая в маршрутках подобные высказывания о милиционерах. Жаль, что большие начальники в маршрутках нынче не ездят.

Мне, признаться, неким парадоксом представляются конечные  выводы автора.  Оказывается, переломить  ненормальную  ситуацию здесь может «разве что (! — Г.К.) целенаправленная систематическая работа с кадровым составом самой милиции – от постового до министра…». Кто бы этим занялся. Полагаю все-таки —  власть, представителями которой они «от и до» являются. А пока, заявляет М.Яхьяев, «других милиционеров у нас нет, силовые структуры пусть и не идеальная, но единственно легитимная часть нашего общества, ведущая вооружённую борьбу с «лесными братьями». И что ж теперь делать, если потери среди правоохранительных органов,  материальный и моральный ущерб, наносимый обществу, иногда обесценивают все достижения  проводимых спецопераций. Плохо то, что кривое зеркало СМИ, отражающее «кривую» работу милиции, даёт прямо-таки уродливую картину отображаемого. (Здесь я подскажу: можно ведь подобрать   такое кривое зеркало СМИ, которое бы полностью «выпрямило» эту  «кривую» работу. Оптика).

Как следует  из приведённых и иных рассуждений автора, нормальной не назовёшь ситуацию не только в названной «легитимной части общества», но и в обществе как таковом. В другой недавней своей работе М.Яхьяев высказался совсем уж определённо: в нынешней России «только жалкое подобие правового государства и гражданского общества. А до утверждения цивилизованных форм гражданского общества нам ещё так же далеко, как до горизонта». ( 2)

Трудно возразить: какое уж там гражданское общество, если народ состоит почти  сплошь из обывателей с постоянно выражаемыми и в пассивной, и в активной форме коррупционными привычками.

Милиция негодует

Как сообщается главным редакторам, под  «Открытым письмом в «Черновик» подписываются практически все сотрудники дагестанской милиции. В письме отмечено, что деятельность МВД по РД под руководством А.М.Магомедтагирова неизменно получает высокую оценку МВД России. Тем не менее «Черновик» и некоторые другие СМИ в последнее время  публикуют на своих страницах ничем не обоснованные оскорбительные статьи в адрес министра и всех дагестанских  милиционеров. Они «оказывают психологическое давление на правоохранительные органы, предпринимают попытки очернить наиболее активных борцов с терроризмом, отгородить милицию от народа, оправдать, а то и романтизировать экстремистскую деятельность бандгрупп…». «Черновику» и другим делается напоминание об аморальности «использования СМИ как инструмента для решения узкомеркантильных интересов криминалитета».

Известно, что напоминания некоторым СМИ, включая «Черновик», уже выходили и далеко за пределы эпистолярного жанра.

С милицией спорить опасно, тем более практически со всем её двадцатитысячным неплохо вооруженным дагестанским коллективом. Рискну всё же высказать несколько суждений по  теме, которые  нахожу бесспорными.

Обучаясь в пятидесятые годы в Москве на юрфаке МГУ, я, как и многие студенты тогда,  участвовал в работе БСМ. Бригады содействия милиции стали затем прообразом ДНД – доброй памяти добровольных народных дружин. В начале шестидесятых уже в качестве  следователя махачкалинской прокуратуры мне довелось расследовать дело об убийстве Стефана Лаптиева – народного дружинника, погибшего при исполнении своего общественного долга. Его именем названа улица в Махачкале. 

Кое-где сейчас делаются попытки реанимировать народные дружины. Это не так просто, поскольку в народе с некоторых пор само понятие содействия милиции стало восприниматься как некая двусмысленность. Описанный профессором феномен раздвоения личности милиционера общеизвестен.

Открытое письмо начинается со слов: «Руководство и личный состав Министерства внутренних дел внимательно следят за публикациями в республиканских печатных изданиях».

Допустим. Но чем тогда объяснить, что совершенно равнодушно и безучастно были, например, прочтены одна за другой две статьи в «Дагестанской правде» (30.04 и 26.07.08), где подробно описан факт издевательства двух махачкалинских участковых над перебравшим после работы слесарем-сантехником? Пьяный никому в пустом дворе не мешал, вся «вина» его состояла в том, что при избиении милиционерами он называл их «ментами». За это был брошен на пол в райотдельском «обезьяннике», выпущен для продолжения нужной людям работы лишь на следующий день после обеда (обедом-то его, конечно, никто не кормил), а затем отдан под суд – за публичное (а ведь никакой публики не было) оскорбление представителя власти.  Характерно, что прокуратура вслед за милицией продолжает считать работягу преступником и до сих пор добивается его осуждения.

Такого, извините, я понять не могу. Потерпевший от милицейского произвола к «лесным братьям»» не ушёл,   но авторитета правоохранительным ведомствам эта получившая огласку история, как и множество ей подобных, уж точно не добавляет. Обилие «палочек» и «галочек», которые  можно будет предъявить  инспектирующим из МВД РФ как показатели самоотверженной борьбы с преступностью, — не более чем  заурядный обман государства и общества. А множество настоящих  преступлений, в том числе имевшие огромный  общественный резонанс, тем временем остаются нераскрытыми. Уровень оперативно-разыскной и следственной работы низок. Соответственно она и была недавно оценена федеральной прокурорской инстанцией.

Неубедительно звучит содержащийся в письме обвинительный по адресу средств массовой информации пассаж о их  «попытках формировать общественное мнение о жестокости и некомпетентности милиции после каждого случая уничтожения членов бандгрупп в ходе оказания ими  вооруженного сопротивления». Задаётся  риторический вопрос: «Это ли главное для народа?».

У народа этого никто не спрашивал, а родственники погибших (и не только они) нередко безуспешно пытаются утверждать, что убиты ни в чём не повинные люди. Бывало даже такое, что под выстрелами милиционеров погибла беременная женщина, вышедшая ранним осенним утром во двор и якобы принятая за террористку. Статья 2 (право на жизнь) Европейской конвенции о правах человека, обязательной для России, требует проведения эффективного расследования, когда использование силы, в особенности со стороны государства, привело к гибели человека. Никакого расследования, конечно, не проводилось, несмотря даже на специальные частные постановления Верховного суда Дагестана в адрес прокуратуры РД и соответствующего райотдела внутренних дел. Таков обычный характер «реагирования» силовиков, но ведь —  «для народа это не главное».

Кажется, уже невозможно отрицать, что при проведении расследования по делам нередко используются пытки, применение которых само по себе является преступлением.

Выбитое таким образом у человека «признание» порой оказывается в суде единственным «доказательством» по делу, и даже в отношении сразу нескольких обвиняемых. 

Не для России специально и не для Дагестана высказался недавно Терри Дэвис,  Генеральный секретарь Совета Европы, но, надо признать,  его обращение  в полной мере относится  к нашим правоохранительным органам: «Те, кто утверждает, что тайное содержание под стражей, пытки и лишение людей права на справедливое судебное разбирательство остановило атаки террористов, должны проявить моральное мужество и честность и подумать над тем, как много будущих сторонников террористы приобрели из-за этих нарушений прав человека».

Комментарии, как говорится, излишни. Правоохранительная деятельность,  которую прокурор РД называет одним из мотивов непрестанных «атак террористов», фактически  оказывается нередко правонарушающей. С терроризмом нельзя бороться террористическими  методами, победы на этом опасном пути бывают мало отличимы от жестоких поражений. Получается в итоге, что более всего милицию дискредитируют её сотрудники. Об этом, должно быть, мало подумали авторы «Открытого письма в «Черновик».

Гражданином быть обязан

Без правового гражданского общества продекларированное почти пятнадцать лет назад Конституцией России демократическое правовое государство останется уже не первой в её многотрудной истории утопией. Законы, обязательные для общества, принимает законодательная власть, требует их исполнения людьми (и необязательно исполняет сама) власть исполнительная. Не все властители в наше время согласны с древним философом Платоном, твердившим, что власть – это обуза, а не предмет вожделения.  Взять на себя такую обузу (а то и захватить её) готовы очень многие. А пахать, как раб на галерах (по недавнему выражению  В.Путина), собираются при этом далеко не все. Ведь в распоряжении власти имеются и иные, менее обременительные возможности.

Соответственно этому потребность помогать формированию гражданского общества, которое бы постоянно приглядывало  за тем, насколько честно и прилежно две  традиционные ветви власти трудятся на благо общества, возникает у людей, состоящих  во власти, скажем так, нечасто. Само слово «конституционализм»  означает ограничение власти, а какая же власть себя ограничит добровольно? Не зря, видимо, давно было сказано, что всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно.

Люди, неправедно завладевшие огромными богатствами и образовавшие привилегированный слой общества, который М.Яхьяев клеймит, но называет почему-то элитой, как видно, пока никак не одухотворятся идеей  благотворительствовать гражданскому обществу. В отличие, скажем, от американского большого бизнеса, который тратит на филантропию сумму, примерно равную всем расходам нашего федерального бюджета на 2008 год.      

Дала Конституция надежду на то, что учреждённая ею третья, судебная ветвь государственной власти посредством независимого правосудия обеспечит в  стране верховенство права, в равной мере  обязательного для рядового гражданина и для самого государства. Но людей из государственных (равно и из муниципальных) структур такое положение по понятным причинам не очень-то устраивает, и  власть судебная сама нуждается в защите со стороны общества. Ладно, если просто по недомыслию, но именно с судебной власти некоторые СМИ, в том числе «Черновик», начали свои ожесточённые нападки. Потому что Президент В.Путин сказал: главная задача СМИ – критиковать власть.

В марте 2005 года «Дагестанская правда» опубликовала мою статью «Гражданином быть обязан», снабдив её  удачным подзаголовком «Свобода слова невозможна без независимого суда». Тягостно вспоминать длившуюся почти год историю, начатую в «Черновике» публикацией пасквильного «ответа» мне некоего «Гражданина». Дать в газете достойную отповедь анониму (по существу в защиту судебной власти)  удалось лишь после возбуждения уголовного дела в отношении главного редактора за неисполнение решения суда об опубликовании моего ответа.

В июльском Послании Президента РД содержится интересный факт. По данным Фонда защиты гласности, в 2008 году Дагестан оказался в числе 19 российских регионов, в которых средства массовой информации наиболее свободны. А помнится, в  ноябре 2006 г. тот же Фонд сообщал, что Дагестан относится к числу пяти регионов России, где ни о какой свободе СМИ  не может быть и речи. Как видно, Фонд защиты гласности счёл на этот раз, что Дагестан в его защите не нуждается.    

И вдруг такое… В статье А.Абдулгамидова дано достаточно подробное и яркое описание произошедших уже после Послания событий в республике, сопряженных с  информационной и государственной сферами. Как опытный и квалифицированный журналист,  член  Общественной палаты республики, автор  даёт им   нелицеприятную оценку. Краткая её формулировка видится мне так: власть боится гражданского общества, бытие которого предполагает информационную открытость власти. Ничего неожиданного в этом я лично не усматриваю,  подоплёку такого явления коротко уже показал. Но то, что в странах с развитой правовой культурой, сложившимся гражданским обществом может быть расценено как частного порядка эксцесс, то в нынешней России, где отсутствуют элементарные навыки самоорганизации  общества, оказываемое властями давление  на средства массовой информации может иметь весьма негативные последствия для всего общества.                    

Названная выше Конвенция в толковании Европейского суда по правам человека исходит из того, что свобода выражения мнения – одна из фундаментальных опор демократического общества, одно из главных условий его прогресса. Она применима не только к «информации» и «идеям», которые встречаются благосклонно или рассматриваются как безобидные либо безразличные, но и в отношении тех, которые задевают, шокируют или беспокоят государство или какую — либо часть населения. В журналистике позволительны даже некоторые преувеличения. Пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в отношении частного лица.  В ещё большей мере это относится к правительственным структурам. А с учётом их доминирующего положения они должны демонстрировать сдержанность при обращении к уголовному преследованию, особенно когда имеются другие средства ответа на неоправданные нападки и критику, включая те, которые исходят от средств массовой информации.

Журналистам импонирует их наименование четвёртой властью. Сказано образно, но и хорошо, что эта власть не ещё одна государственная, а – информационная. Прав, конечно, В.Путин, призывая СМИ  критиковать власть, то есть не потакать ей, а постоянно напоминать её главное назначение, определённое Конституцией страны, – служить народу. А это значит, прежде всего, объективно информировать общество о деятельности (бывает, и бездеятельности) властей, доводить до них людские заботы и требования, побуждать к полезной для общества активности.

Не будем считать наше общество  обывательской инертной массой. За последние двадцать лет людям многое довелось пережить. Когда под видом десоветизации произошла десовестизация власти (писатель Ю.Поляков), нравственные нормы были абсолютно отброшены, до сих пор в ходу наглый слоган «бери от жизни всё», и только теперь наконец  власть решилась всерьёз взяться за чудовищную коррупцию. Тем временем, как видим, коррупция успела  оказать своё тлетворное влияние и на такие символические фигуры нашей общественной жизни, как учителя, врачи, офицеры, милиционеры.

Уже в первом Послании Президента РФ   подчёркивалось: «Без развитого гражданского общества   государственная власть неизбежно приобретает деспотический, тоталитарный характер. Только благодаря гражданскому обществу эта власть становится на службу человеку, становится защитницей свободы».

Правильные слова были сказаны Б.Н.Ельциным. Но теперь они только лишний раз подтверждают, что гражданское общество строится самим обществом. Без его самоорганизации и «давления снизу» на власть последняя «неизбежно приобретает» отвратительные  черты.

Обыватели гражданское общество не построят. Пока они «до утверждения цивилизованных форм гражданского общества» бредут к горизонту (по М.Яхьяеву), они забудут, куда и зачем шли, а придут не туда, куда хотели.

Так что будем твердо помнить некрасовский завет: «Поэтом  можешь ты не быть, но гражданином быть обязан».