Хозяйка настоящего музея

Ценитель старины, философ, психолог и мануальный терапевт Ашура Магомедова. Женщина с потрясающей энергетикой, очень ярким, образным, неординарным мышлением и неимоверно трепетным, чутким сердцем.

Она встретила меня так, словно знала всю жизнь.

– Ну, где ты ходишь, сестрица? Мне сказали, что ты в гости приедешь. Я все жду-жду. Уже и чай заварила, и хинкал готов, а тебя все нет.

Хинкал из цельнозерновой и кукурузной муки действительно дымился на столе, глянцево-блестящая домашняя колбаса источала божественный аромат, а в кувшине рубиново поблескивал отвар из шиповника и черники, которую Ашура сама собрала и высушила в прошлом году. И, честное слово, я не променяла бы этот горский обед, приготовленный с большой любовью, на сотни пафосных ресторанных блюд. Ашура, или как называют ее бежтинцы, Ашурат, вообще все делает с любовью. Она в ее сердце, и каждый, кто перешагнул порог ее дома, с радостью покоряется этому.

– Что нужно человеку, чтобы быть счастливым? Сегодня, увы, многие нетерпимы друг к другу. Как бы я хотела объединить их в одно целое! Я благодарна Создателю, что дал моему сердцу возможность любить, – говорит Ашурат, не забывая подкладывать мне в тарелку самое вкусное. Мои робкие возражения отметает сразу, словно не слышит. – У нас был маленький дом, всего две комнаты. И нас – пятеро детей. Но не помню ни дня, чтобы не было в нашем доме гостей. Отец учил: «Не спрашивайте у человека, голодный ли он. Положите на стол то, что есть. Улыбайтесь гостю». Так что ты давай ешь, у нас все натуральное, без химии.

Ашурат выходит на веранду, а там ее уже ждет целый птичий двор – голуби, воробьи, синички. Она их кормит крошками и что-то очень нежно говорит по-бежтински.

– Ну, а теперь идем, сестрица, покажу тебе свои сокровища. 27 лет собирала.

Сегодня они стали экспонатами организованного в небольшом доме семейного музея. Это предметы быта, одежда, музыкальные инструменты четырех поколений семьи.

– Мама часто рассказывала, как они жили в детстве. Было трудно. Видишь это вязаное платье? Оно моей бабушки, а когда мама замуж выходила, она его по наследству передала. Когда начала все это собирать, многие надо мной посмеивались. Говорили: «Собирает старье». Только это не старье. Это – память. Я люблю своих предков, уважаю их. Не помня и не ценя прошлого, сегодня люди теряют свои корни. И носит их, бедных, как перекати-поле по свету.

Ашурат объехала все хутора на Бежтинском участке, чтобы дополнить свой музей уникальными экспонатами. Помимо вещей, оставленных ей в наследство, ныне здесь бурка ХIХ века, старинные деревянные весы, есть хорошая коллекция традиционной обуви бежтинцев – гъака, которую вяжут, используя традиционный орнамент.

– Наши сапожки – особенные. Нигде в мире больше таких нет, – с гордостью говорит хозяйка музея, бережно передавая старые, слегка потускневшие от времени вязаные джурабы. – Эти пестрые голенища – гъачо, верхняя часть – мицо, боковая – гIагъа, подошвы тIукъа, загнутый кверху «бежтинский носик» – боой.

Потом она ведет меня в другой конец комнаты, где висят старинные, если не сказать старые, платья и разнообразные украшения.

– Наши женщины носили серьги (агъалалъча), бусы (абоца), нагрудные украшения, составленные из монет, на сереб­ряной цепочке (цIапи), браслеты (аьгаь), кольца (кIоьййа).

На следующих полках – домашняя утварь. В основном из дерева.

– Горцы всегда жили скромно, умели довольствоваться малым. Сами вырезали ложки, тарелки, блюда. Другая посуда была большой редкостью. Видишь эти тарелки? Они медные, их из хаджа привезли и хранили, передавая из поколения в поколение. А теперь что? Не зная истинную цену этим вещам, молодежь выбрасывает их, оставляет пылиться на чердаках. А я хожу по хуторам, заброшенным домам, собираю, привожу в порядок и храню, чтобы каждый, кому интересно, мог их увидеть. Многое отдаю, к примеру, для школьного музея.

Когда мне бывает грустно, я захожу в свой музей, смотрю на эти очень простые вещи и думаю, как жили наши предки, довольствуясь малым, и были счастливы. А сейчас все у всех есть, а счастье далеко не у всех.

Говоришь, я философ? Да. В горах ты можешь остаться наедине со своими мыслями, своим внут­ренним миром. В горах я искала успокоения и стала философом.

А еще люди становятся настоящими психологами, только когда сами переживают сильные испытания. Вот жизнь меня и научила.

Знаешь, сколько людей ко мне приезжает? Даже из Сибири был один ученый, хотел окунуться в жизнь и быт бежтинцев, прожить неделю так, как жили наши предки. А мне не жалко, пусть живет. Уезжая, стал мне деньги предлагать. А я ему говорю: убери, у тебя денег не хватит сделать меня более счастливой, чем сделал меня Всевышний. Сегодня статус для многих в деньгах, а не в моральных ценностях, поэтому несчастные.

Ашурат говорила, а лицо ее светилось. Я смотрела и завидовала. Завидовала той гармонии, в которой пребывают ее душа и сердце, тому, что сохранила она в себе чистоту ребенка, который может плакать от счастья, когда видит красивую птичку или цветок. Тому, что живет, не разменивая по-настоящему ценное на суетное и бесполезное.